Кубачи и кубачинцы

1

Поделиться

01 Янв 1991 г.

Село Кубачи расположено в 180 км от Махачкалы, в 70 км к западу от Дербента в Дахадаевском районе Республики Дагестан на высоте 1600 м над уровнем моря. Нынешнее название села имеет турецкое происхождение (XVI в.), а до того оно было известно под персидским названием «Зирехиран», что в переводе означает «кольчугоделатель». Первые упоминания о нем относятся к IX веку н. э. Арабский историк Аль Масуди (XI в.) писал: «Где-то в глубине Кавказских гор затерялось вольное общество «Зирехиран» и оно платит дань городам Дербенту и Баку». Однако до сих пор нет достоверных данных, когда все-таки возникло это поселение, известно лишь то, что территория нынешних Кубачей входила в состав давно исчезнувшей Кавказской Албании, следы которой остались в виде «албанских» медных котлов да в орнаментах каменных надгробий.

ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ

Несмотря на малочисленность населения, село не слилось с окружающей этнической средой. Ассимиляции препятствовал ряд причин, в том числе и строго соблюдавшаяся эндогамия — кубачинок не выдавали замуж за некубачинцев, а также то, что в культурно-экономическом отношении кубачинское население находилось на более высоком уровне по сравнению с соседними селами.

В те далекие времена здешние народы, по свидетельству Страбона, почитали Солнце, Зевса и Луну. Сменялись завоеватели, сменялись религии — язычество, христианство, ислам, не менялось лишь ремесло. В XII веке н. э. арабский историк Абу-Хамид Андалузи писал: «Зирехиранцы занимаются изготовлением всякого орудия, кольчуг, шлемов, мечей, луков, ножей, кинжалов и разной медной посуды. У них нет ни пашенки садов, но они живут зажиточно и к ним из разных мест привозят всевозможные предметы».

К вольному обществу «Зирехиран» относилось несколько селений, расположенных вокруг Кубачей — Сулевкент (на юге), Амузги, Шири Анчибачала (на западе), Дацумажила, Дешижила, Кубасанила, Муклебчи (на востоке), Хяплаку (на севере). Абу-Хамид Андалузи писал также, что зирехиранцы живут в двух селениях, очевидно, он имел в виду Кубачи и Амузги, занимающиеся чисто оружейным производством.

Видимо, к тому времени Дацумажила, Дешижила, Кубасанила, Муклебчи, Хяплаку уже объединились с Кубачами. Самостоятельными селениями остались Сулевкент, Амузги, Шири. А население Анчибачила вынуждено было покинуть насиженные места из-за частых столкновений с кубачинцами. Как говорится в одном из преданий, они бежали тайком, ночью, предварительно перековав лошадей так, чтобы подковы смотрели назад. Обосновались они в местности, называемой ныне Ашты. Говорят, что тогда же они приняли ислам (XI в.) Кубачинцы же еще долго сопротивлялись исламизации.

Что касается жителей тех сел, которые вошли в Кубачи, то, по рассказам стариков, они еще долго сохраняли свои традиции и обычаи. И действительно, семейства Гужаевых, Аммаевых, Гвашевых («пришельцы» из Дацумажила) отличались своим трудолюбием и остроумием; семейства Халатаевых, Цамаевых, Гинтаевых, Машанаевых (выходцы из Дешижила и Муклебчи) тянулись к сельскому хозяйству; семейства Манжевых, Карамаевых, Шихумовых, Шишовых (выходцы из Кубасанила и Хяплаку) славились своей резьбой по дереву.

Причин, побудивших села объединиться с Кубачами, было много. Прежде всего, это бесконечные набеги как иноземных завоевателей, так и жителей близлежащих сел. Известно, что в VII—XI веках на территории Дагестана существовали раннефеодальные государства: Серир, Гумик, Кайтаг, Зирехиран, Табасаран, Лаке и др. Они поочередно боролись против агрессии сасанидского Ирана (VII в.), арабской экспансии (VIII в.), сельджуков (XI в.). В 20—30 годах XIII века в Дагестан дважды вторгались монголы, в XIV веке на Дагестан были совершены опустошительные набеги Тохтамыша, Тимура и т. д. Особенно мощным было вторжение в 1741 году Надир-шаха (иранский правитель) со стотысячной армией. Одним из ярких эпизодов этой войны было трехнедельное героическое сопротивление Кубачей иранскому войску. В Кубачах сохранилось много легенд и преданий, относящихся к этому периоду истории села.

Были и более прозаические причины для объединения — это и нехватка воды в зимний период, и близость леса, что приводило к большой потере домашнего скота из-за нашествия волков и медведей, которые водились здесь в большом количестве.

Помимо тех сел, которые вошли в Кубачинское сообщество, Кубачи занимало главенствующее положение и по отношению к селам Урцаки, Сутбук, Бакни, Ураги, хотя те находились под покровительством хунзахского нуцала (владетель Аварии). Жители же соседнего Уркараха отрицают свою зависимость от Кубачей и утверждают, что подчинялись только Кайтагскому уцмию, резиденция которого находилась в Калакорейше, а с кубачинцами часто воевали, хотя не отрицают того, что те были посильнее.

Существуют версии о первоначальном местоположении Кубачей. По одной из них, оно находилось на границе Казикумухского района и называлось Кар-Урбук, и лишь потом кубачинцы переселились на нынешнюю территорию, отвоевав ее у калакорейшцев. Версия, конечно, маловероятная, так как, по утверждению Е. Шиллинга, территория и численность населения Кар-Урбука в прошлом были значительно больше, чем сейчас.

Распри с соседями, бесконечная внутриусобица в отношениях с экономически возобладавшими Кубачами привела к тому, что из сферы его влияния вышла часть территории, которая постепенно слилась с даргинскими и кайтагскими селениями. Это подтверждает и кубачинский язык, на котором говорят жители некоторых сел (Ашты, Сулевкент, Амузги).

По лингвистической классификации, кубачинский язык входит в особую группу восточной ветви Кавказских ятефидов и имеет как бы родственные связи с даргинским языком. Своей письменности кубачинцы не имели и только после принятия ислама стали пользоваться арабским шрифтом. Ислам кубачинцы приняли гораздо позже, чем другие близлежащие села. Это произошло, по предположениям Каспрота и Дорна, только в XIV веке, более точную дату (1305 г.) называет известный историк Р. Магомедов, при этом нижняя часть села приняла ислам намного раньше (по одним утверждениям, — на 100 лет, по другим, — на 25 лет), чем его верхняя часть.

До принятия ислама кубачинцы были христианами. Аль Масуди говорит о трех религиях в стране Зирехиран — христианстве, иудаизме и мусульманстве. Откуда в Зирехиран пришло христианство трудно сказать, но то, что оно имело место, подтверждают камни в форме крестов, которые довольно часто попадаются на территории кладбища при рытье могил. В Кубачах также сохранилось довольно много резных камней с изображениями животных и птиц, свидетельствующих о христианстве.

Для дохристианского периода Кубачей характерно было язычество. Абу-Хамид Андалузи рассказывал о существовании в селе обряда погребения, имеющего черты парсизма — отделение мяса от костей. Кости складывали в особые мешки, а мясо отдавали на съедение птицам. Я еще вернусь к рассказу об этом обряде.

