Чох
Поделиться
01 Фев 2011 г.
Писатель Юрий Слезкин достаточно места в своей книге «Столовая гора» отдал описанию жизни и творчества мастера. О художнике писал в своей книге «Улыбка Диониса» и Константин Гамсахурдиа. В ней есть слова самого Халил-Бека, который жил в то время уже в Германии: «… Трудно быть художником в наших условиях. Для меня в моей стране нет поприща. На Кавказе пиши хоть лучше Бальзака, рисуй лучше Гольбейна – ходу тебе не будет. Отсутствует критика, нет интереса широкой публики. Мы отрезаны от человечества. На Западе никогда не забывают отозваться на книгу или картину. Едва мелькнет талант… и критика возносит его до небес или равняет с землей. А у нас?».
Есть и малоизвестные факты биографии этого легендарного художника. О них рассказывает его племянник, заслуженный деятель культуры Дагестана, много лет проработавший режиссером телевидения Магомед Каирович Мусаев. Художник встречался за границей с Алексеем Толстым, Сергеем Есениным, Максимом Горьким. А с Константином Гамсахурдиа и режиссером Михаилом Чиаурели был в теплых дружеских отношениях. Был Халил-Бек знаком также с Лени Рифеншталь – кинозвездой, режиссером, танцовщицей и фотографом. Много тайн вокруг имени Халил-Бека Мусаясул помогла раскрыть его супруга Мелани Оливия Юлия фон Нагель Мусаясул, которая до последнего времени жила в Америке. Она умерла четыре года назад. Ей было 98 лет.
– Магомед Каирович, когда вы узнали, что у вас есть такой знаменитый дядя?
– Когда стал учиться в школе. Это было в тридцатых годах. Мне рассказал об этом отец – Абдулкаир. Через два года, в 1937 году, он был арестован. А 22 июня 1938 года его расстреляли. Судьбу отца, известного в Чохе просветителя и бывшего офицера царской службы, решали какие-то нижние чины ОГПУ. Все документы, которые касаются этого дела, у меня есть. Отец, конечно, реабилитирован.
– Расстреляли вашего отца, видимо, потому, что его знаменитый брат находился в эмиграции, в Германии?
– Да. Но что мог поделать Халил-Бек? Писем домой он написал около ста. Представляете? Об этом ведь никто не знает. Всегда интересовался здоровьем и благополучием близких ему людей. Переживал за них очень. В годы учебы в Германии он дружил с будущим грузинским писателем Константином Гамсахурдиа, который, вернувшись в СССР, был дважды арестован, только чудо спасло его от гибели. Говорят, Сталину понравился его роман «Десница великого мастера».
– А в каком году Халил-Бек впервые выехал за границу?
– В 1913-м. Тогда ему было всего 16 лет. Он сам захотел получить европейское образование. И стал студентом Королевской академии художеств в Мюнхене. В том же году в Лейпцигский университет поступил и Константин Гамсахурдиа, это, кстати, отец бывшего президента Грузии Звиада Гамсахурдиа. Тогда многие студенты любили кочевать из одного университета в другой, желая послушать лекции наиболее выдающихся профессоров. Так Гамсахурдиа и попал из Лейпцигского университета в Мюнхенский, где и познакомился с моим дядей. В Германии молодые люди стали встречаться с деятелями мировой культуры, с такими как Дирр, Майер, Рубо, Лайен. А с писателем, лауреатом Нобелевской премии Томасом Манном они даже дружили. С началом Первой мировой войны оставаться в Германии стало небезопасно. Правда, надеясь на перемены, часть студентов все-таки осталась. В их числе был и Гамсахурдиа. Потом многие об этом пожалели. Вот как рассказывал об этих беспокойных днях сам Гамсахурдиа: «Я помню, как толпа мужчин и женщин палками и зонтиками убили нескольких сербских студентов на главной площади. Они на кострах сжигали сербские и русские газеты. Однажды вечером, когда я отдыхал на скамейке Королевского сада, какие-то злые старики с криком «руссе, руссе!» набросились на меня. Я бросился бежать…». Выехать из Германии ему помог Томас Манн. Сам Халил-Бек выбрался из Германии благодаря помощи друзей с большим риском для жизни. Он сначала выехал в Англию и уже оттуда, через скандинавские страны, вернулся в Россию.