Что касается происхождения самих кубачинцев, то и тут нет единого мнения, а предположения Гюльденштедта, Дегина, Байера, Эйхвальда, Палласа, Бракая и др. авторов об их «франкском» (европейском) происхождении не имеют никаких реальных подтверждений. Нет также веских оснований утверждать, как это делает историк Р. Магомедов, что кубачинцы — те же даргинцы.

Очень интересно описание Кубачей, сделанное Рейкерсом (ХVIII в.): «На юго-западе от Каракайтага живет 1200 семейств одного племени, которое называет себя Кубачами (кубачинцами. — Прим. ред.) и которое относится к числу старейших обитателей Кавказа… Все, даже самые дикие народы Кавказа, относятся к этому племени с особым уважением. …Кавказские владетельные князья оставляют на хранение у этого народа излишки имущества или свои сокровища. …Кубачинцы вежливы, спокойны, трудолюбивы. Они очень ловкие и зажиточные люди, знающие персидский язык. Большая часть их занята торговлей. Они также известные мастера, которые выделывают оружие, пистолеты, сабли, ножи, панцири. Их работа — злато- и среброкузнечная очень похожа на работы Аусбурга и Карлобада. Так как ни Дерсия, ни Анатолия не имеют таких умелых мастеров, их изделия всюду находят спрос и дорогую оценку. Такими же ценными являются вышивки золотом и серебром, производимые их женами, которые, кроме того, ткут еще красивые ковры, производят войлочные плащи и шерстяные ткани, служащие обычно одеждой для их мужей.

Полеводство у них совершенно в забросе. Они сеют немного и получают немного… Садоводство также не имеет значения. Все, что им нужно для питания, они получают по весьма дешевым ценам от соседних племен. Еще меньше они занимаются скотоводством. Их домашние животные только козы и лошади. Летом они держат на горах (в горах. — Прим. ред.) коров до тех пор, пока там есть на пастбищах трава и, таким образом, получают необходимый запас масла и сыра. Но как только наступает осень, они продают всех коров и лишь с наступлением весны заводят новых. Этот народ не принимает никакого участия в грабежах. Кубачинцы не идут ни за, ни против кого-либо в войнах. Однако за своими скалами они очень бдительны и храбры. Своим противодействием они положили предел (конец. — Прим. ред.) завоеваниям шаха Надира, который хотел проникнуть в селение этого народа и наказать его за помощь, оказанную с. Кубачи (кубачинцами- — Прим. ред.) крымскому хану, побитому шахом. Два единственных подступа, через которые можно попасть в Кубачи, неустанно охраняются. Ни чужому, ни соседу не было дозволено войти. Близ их границ находится большое селение, где они обычно ведут торговые переговоры и иные сношения с чужими. Это племя не смешивается браками с другими народами. Свойственная им большая степень любви к родине заставляет купцов после продолжительных или частых отлучек возвращаться к своему племени и более не уходить, но принимать участие в общественных делах, соответствующих их строю. Кубачи, вообще, считаются богатыми. У них приход больше, чем расход. Им незнакомо мотовство и их собственная торговля производится только ими самими. К какому типу принадлежит их государственный строй — это тайна, о которой они никогда не говорят, известно лишь то, что у них общая казна, которой распоряжаются пожизненно 12 старейшин».

Большие знатоки истории Кубачей Гаджирасул Ирганов и Алихан Бардов рассказывали мне, что они слышали от своих дедов несколько иную версию происхождения Кубачей. По их словам, кубачинцы произошли от парсиков, т.е. иранских воинов, которые не захотели вернуться на родину и решили остаться в Дагестане. Я также считаю эту версию более правдоподобной. Подтверждением этому может служить тот факт, что иранцы (парсияне) так же, как и кубачинцы, мастеровой народ, в их искусстве много схожего. В Кубачах были элементы зороастризма, широко распространенного в странах Переднего Востока.

В юго-восточной части Кубачей, в местечке «Цицила бяй», находятся три кургана, а в северо-восточной, на возвышенности «Табалла-Муда», стоит еще один курган, от которого, по преданиям, проходила подземная дорога до «Бяцила кулла». Следы этой подземки сохранились до сих пор. В верхних частях этих курганов имеются углубления в виде небольших площадок. Старожил села Гаджирасул Ирганов рассказывал, что, по преданиям, на эти площадки приносили покойников и оставляли их на съедение птицам. Оставшиеся кости закапывали в этих же курганах (более подробно это описано в разделе «Погребальный обряд кубачинцев»). Было ли такое на самом деле, не установлено, так как на курганах не велись раскопки в основном из-за предубеждения, что тех, кто осмелится сделать это, ждет большой «манах» (грех).

Вероятно, поэтому в Кубачах до сих пор не обнаружено следов захоронения, относящихся к домусульманскому периоду истории села. В силу этих же причин до сих пор не установлена и точная дата возникновения Кубачей.

А что касается утверждения о том, что кубачинцы — это те же даргинцы, раз у них схожие языки, то это языковое сближение можно объяснить тысячелетними сношениями с соседями.

Существует множество легенд о выборе места для села. По одной из них, селение Кубачи было основано группой людей, вынужденных покинуть из-за малярии прибрежные районы и уйти в горы. Состояла эта группа людей из семи мужчин и двух женщин. Они долго искали подходящее место и, наконец, остановили свой выбор на местности, окруженной со всех сторон горами: с восточной стороны — Хайдешла Муда, с южной — Лямцла бяй, с западной — Цицила бяй, с северной — Табалла Муда. Когда обосновались, решили найти жен для пяти оставшихся мужчин — четырех женщин похитили в соседних селах, а одна захотела добровольно выйти замуж за чужеземца. Так эти семь пар и стали основателями села Кубачи.

Исламизация Кубачей проходила, как уже отмечалось, длительное время. Кубачинцы упорно сопротивлялись, показательно, что даже разные части села приняли ислам с интервалом около 100 лет. Видимо, это было связано с тем, что дорога в село и по селу шла снизу вверх. Мусульманство насаждалось военными методами из крепости Калакорейш, находившейся в 8 км от Кубачей на вершине неприступной горы, добраться до которой можно было только по одной единственной тропинке. В крепости стоял арабский гарнизон, который и совершал опустошительные набеги на окружающие села. Кубачи долго и довольно успешно противились исламизации. Их форпостом в борьбе с арабами было село Амузги. Однако силы были неравными и в конечном итоге кубачинцам пришлось принять ислам в XIV веке.

Как отголосок тех времен сохранилось кладбище в юго-западной части села, где, по преданиям, похоронены 40 молодых богатырей-кубачинцев, погибших в столкновении с калакорейшцами. Хоронили их тайно, ночью, в местечке, которое потом назвали Калаку (поле, где растет редиска). Так оно стало называться потому, что в месте захоронения посеяли редиску, чтобы скрыть следы этой трагедии. Родителям погибших Совет старейшин сообщал о постигшем их горе с интервалом в неделю, чтобы семья могла подготовиться и провести траурные мероприятия. Видимо, таких случаев было немало, так как в Кубачах сохранилось множество надгробных стел, датированных XIV веком.

Что касается самого села Калакорейш, к сожалению, оно не сохранилось, остались лишь развалины этой крепости, разрушена и мечеть с резными каменными столбами и михрабом. Правда, сохранились удивительные памятники-саркофаги, в том числе единственный из известных науке саркофагов — надгробный, украшенный художественной резьбой с изобразительными сюжетами. Этот саркофаг находится на северо-западной окраине села Калакорейш, слева от дороги, ведущей в Кубачи, на небольшом склоне.

До середины XVII века Кубачи окружала высокая крепостная стена. В этой стене было четыре входа: два — с восточной стороны, один — с западной, один — с северной. Стену венчали 7 башен с бойницами. В настоящее время сохранились остатки трех башен: «Кунакла калльа», «Акайкала калльа» — в верхней части села и «Хьяжемурадкалла калльа» — в нижней части села. До 1936 года сохранились полтора этажа башни «Чяхатла калльа» в северо-западной части села.

В школьном музее имеется фотография, сделанная в начале века. На ней отчетливо видно, что башня «Кунакла калльа» имела по крайней мере 2 этажа, а «Чяхатла калльа» — 3 этажа. Хорошо видна на снимке и панорама кубачинского кладбища. В прошлые годы, вплоть до 1925 года, когда в Кубачах умирал кто-то из взрослых, возле его могилы строили шалаш «Халмаж», в этом шалаше в течение 40 дней находились муталимы. Все это время они должны были читать суры из Корана. Эта традиция уходит корнями в XIV век.

Ворота крепостной стены закрывались в полночь и открывались с рассветом. Опоздавших не пропускали, будь это даже сами кубачинцы. В XVII веке Кубачи попало в зависимость от Кайтагского уцмийства. Имея в тот период значительный перевес в силе (более 7 тысяч человек под ружьем, в том числе 500 всадников), оно сумело с помощью оружия подчинить себе близлежащие вольные общества. Во внутренние дела Кубачей Кайтагский уцмий обещал не вмешиваться, но потребовал снести крепостную стену вокруг села и ежегодно платить дань в виде 40 мерок пороха, 2 серебряных сабель и 12 курдючных баранов. Вместо 40 мерок пороха, которого у кубачинцев не было, они вынуждены были отдавать либо скот, либо серебряное оружие. Кубачинцам ничего не оставалось, как принять его условия и разобрать крепостную стену. Из этого камня они построили несколько мечетей и большое здание для Совета старейшин «Хала кулбе» {Большой дом) в местечке «Ханжила» восточной части села. В начале XIX века здание сильно пострадало от землетрясения, поэтому было решено его разобрать, а камни использовать для строительства женских мечетей «Хунала мишит» и «Кьякьубала мишит».

В 1725 году Кайтагский уцмий дал присягу на верность России и с этого времени кубачинцы перестали платить ему дань. Правда, уцмий пытался вновь обложить село данью, но кубачинцы выдвинули встречное требование — восстановить крепостную стену, в противном случае они отказывались от уплаты. Силой пойти на Кубачи уцмий не решился, видимо, потому, что кубачинцы могли обратиться за помощью к России, на верность которой к тому времени присягнули и они. Окончательно ситуация разрешилась в 1818 году, когда Ермолов упразднил должность Кайтагского уцмия, ввел в регион регулярные войска и назначил в управление регионом русскую администрацию. Теперь должно было платить в казну 400 червонцев, однако это обязательство кубачинцы не выполняли. В 1831 году они вновь присягнули на верность царю, но и эта присяга осталась лишь на бумаге.

В 1844 году русские войска под командованием князя Аргутинского двинулись на покорение Сюргинского вольного общества. Кубачинцы, прослышав о том, что царские войска разрушают артиллерией, сжигают непокорные села, решили испытать судьбу и направили к Аргутинскому своих представителей с двумя серебряными шашками в подарок князю и с изъявлением окончательной покорности русскому царю. С тех пор до 1917 года кубачинцы жили в условиях колониального режима. В Кубачи были посланы представители царской администрации для составления списка жителей, подлежащих обложению налогом. Однако выплачивать его своевременно кубачинцы были не в силах, и потому, по решению Совета старейшин, в Маджалис, где находилась ставка царской администрации, был направлен представитель от села с ходатайством освободить от ежегодных платежей в казну хотя бы бедных кубачинцев. Там ему объяснили, что не имеют права сами решать такие вопросы и посоветовали обратиться к вышестоящему начальству. Тогда Совет старейшин села решил послать влиятельного кубачинца Махада Мунгиева с подарками к самому царю. Писарем из Маджалиса было составлено письмо-ходатайство об освобождении кубачинцев от подушной подати.

Царь радушно встретил посланца, принял подарки — серебряный кинжал с поясом, приказал показать гостю город и подготовить ответ на послание кубачинцев. На третий день Махаду вручили ответ. Махад почти не знал русского языка и не понял, что ему говорил царский чиновник, единственное слово, которое он запомнил, было «недоимка». Он, растроганный теплым приемом, почему-то подумал, что вопрос решен положительно, что царь освободил кубачинцев от налогов.

По приезде в село, Махад рассказал, как его встретили, что он увидел в Петербурге, и что, естественно, он привез долгожданное освобождение. К сожалению, грамотных людей, умеющих читать, в селе не было, и потому все решили, что так оно и есть. В благодарность за труды решили всем селом отблагодарить Махада. Было решено, что каждая семья привезет ему по 2 вьюка дров. В течение двух дней кубачинцы свозили дрова к дому Махада. Навезли так много, что хватило бы на долгие годы.

Прошло несколько месяцев. В Кубачи приезжает царский сборщик налогов с требованием выплатить налоги. Старшина Умарата поднял его на смех: как же, ведь сам царь освободил их от уплаты. Однако сборщик налогов не отступал, он потребовал представить доказательство освобождения. И тут ему приносят царскую грамоту, он ее зачитывает (сборщик налогов оказался грамотным человеком) и начинает смеяться. Оказалось, в ответе говорилось, что освободить от подушной подати царь не считает возможным и обязывает всех кубачинцев исправно и своевременно платить налоги, а также немедленно расплатиться по недоимкам. Вот такой случай имел место в истории села.

В 1869 году, по Тифлисским статистическим данным, в Кубачах числилось 860 дворов с населением 3757 человек, а в 1892—99 годах и в 1901 году, по данным Военно-медицинской академии, в Кубачах проживало 2292 человека. Уменьшение численности населения продолжалось и в начале ХХ века. По рассказам все того же Гаджирасула Ирганова, кстати, одного из наиболее грамотных людей села, причиной тому явилось несколько эпидемий чумы, брюшного тифа и холеры, «посетивших» Кубачи. Он показал мне Коран, на полях которого красными чернилами была сделана запись о том, что в 1214 году (1872 г. по современному стилю) в Кубачах около половины жителей умерло от чумы. Запись гласила и о том, что люди вынуждены были сжигать умерших, а в помещениях, где находились больные, каждый день жгли серу, чтобы как-то обезопасить себя. Люди ели много чеснока, больных обслуживали, обмотав лицо тканью, пропитанной чесночным раствором.

Кроме эпидемий, уменьшению численности жителей села способствовало и то, что в Кубачах получило распространение отходничество мастеров. Причиной этого явилось ослабление в конце XIX века связей кубачинцев со странами Востока. Власть стала чинить всяческие препятствия изготовлению некоторых видов оружия, уменьшился также спрос и на холодное оружие, отрицательно сказалось на спросе и проникновение фабричных товаров из России.

В поисках покупателей своей продукции кубачинцы вынуждены были уезжать из села. Поиск новых рынков сбыта в изменившихся условиях привел и к изменению ассортимента выпускаемых изделий. В Тифлисе, Владикавказе, Нальчике, Екатеринбурге, Баку, Дербенте, Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске и во многих других местах открылись мастерские и магазины кубачинцев. Некоторые кубачинцы открывали свои мастерские в Стамбуле, Тегеране, Тебризе, Бухаре, Ташкенте и других городах. О мастерах и их работе в разных городах мы подробнее расскажем в последующих главах.