– Как проходила его жизнь дома?
– Халил-Бек поселился у старшего брата, моего отца Абдулкаира, в Чохе. Он много работал: создавал эскизы, рисунки, картины. В основном, писал портреты, но, бывало, увлекался и пейзажем. Другие жанры были ему тоже не чужды. Вот что писал в романе «Столовая гора» Юрий Слезкин: «Вчера Халил завершил третий рисунок из своего сказочного цикла «Семь ковров царицы – семь дней недели». Он «вышивает» акварелью на ватманской бумаге. Семь ковров, где краски горят, пляшут, поют, как цветы Дагестана…». В 1917 году он стал работать художником первого литературного журнала Дагестана «Танг Чолпан».
– Зачем он потом опять уехал в Германию?
– Захотел продолжить учебу в Мюнхене. Уехал в 1921 году, а вернуться обратно уже было не суждено. Вот что он писал из Мюнхена домой: «Меня считают образцовым студентом, и профессора с гордостью говорят про меня. Мои документы выше первого разряда, так что никто не получал еще таких свидетельств…». В 1925 году он блестяще завершил учебу. Профессора Мюнхенской Академии предложили остаться, чтобы он мог стажироваться в мастерских известных художников. Халил-Бек, конечно, согласился. Он обратился к правительству СССР с просьбой оставить его на два года в Германии для стажировки, но получил отказ. Хотя они прекрасно знали, что все расходы Академия брала на себя. В 30-е годы началась беспощадная кампания клеветы на дядю. А популярность Халил-Бека росла. Его картины выставлялись в Париже, Мюнхене, Мадриде, Риме, в других городах. Аварец стал знаменитостью. Он вошел в круг выдающихся мастеров кисти. Дружил с грузинским художником Ладо Гудиашвили, встречался с известным русским скульптором Коненковым.
– Я читал в мемуарах Сергея Коненкова, что Халил-Бек встречался в Германии и с писателем Алексеем Толстым…
– Так оно и было. Но об этом факте практически никто не знает. Тогда Алексей Толстой жил в Германии. Большая группа интеллигенции в то время часто собиралась в квартире писателя. Бывал там и Халил-Бек. Вот тогда он встретился и с Сергеем Есениным. Перед отъездом из России он приезжал во Владикавказ, где познакомился и подружился с писателем Михаилом Булгаковым. Об этом Юрий Слезкин тоже писал. Они часто спорили на различные темы, но дружбы никогда не порывали. Халил был первым, кто читал его литературные произведения и поддерживал эти опыты. Булгаков во Владикавказе жил два года в доме присяжного поверенного Туажина Пейзуллаева, кумыка по национальности, уроженца селения Аксай. Пейзуллаев еще до революции окончил юридический факультет Петербургского университета. Дом его был местом сбора местной интеллигенции. В этом доме Халил-Бек и познакомился с Булгаковым. Тогда он был начинающим писателем. Это уже потом он прославился своими пьесами. Его судьба тоже, как известно, была трагической.
– А в каком году Халил-Бек женился на Мелани оливии фон Нагель?
– Они встретились в 1937 году, когда Халил жил в Германии. А поженились в 1938-м. Тогда Мелани было 30 лет. Это была очень красивая, статная женщина. Высокообразованная, хорошо разбирающаяся в искусстве. Она писала стихи на английском и немецком языках. Ее наследие – более 30 томов. Бракосочетание состоялось в Берлине. Мероприятие проходило в иранском посольстве. Был мавлид. Так было устроено, потому что Халил-Бек, его братья являлись потомками иранских царей Ахменидов. И он никогда не был немецким гражданином, являясь тогда иранским подданным. Во время Второй мировой войны Халил и Мелани предоставляли убежище эмигрантам, и тем, кому удалось выжить в концлагерях. В 1948 году они переехали в США и поселились в Нью-Йорке. Он очень тосковал по России, по родному Дагестану. Это и послужило причиной его ранней смерти. Халил-Бек умер в 1949 году в возрасте 52 лет. Похоронен в штате Коннектикут, недалеко от города Бетлехема. Сейчас картины Халил-Бека хранятся в известных музеях Германии, Франции, Англии, Турции, Ирана и Америки. Ведь Халил-Бек для европейцев был не просто художником, он являлся прекрасным знатоком истории и этнографии Кавказа.