Начиная с раннего средневековья, в Кубачинском вольном обществе сложилась определенная система воинской повинности. Нести службу обязан был каждый трудоспособный кубачинец. На военную службу зачислялись молодые ребята, которым исполнялось 24 года. Войско называлось «акбильхан», оно составляло гарнизон крепости. Служили, как правило, по 4 месяца, через каждые 4 года до исполнения 48 лет. Несли службу и жили все это время в башнях-крепостях, где находились необходимые запасы оружия и провианта. В подвале одной из башен располагалась тюрьма. Во всех 7 башнях службу проходило около 100 батырей (воинов). Сменялись дважды в сутки и службу несли поочередно в дневное и ночное время. Воины патрулировали по селу, охраняли мечети, тюрьму и другие общественные места. В такой форме, правда, с небольшими упрощениями, дружины батырей сохранялись до 1913 года. Вопросами военной службы, организацией других дел, внешними связями, торговлей, судебной системой в селе руководил Совет старейшин, состоявший из 12 человек. Религиозные вопросы находились в ведении кадия, ему же подчинялись все мечети, а было их в селе 12, в том числе и одна женская. Главной мечетью считалась Джума-мечеть, построенная в 1478 году (Хула-Мишит). Каждую пятницу в ней проходили пятничные молебны. При мечети было открыто и медресе.

Каждый верующий и уважающий себя кубачинец должен был делать «закат», т. е. отчислять десятую часть доходов в пользу бедных или же для нужд мечети. Считалось, что если не делать «закат», то не будет ни добра, ни доходов, поэтому кубачинцы вплоть до революции исправно следовали этому завету.

В 30-е годы после установления Советской власти позакрывали все мечети и вывезли все их имущество, одних только ковров было вывезено на 28 подводах.

Самой богатой была Джума-мечеть, в ее ведении находилось большое количество пашен в разных селах (Уркарах, Киша, Дибгалик, Викри, Цизгари, Дибгаши и др.) Ежегодно с этих пашен, сдаваемых в аренду малоземельным и безземельным крестьянам, в распоряжение мечети поступало до 150 ослиных вьюков пшеницы. В распоряжении Джума-мечети были и золотые запасы, собранные как «закат», иногда золото закупалось и самой мечетью для пополнения резервного фонда. Золотые запасы хранились в особой подземной кладовой, которая, по словам старожилов Алихана Барцова, Абдурахмана Хартумова, Гаджирасула Ирганова, находилась в подземном проходе от башни «Чяхатла калльа» до «Хьяжемурадкалла калльа». Ход в это хранилище знал только кадий. Во время эпидемии чумы он неожиданно заболел, у него отнялся язык и он не смог никому ничего рассказать. Вскоре он скончался и унес с собой в могилу тайну этой кладовой. Ее долго искали, но так и не смогли найти.

Богатства Джума-мечети использовались на содержание медресе, на строительство и текущий ремонт мечетей и башен-крепостей и содержание в них гарнизона батырей, на строительство дорог, колодцев, различных общественных сооружений, на жалование истарчину (старшина), кадию, членам Совета старейшин, на приобретение вооружения, из этих же сумм шла уплата дани Кайтагскому уцмию.

Для строительства Джума-мечети также собирались средства из доходов кубачинцев. На эти средства и была построена Джума-мечеть. В дальнейшем уже из средств мечети оказывалась помощь бедным, сиротам, престарелым и т. д.

В Кубачах существовала и определенная судебная система, об этом мне в свое время рассказывал Магомед Шихумов (Ушану). Согласно этой системе, за небольшие провинности — драку, избиение, оскорбление или за невыполнение указаний Совета старейшин полагалось платить штраф. Тяжкими преступлениями в селе считались убийство, изнасилование, кража имущества сельчан или имущества мечети. За тяжкие преступления провинившийся наказывался высылкой из села. Ссылали, как правило, на специально отведенную территорию, расположенную недалеко от села Сулевкент. Там, в специально построенных для этого домиках, сосланные должны были жить в течение всего срока высылки без права покидать ее. Еду им, как правило, приносили родственники. Если же осужденный покидал территорию, то за ее пределами его мог убить кровник, на самой же территории зоны кровники не имели права трогать осужденного. По истечении срока осуждения с него снималась вся вина, и он становился полноправным членом сельской общины.

Иногда практиковалась высылка в соседние села. Это была своеобразная сдача провинившегося в рабство, чаще сроком на 7 лет. Высланный обязан был выполнять все тяжелые работы, какие ему поручал хозяин (пахать землю, работать на каменоломне, заготавливать дрова, сено и т. д.). Случалось и так, что осужденный своим поведением, трудом завоевывал хорошее расположение хозяина и всех жителей села, куда он был выслан. Тогда они обращались в Совет старейшин с ходатайством о досрочном освобождении осужденного. Если потерпевшая сторона не возражала, то Совет старейшин давал свое согласие на досрочное освобождение. Если же совершалось повторное тяжкое преступление, то такого преступника приговаривали к смерти, смертный приговор приводился в исполнение сразу же после оглашения его Советом старейшин. Виновного расстреливали или забивали камнями всем селом. Иногда преступника сбрасывали с высокой скалы, если он после этого оставался жив, то ссылали в соседнее село пожизненно.

К числу тяжелейших преступлений относилась и измена мужу. Таких женщин обычно избивали до потери сознания, не исправившихся после избиения выгоняли из села. Правда, такие преступления встречались крайне редко.

Всеми вопросами судебной системы ведал один из членов Совета старейшин — председатель Судебного совета. Его избирали сроком на 15 лет из числа наиболее авторитетных и умудренных житейским опытом мужчин. Председатель Судебного совета назначал по своему усмотрению судьями 6 человек из числа авторитетных семей, но все они оставались засекреченными для остальных сельчан, т.е. народ не знал, кто является членом судебной комиссии.

Заседания проходили в ночное время в темном помещении. Преступник до решения своей участи находился в подвале одной из башен-крепостей, в этой же башне, в одном из помещений, проходило и судебное заседание. В течение 40 дней председатель суда был обязан изучить все обстоятельства дела и доложить об этом членам судебной коллегии. Затем приводили преступника со связанными руками и выслушивали его показания, после чего шло совещание судей и выносился приговор.

Делалось это весьма своеобразно в специальной комнате, где находилась глиняная ваза с узким горлышком для голосования. У каждого судьи имелось по 14 каменных шаров двух цветов (7 светлого и 7 черного). Первым в вазу опускал шары председатель суда, затем остальные судьи. Если судья хотел осудить преступника на 7 лет (высший срок наказания), то он опускал 7 черных шаров, если же он считал достаточным осуждение на 5 лет, то опускал в вазу 5 черных и 2 светлых шара. После того, как проголосуют все судьи, председатель суда подсчитывал сколько шаров черного цвета и сколько светлого оказывалось в сосуде. По результатам голосования выносилось окончательное решение. Срок осуждения определялся разницей в количестве черных и светлых шаров, но не более 7 лет. Иногда в расчет бралось чистосердечное признание подсудимого, его искреннее покаяние.

 НА РУБЕЖЕ XVIII—XIX ВЕКОВ

Чтобы представить себе Кубачи этого периода, необходимо совершить краткий экскурс в историю. Хотя в силу своей «сектантской» замкнутости, как писал Е. Шиллинг, кубачинцы не принимали особо деятельного участия в тех или иных событиях, тем не менее полностью изолироваться от них не могли. Кубачи, как известно, входили в Кайтагское уцмийство на правах вольного общества. Это уцмийство занимало территорию от реки Оросой-Булак до реки Дарбак и тянулось от Каспийского моря на 100 км к западу. Нагорная часть уцмийства была населена кайтагами — народностью, говорящей на языке, относящемся к группе даргинских языков. Жители же Кубачей говорили на своем особом диалекте. Плоскостную часть населяли даргинцы, кумыки, терекемейцы, таты (горские евреи). Численность населения уцмийства в XVIII веке составляла 75 000 человек. Регулярной армии у уцмия не было, в его распоряжении находилась лишь небольшая дружина, однако в военное время собиралось ополчение со всех сел. Кубачи вынуждены были тоже выставлять определенное количество всадников. При необходимости собиралось до 12500 человек.

XVIII век характеризовался тем, что на Кавказском регионе сошлись интересы трех могущественных государств — России, Ирана и Турции, соперничавших между собой за право владения им. После русско-турецкой войны 1711 года активизировалась Турция. Однако, несмотря на политический кризис в стране, Иран не собирался уступать завоеванных позиций. Учитывая создавшуюся ситуацию, Петр I поставил перед Астраханским воеводой Мусиным-Пушкиным задачу наладить дружественные и торговые отношения с дагестанскими горцами. Результаты такой политики не заставили долго ждать. С просьбой к царю о принятии в подданство обратились многие дагестанские владетели, в том числе и уцмий Кайтагский. В регион зачастили царские представители и русские купцы. Добрались они и до Кубачей. Интересно упоминание о том, что, узнав от Лопухина (русский дворянин, направленный Петром I в Дагестан и Азербайджан, для распространения царского манифеста), что «кубачинцы имеют немалое довольство шерсти», Петр I приказал достать кубачинских овец.

В селе в этот период начался подъем так называемой домашней промышленности. «Все жители села Кубачи, — по свидетельству Лопухина и Гербера, — были мастерами, «питались» своим ремеслом и выполняли работы на заказ из материала заказчика».

Более подробные сведения о состоянии дел в Кубачах оставили европейские путешественники Грул и Грабт, побывавшие в селе в 1781—1787 годах. Они писали о большом промысловом значении производства холодного оружия кубачинскими мастерами, о том, что в Кубачах помимо этого изготавливаются ружья, пистолеты, конская сбруя, ювелирные украшения, изделия из меди и т. д. Они же упоминали о развитом здесь камнерезном искусстве, о наличии в селе разнообразных памятников декоративно-прикладного искусства.

Рейнеге в своих заметках отмечал сугубо подсобный характер плодоводства в Кубачах. Он писал, что производимые вещи кубачинцы продавали азербайджанцам, грузинам, армянам и русским купцам. Характерно, что в тот период в Дагестане не было денежного обращения и, по словам Гербера, именно кубачинцы способствовали его появлению. Он писал: «Они делают турецкие, персидские серебряные деньги, начали также рублевые делать». Деньги, изготовленные в Кубачах, ходили по всему Дагестану.

Связь с Россией в тот период сказалась не только на быте кубачинцев, но и на их искусстве. Эта связь проявилась прежде всего в художественном орнаменте. Так называемый «москов накиш» (московский орнамент) скорее всего появился именно в период увеличения спроса русских на товары кубачинского производства.

В 30-е годы XVIII века правителем Ирана стал Надир-шах, и в 1735 году, согласно мирному Ганджинскому договору, подписанному им с Россией, Дагестан отошел к Ирану после 13-летнего владения им Россией. Однако многие народы Дагестана, в том числе население Кайтагского уцмийства, не желали признавать власти Надира. Тогда он вступил в Кайтаг, занял село Маджалис, разорил его и принудил уцмия покориться.

Однако и после этого антииранские настроения продолжались. Народ открыто выражал свое тяготение к России. Закончив поход в Среднюю Азию, в 1741 году Надир вновь вторгся в Дагестан: опять был захвачен Кайтаг и уничтожено 14 непокорных сел. Кайтагцы, вытесненные со своих земель, засев в Кубачах, оказывали героическое сопротивление 24-тысячному отряду Атахана Афганского. Но уцмий Кайтагский предал защитников и перешел на сторону шаха. Однако взять село не удалось. Это послужило началом разгрома войск Надир-шаха, который свершился у села Чох. Изгнание шаха из Дагестана привело к тому, что позиции России в этом регионе вновь усилились. С середины XVIII века дагестанские владетели снова стали добиваться подданства России.

В 1783 году уцмий Каракайтага писал Потемкину: «Я, Амир-Гамза, с четырьмя моими сыновьями, со всеми моими подчиненными обращаюсь к службе ее императорского величества всегда быть готовым против неприятелей ее быть неприятелем, а против друзей — другом». Однако начавшаяся вскоре (1787 г.) вторая русско-турецкая война помешала исполнению желания уцмия. Лишь в 1799 году Каракайтагское уцмийство было принято в Российское подданство, а уцмий Рустем был возведен в чин 4 класса с ежегодным жалованием 2 000 рублей. Это был человек прогрессивных взглядов, при его правлении был разработан свод законов, в котором, в частности, перечислялись и должности, назначавшиеся ханом, в том числе Советы старейшин подвластных ему сел. Однако, со слов все того же Лопухина, записанных в журнале, посланном им из Шемахи в Москву, отмечалось: «В Кубачи управителей из своей братии имеют погодно».

Вхождение Дагестана в состав России было юридически оформлено после подписания в 1813 году Гюлистанского мирного договора между Россией и Ираном.

В связи с присоединением Дагестана к России отдельные феодальные владения и вольные общества должны были не только соблюдать верность царю, но нести определенные повинности и делать подати в пользу царской казны. Само же управление в Дагестане в первой половине XIX века особо не изменилось. Кайтагом продолжали править уцмии: до 1804 года — Рустем, о котором мы уже говорили, затем, после его смерти, до 1809 года — его двоюродный брат Алихан, с 1809 по 1819 годы — Адиль-хан. Однако в связи с тем, что Адиль-хан не выполнил требования коменданта Дербента Бухвестова прибыть к нему, он был отстранен от правления, а затем, как неподчинившийся, разбит генералом Мадатовым. В 1820 году по приказу главнокомандующего Ермолова Кайтагское уцмийство было ликвидировано. Население Кайтага приняло присягу на верность России. То же самое сделали и кубачинцы.

В 1838 году генерал Фези поручил управление Верхним Кайтагом Джамов-Беку, при нем находился и царский пристав, в обязанности которого входил контроль за сбором податей. Подати были настолько большими, что тяжким бременем ложились на плечи кубачинцев, поэтому зачастую те отказывались их платить. Это видно, к примеру, из «Отношения Васильева к Гану о податях и повинностях в казну жителей отдельных дагестанских обществ», где он, в частности, пишет: «Дарга, Андалал, Кубачи, Сурга теперь совсем не платят податей, хотя и платили небольшую дань при генерале Ермолове, и при фельдмаршале Каракайтаг разделяется на две части — на вольный, не платящий податей и не несущий никакой повинности, и на низовой, который отбивает повинность почтовую около 1 руб. серебром с дома».