– Когда вы ездили в Америку, чтобы увидеться с женой Халил-Бека?
– В первый раз вместе с братом Омаром в 1990 году. Потом еще раз был в 1994-м. Это были очень интересные поездки. Жили мы в женском монастыре, который называется «Регина Лаудис», что означает «царские невесты». Мелани там была аббатисой, ее называли мать Джером. Она и умерла в Бетлехеме в 2006 году.
– Побывали на могиле дяди?
– Конечно, как же иначе? Кстати, когда был в Америке, покойная Мелани сказала, что сам Халил-Бек завещал похоронить его в Дагестане, в родном Чохе. Вот это его желание очень хотелось бы осуществить. Очень хочется открыть и музей, посвященный Халил-Беку. Мы привезли из Америки много его художественных творений. Около ста картин. У нас есть и дневники, письма и другие реликвии.
– Как вам удалось наладить отношения с Мелани?
– Это произошло примерно в 1970 году. Как-то, оказывается, Мелани спросила у одного дагестанца, который жил в Америке, есть у Халил-Бека родственники в России или нет? Он обещал выяснить. Написал своему сыну письмо. Тот проживал в Кизилюртовском районе. Сын так и не обнародовал это письмо, боялся. Потом, спустя некоторое время, до нас все-таки дошли слухи об этом письме. Мой брат поехал в гунибский отдел КГБ, и там ему сообщили подробный адрес. После этого началась наша переписка с Мелани.
– Вы с кем-нибудь обсуждали тему перезахоронения дяди?
– Да, я говорил об этом с покойным Гаджи Абашиловым, он сказал, что обязательно скажет об этом президенту, обещал всяческое содействие. Беседа состоялась 18 марта, а 21-го он, к большому сожалению, погиб. После его гибели дело, что называется, повисло в воздухе. Так что вопрос о перезахоронении пока никем детально не рассматривался. Очень хотелось бы, чтобы наша республика помогла решить этот вопрос. Халил-Бек являлся выдающимся художником европейского уровня, но, прежде всего, он ведь был дагестанцем.
– Тогда еще один вопрос: не обсуждалась ли тема увековечивания имени художника?
– Вы затронули очень большую проблему. Конечно. Более того, в 2006 году газета «Молодежь
Дагестана» опубликовала обращение к Президенту РД с просьбой принять меры для увековечивания памяти Халил-Бека Мусаясул по случаю 110-летия со дня его рождения. Оно было подписано известными в республике людьми: Сияли гаджиевой, Ириной Нахтигаль, Магомедом Бутаевым, Загалавом Абдулбековым, Людмилой Авшалумовой, Магомедом Магомедовым (Институт ДНц РАН), Тамарой Хашаевой, Ибрагимом Шамовым, Качар Гусейнаевой, Хаджи-Мурадом Доного, Ибрагим Халилом Супьяновым. Реакции никакой не последовало. Не могу не вспомнить, что к 100-летию со дня рождения художника в 1997 году, благодаря поддержке Председателя Госсовета РД, в Чохе прошли большие торжества.
Такие у нас дела…
Поделиться
01 Фев 2011 г.
Похожие статьи
Это был прекрасный дом. Один из лучших в с. Чох. А Чох начала 20 века уже славился прекрасными добротными домами – Мамалава, Нахибашева, братьев...
Июл 2019 г.
Я встречаюсь с Зауром в модной кофейне З&М в центре Махачкалы. Он постоянно в движении: связывается с дизайнером по поводу логотипа, отходит...
Фев 2019 г.
Муи Гасанова — выразительный человек. Она выразительно говорит, более чем выразительно поет, и у нее выразительный характер. В свои 77 лет...
Янв 2019 г.
Закари Нахибашев являлся одним из приближенных лиц имама Шамиля. С 1860 г. на российской службе, и уже в 1861 г. получает свою первую российскую...
Ноя 2018 г.
Я родился в Дагестане в ауле Чох 20 марта 1928 года. Нас было четверо — я, два старших брата и сестра. В 1935 году нас раскулачили — выселили из...
Ноя 2018 г.
Часть I Аул Чох — «Родовое Гнездо» или «Музей под открытым небом» … …что-то мне показалось что лица особо не востребованы, залью...
Ноя 2018 г.
Комментарии к статье