Другой пример, подтверждающий отношение кубачинского общества к поборам со стороны царской России, можно найти в «Ведомостях о численности народонаселения Кавказа и степени их покорности царскому правительству от 1833 года», где пишется что «они (Кубачи. — Прим. ред.) непокорны царскому правительству, составляют особое общество, которое имеет свое управление, хотя весь Каракайтаг управляется приставом, который, как и все сообщества, состоит в ведении военно-окружного в Дагестане начальника».

Начал приходить в упадок и кустарный промысел, в частности, из-за того, что чинились всевозможные препятствия, в том числе и таможенные. В рапорте генерал-майора Вреде командующему войсками генерал-лейтенанту Вельяминову отмечалось: «Едущие туда и обратно останавливаются объездчиками, и если окажется у кого-то бездельная сумма в червонцах или в серебре, задерживают их для взыскания пошлины… Чиновники, застав, задерживают даже и тех, кто собственно свои произведения и изделия в своих границах перевозит из одного места в другое».

Кубачинцы вынуждены были обратиться к несвойственному для них занятию сельским хозяйством, чтобы как-то прокормить свои семьи. Для этого периода характерно наличие почти у каждого кубачинца одной или двух лошадей. Всего в селе было более 1000 лошадей. Каждая семья имела также хотя бы одну корову. Пахотных земель в селе было мало, и потому многие кубачинцы арендовали участки в соседних селах Киша, Дибгаши, Цизгари и других. Каждый кубачинец имел по несколько сенокосных участков на прилегающих к селу землях (Бегила, Укажила, Дешижила, Гулалакумала, Бимбарижила, Эхакажила, Хяплаку и др.). Ослов в селе не держали, только четверо кубачинцев имели мелкий рогатый скот. Фрукты привозили из Нижнего Кайтага. Картофель стали сажать позднее, где-то в начале XX века. Впервые это сделал Акай Акаев, многие годы проживавший в Турции, Крыму, на Украине. Он же, кстати, был и единственным в селе подписчиком на турецкие газеты.

Новый подъем кубачинского промысла произошел во второй половине XIX века. Это было связано, в первую очередь, с тем, что в среде русского офицерства пошла мода на ношение кавказского оружия. Село занялось оружейным производством. Кубачинские мастера изготавливали оружие из серебра с чернью, с глубокой гравировкой, со вставками из слоновой кости, с эмалью, часто практиковалась насечка золотом по железу. Богато отделанное оружие предназначалось, как правило, для высших чинов. Для рядовых изготавливали оружие попроще, без серебра с костяными рукоятками и ножнами, обтянутыми кожей (сагре). Такое оружие называлось «кара-хиржан», «кара-шушка».

В Кубачах того периода мастеров высокой квалификации, изготавливающих высококлассное оружие было человек 70-80, а мастеров «кара-хиржан» (простых кинжалов) — более 200.

Прекрасные образцы оружейного искусства Кубачей того периода хранятся в Оружейной палате Кремля, в Историческом музее и в Музее истории и культуры народов Востока, есть они и в музеях Махачкалы.

 КОНЕЦ XIX— НАЧАЛО XX ВЕКА

Для Кубачей этого периода характерным было отходничество — поездки мастеров на заработки. Иногда в поисках приемлемого для работы места они оказывались даже в других странах. Чаще всего мастера оседали в городах Северного Кавказа, хотя много их было и в Крыму, и на Украине, и в Петербурге и т. д. Однако были и такие, кто предпочел остаться в селе. Это знаменитый гравер Каппалай, который выполнял заказы состоятельных сельчан, это и золотых дел мастер, искусный филигранщик Магомед Халимов, это и мастер Сулай, изготавливающий кинжалы из мельхиора (сплав, похожий на серебро), который ему присылали из Варшавы. Мастер делал их настолько качественно, что порой они стоили дороже серебряных.

Что касается цен на изделия, то они в тот период были довольно устойчивы и, за редким исключением, не выходили из определенных рамок. В самом селе они были на 10—15% ниже, чем в других регионах. Для примера приведем цены того периода на некоторые изделия кубачинских мастеров. Простой «кьара-хиржан» — кинжал, длиной 36—40 см, обтянутый кожей, с костяной ручкой и железным наконечником, стоил 3 рубля. Серебряный кинжал такого же размера с ручкой из слоновой кости стоил 12 рублей, а кинжал с золотой насечкой — 25—30 рублей. Однако, в зависимости от размера, качества работы и лезвия, цена могла доходить до 45 рублей. Шашки серебряные с гравировкой стоили около 50 рублей, а шашки, сабли, изготовленные в технике насечки золотом по железу, слоновой кости, оценивались в 150—200 рублей. Серебряные пояса, в зависимости от размера и работы, стоили 7—75 рублей.

Для сравнения приведем цены того же периода на живность: так, верховые лошади стоили 14—16 рублей, коровы — 10—12 рублей, барана можно было купить за 3—5 рублей. Относительно цен на хорошие изделия также небольшими были цены на продукты питания, пшеницу, ячмень и т. д.

Цены на изделия оставались стабильными, но иногда они могли повыситься в 2—3 раза в случае индивидуального заказа для известных особ. Но и работа должна была быть уникальной и неповторимой.

Интересен в этом плане пример, связанный с моим отцом. В пору, когда они вместе с Абдуллой Кациевым работали в мастерской в Нальчике, к ним как-то зашел один офицер и заказал серебряную шашку с глубокой гравировкой и с чернью, дал задаток 25 рублей и сказал, что зайдет за ней через месяц. Вдвоем они изготовили к этому сроку довольно приличную шашку с ручкой из слоновой кости и с глубокой гравировкой. Стоила такая шашка, как я уже говорил, 50 рублей.

Заказчик внимательно осмотрел шашку, спросил, сколько она стоит, получив ответ, молча достал деньги, протянул их отцу, поблагодарил за работу, но затем подошел к наковальне, вытащил клинок из ножен и тремя ударами молотка сплющил ножны. «Вы не обижайтесь, — обратился он к мастерам, — но мне нужна очень хорошая шашка. Вот вам еще 125 рублей и сделайте мне в течение двух месяцев новую шашку». Отец не хотел брать денег, опасаясь, что и новая шашка может не понравиться, но заказчик настаивал, и им пришлось уступить. За два месяца отец и Абдулла изготовили новую шашку с интересной орнаментальной композицией. Она настолько понравилась заказчику, что он добавил им за отличную работу еще 25 рублей.

Однако такие случаи были довольно редки, чаще всего мастерам приходилось заниматься изготовлением простого оружия и изделий посудного характера — подносов, чайников, ларцов, шкатулок, сахарниц, кувшинов для вина, портсигаров и т. д. Очень много заказов поступало на изготовление поясов, газырей, женских украшений, которые были в моде особенно в крупных городах.

В Варшаве и Петрограде работали тогда братья Тупчиевы — Бахмуд и Абдулла; в Ростове-на-Дону — Джалил Магомедов и Гаджирасул Ирганов; в Киеве — Бахмуд Ибрагимов, в Крыму — Гаджимамма Ананаев, в Стамбуле — Али Гаджиатаев (так там и остался), некоторое время там же работали Расул Магомедов и Бахмуд Тубчиев; в Тебризе несколько лет проработали Гамза Хапуев и Али Гаджияхъяев; в Тегеране — братья Магомед и Шихум Шихумовы.

В Иране большим спросом пользовались женские украшения. В Турции в тот период хорошо шли серебряные сабли и турецкие ножи (кьилич), серебряные пояса и газыри. В России же пользовались спросом изделия посудной группы.

Мастера выезжали для работы в тот или иной регион, в зависимости от спроса и своей специализации. Зачастую они открывали свои собственные мастерские, но такую возможность имели не все. Кто не имел, тот, как правило, нанимался на работу в чью-либо мастерскую. Больше всего мастерских было у лакцев, они отличались деловой хваткой, предприимчивостью, были более рискованными, чем кубачинцы, и поэтому часто перехватывали инициативу. Кубачинцы старались не селиться в тех местах, где уже работали лакцы, но, тем не менее, многим кубачинским мастерам все-таки приходилось работать в мастерских лакцев. В одной из таких мастерских в Нальчике с 1885 по 1895 годы работал и мой дед Гусейн Гаджиюсупов. Хозяин мастерской лакец Аминулла платил ему за работу 18—20 рублей в месяц. С 1895 по 1903 годы дед работал во Владикавказе в мастерской у лакца Али-Буты из села Хурукра, но уже за 25 рублей в месяц. Очень часто мастера, проработав некоторое время в чужих мастерских, открывали собственное дело. Так, наш сосед Ахмед Кичбаев с 1898 года работал в Армавире у лакца за 6 рублей в месяц, с 1903 по 1908 годы — у кубачинца Ашнаева в Баталпашинске за 20 рублей в месяц, а в 1908 году открыл собственную мастерскую в Екатеринбурге, где уже у него работали 3 лакца и 4 кубачинца, платил он им по 25 рублей в месяц. Правда, и рабочий день в таких мастерских длился с раннего утра до позднего вечера.

Работали в мастерских обычно в свободное от сельскохозяйственных работ время. Осенью, как правило, каждая семья занималась заготовкой на зиму продуктов питания, просушкой мяса и т. Д. К этому времени мастера возвращались домой для проведения хозяйственных работ — заготовки дров, сена и т. д. Однако, начиная с 1905 года, многие кубачинцы перестали возвращаться домой и ограничивались посылкой денег. На эти деньги их семьи нанимали работников для выполнения необходимых по хозяйству работ. С этого времени началось классовое расслоение в Кубачах. Появились богатые семьи, т. е. прослойка, которая стала активно заниматься предпринимательской деятельностью и торговлей.

В Кубачи стали приезжать покупатели из-за границы. Чтобы удовлетворить их спрос на так называемый антиквариат, многие кубачинцы выезжали в Азербайджан, Иран и другие страны Переднего Востока для приобретения «антиков». Некоторые кубачинцы занимались имитацией. В Кубачах насчитывалось более 40 человек, специализировавшихся на этом деле. Поездки мастеров в страны Европы продолжались до начала первой мировой войны и очень много значили для развития села.

Посещение европейских музеев, участие в выставках расширяли кругозор кубачинцев, повышали их культуру.

 ОБРЯДЫ, ОБЫЧАИ, ТРАДИЦИИ КУБАЧИНЦЕВ

Национальная одежда

С древнейших времен у кубачинцев существовали свои общественные порядки, обряды, обычаи, праздники. Национальная одежда жителей Кубачей отличалась от одежды жителей других народов Кавказа. В дни торжеств мужчины носили на голове каракулевую папаху, надевали черкеску с газырями из слоновой кости в серебряной оправе, похожими на наперстки, с серебряным поясом из 35—56 деталей и серебряным кинжалом со вставками из слоновой кости, насеченным золотом, либо кинжалом, насеченным золотом. На ногах носили хромовые сапоги, либо войлочные сапожки, обшитые кожей. Под черкеску надевали брюки в виде галифе или прямые шаровары, которые засовывали в сапоги или войлочные сапожки, и рубашку с поясом из кашимира или из тонкого самодельного кавказского сукна (эхъа).

В обычные рабочие дни мужчины надевали шаровары из ткани синего цвета, подпоясанные сверху веревкой, и рубашку с серебряным поясом из 12—35— 56 деталей.

На годекан,  на улицу выходили в кафтане, плотно прилегающим к телу. На тело, кроме шаровар и рубашки, надевали овчинную шубу белого цвета. На ноги надевали войлочные сапожки (ватилла таппе). Шубу подпоясывали простым широким кожаным поясом из 2-х серебряных деталей.

В зимний период на годекан или в гости к соседям, родственникам ходили в овчинной папахе и в накидной овчинной шубке с длинными рукавами, вытянутыми почти до земли. В такие рукава руки не засовывали. Эта накидная шуба называлась «паркь» и была большого размера.

В настоящее время кубачинцы (мужчины) не носят национальной одежды, правда, некоторые еще надевают хромовые сапоги с твердой подошвой, овчинные шубы и накидные овчинные большие шубы с длинными рукавами. В основном, мужчины-кубачинцы носят европейские костюмы и, как все кавказские мужчины, — каракулевые папахи (шапки).

Своеобразный костюм (одежду) носили и носят в наши дни кубачинские женщины. Подобной одежды нет ни в одной стране мира. Наряд кубачинской женщины отличается яркостью, красотой, необычной формой. В одежде женщины за 70—100 лет произошли определенные изменения, но в целом ее форма сохранилась.

Старинная одежда кубачинки была 3-х видов:
1. Свадебная со свадебными украшениями.
2. Праздничная с праздничными украшениями.
3. Повседневная.

Свадебную одежду невеста должна была носить в течение 40 дней, пока не снимали чахлух. Чахлух — это ровная, очень толстая деревянная подвешенная палка размером 3—3,5 метра, диаметром 3—4 см, на которую накидывали подаренную ей одежду (платья, казы, платки и др.).

Когда снимали чахлух, собирались близкие родственники, и невеста по своему усмотрению дарила собравшимся что-нибудь из одежды — каз, платье, платок, отрез. К этому событию готовились вкусные кушанья: плов, курзе (вареники), лепешки с сыром, долма, шашлыки и т. д.

Свадебный наряд

Одежда: парчовые платья либо платья из необычной дорогой ткани; казы (головные накидки) из тонкой шелковой ткани, вышитые золотой нитью; чухты(в виде косынок) — передняя часть которых была вышита золотой нитью; сарбазе (обувь) среднеазиатского производства из красной кожи; платок размером 1,5 х 1,5 м, вышитый серебряной тонкой нитью; кафтан (кьабтан) — шубка (улгам) из парчовой ткани, утепленная, с полоской из норки спереди и снизу, с рукавами украшенными жемчугом, с деталями из золота, серебра, шириной 12-15 см (игьналла дулкме).

Украшения: массивные широкие серебряные браслеты с филигранью, со вставками из алмандина, бирюзы граната, александрита, рубина и др.; массивные большие золотые кольца со вставками из рубина или изумруда и т. д.; подвески золотые или серебряные, филигранные.

Одежду и украшения клали в специальный сундук и надевали только на свадьбу к родственникам на 3 дня. Потом эта одежда передавалась из поколения в поколение.

Праздничный наряд

Одежда: платья из дорогой ткани (шелковой, шерстяной или любой другой, но яркой, с выделяющимися цветочками или вышивкой). Нижняя часть платья обшита тонкой полоской из яркой ткани другого цвета; платок шелковый, ярких цветов; казы из тонкой шелковой ткани белого цвета, вышитые золотыми нитками, либо с нашитыми на них желтыми блестками. Каз подшивался полоской из дорогой азиатской ткани шириной 12—15 см, вышитой серебряными нитками, под эту полоску подшивалась серебряная бахрома; улгам-кафтан из яркой шелковой ткани с норковой обшивкой, утепленный шерстяной подкладкой, простроченный сверху вниз строчкой шириной 5 см; шелковые носочки ярких цветов; чухта с вышитой ленточкой впереди и полосками из разноцветных шелковых тканей; сарбазе (обувь) бухарского производства.

Украшения: золотые кольца небольшого размера с бриллиантами, рубинами или корундами; серьги также небольшого размера с такими же камнями; цепочки золотые или серебряные.

 Повседневная одежда

Одежда: платья из шерстяных, полушерстяных, хлопчатобумажных тканей неярких расцветок. Подол платья подшивался другой, более яркой тканью; каз из маркизета или другой тонкой ткани, с выдернутыми в клетку нитками и подшитой шелковой бахромой; большой платок размером 1,5×1,5 м; чухта из не очень ярких полосок цветных тканей, нашитых на белую ткань; улгам-шуба из овчины с не очень высокой шерстью, украшенная спереди вышивкой и металлическими застежками; шаровары из ткани синего цвета; сапожки из войлока или туфли.

Украшения: простые серебряные кольца без камней с гравировкой и чернью; браслеты серебряные, плоские, неширокие с гравировкой и чернью.

Каждая женщина обязательно носила специальное нижнее белье из тонкой хлопчатобумажной ткани. Нижнее белое платье называлось «цIубага».

У современных кубачинских женщин сохранилась традиция носить свадебную и праздничную одежду с украшениями. Не носят только кафтан (улгам) и мало кто надевает овчинные шубки и войлочные сапожки (ватилла таппе), редко носят и сарбазе( азиатскую обувь), в основном надевают туфли, чувяки, сандалии, т.е. современную обувь.

Кубачинские женщины, живущие в городах, одеваются как горожанки, но когда едут в Кубачи, то, не доезжая 10—15 км, переодеваются в традиционную кубачинскую одежду. Считается неприличным быть одетой в городскую одежду.

 Обряд посвящения в батыри

Этот обряд считался самым интересным. Батыри (смелые) — молодые кубачинцы, призванные на службу. Они составляли костяк гарнизона крепости. Здесь была своя, четко организованная структура управления. В батыри посвящались юноши, которым исполнилось 24 года, иногда по желанию родителей разрешалось проводить посвящение в батыри, если до исполнения 24 лет оставалось несколько месяцев. До посвящения в батыри молодые кубачинцы не имели права жениться.

Организация праздника посвящения в батыри осуществлялась по решению Совета старейшин. Чаще всего этот праздник проводился весной и осенью. Весной — на 40-й весенний день, а осенью — после завершения полевых работ (заготовка сена и дров, помол зерна и т.д.). Расходы, связанные с подготовкой и проведением праздничных игр, ложились на плечи родителей посвящаемых в батыри, они же сообщали Совету старейшин о том, когда хотят провести посвящение своего сына: весной или осенью. Совет старейшин определял место, где будет проходить праздник. Обычно это было либо местечко Хьанжила возле здания Совета старейшин «Хала кулбе», либо так называемая Базарная площадь.

Посвящение происходило в присутствии 3—4 групп воинов, по 20—25 человек в каждой, уже находящихся на военной службе. На праздник посвящения в батыри приглашались и представители из близлежащих селений: Ураги, Дзилебки, Урцаки, Бакни, Сутбук, Сулевкент, Амузги, Шири и др. Приглашенные пригоняли с собой в дар организаторам по нескольку баранов.

Происходило это так. Из дома выходил юноша, одетый в черкеску с серебряными газырями, кавказским поясом и кинжалом. На голове, как правило, у него была каракулевая шапка. За сыном шли отец с матерью, следом за ними — родственники (мужчины и женщины), которые несли большие медные подносы с едой. Одна из женщин несла большой казан с пловом и 30 ложками, другая — большой поднос с жареной бараниной. Молодой родственник нес специально изготовленное к этому случаю деревцо с подвешенными на нем разноцветными вареными яйцами. Следом за ними шли музыканты (зурнач и барабанщик).

На месте проведения торжества их встречали празднично одетые батыри и члены Совета старейшин. Председатель Совета произносил краткую речь, посвященную этой семье, их сыну и поздравлял родителей юноши с праздником, а его самого со вступлением в состав батырей. Кадий читал стих из Корана и давал наставление новобранцу, главный смысл которого заключался в том, что молодой батырь должен в случае необходимости без колебаний отдать жизнь за честь и свободу «Зирехирана».

После торжественной части начиналось застолье. Батырей приглашали отведать то, что принесли родители и родственники, одновременно начинались танцы. Вначале батыри танцевал со своей матерью, затем с молодыми девушками и так в течение часа. После танцев начиналось посвящение следующего. Таким образом за день в батыри посвящалось несколько человек. В конце веселья все деревья с разноцветными варёными яйцами передавались молодым ребятам для еды.

После посвящения молодых юношей в батыри начинались состязания в ловкости, быстроте, силе и т. д. Победителям вручались памятные подарки. Затем начинался парад батырей. Вновь принятые в батыри шли впереди строя. В тот же день к воротам домов новых батырей прикреплялись небольшие ленты из парчовой ткани зеленого цвета, которые оставались там в течение недели. За это время родители батыри старались засватать за парня девушку, и если это удавалось, то по истечении первого срока службы (4 месяца) его обычно женили.

Праздники посвящения в батыри организовывались и после того, как Кубачи стали зависимыми от Кайтагского уцмийства. Они сопровождались игрищами, аналогов которым на Кавказе не было. Со слов Е. Шиллинга, проходили они следующим образом: пекли пирог из трех-четырех пудов муки диаметром до 2-х метров, начиняли его толстым слоем из сыра, яиц, мяса. Для приготовления пирога заранее готовили место, разводили огромный костер, а затем пекли в золе. Пока пирог пекся, его поворачивали 5—6 человек. Затем молодежь везла пирог в особой плетеной корзине на лошади или несла на носилках в селение Калакорейш. Делалось это тайком. Отправлялись вечером, чтобы прибыть в Калакорейш в полночь. Задача состояла в том, чтобы войти незаметно в спящее село, поставить пирог у дома старшины и крикнуть ему: «Вам пирог, а нам — праздник». Старшина должен был ответить: «Понял». Тогда молодежь делала выстрелы из ружей и убегала.

Проснувшееся население пускалось в погоню. Если погоня завершалась успехом, калакорейшцы не обязаны были устраивать праздник, а принесенный пирог делили между собой и съедали. Если же погоня не имела результата, калакорейшцы должны были устроить праздник. В празднике принимали участие мужчины, женщины, дети. Каждый калакорейшский двор выставлял от себя угощение. Праздник длился два дня, все это время пели, танцевали, устраивали скачки и различные другие состязания. Затем калакорейшцы с честью провожали гостей далеко за границы своего аула.

Последние игры-праздники посвящения в батыри проводились в Кубачах в 1926 году.

 Свадебный обряд

Свадьба была одним из самых примечательных событий в жизни кубачинцев. Она, как правило, продолжалась несколько дней и ночей, и в нее вовлекалось множество людей, зачастую все село. Свадебный ритуал состоял из трех актов: сговор, сватовство и, собственно, сама свадьба. Как правило, браки у кубачинцев заключались в возрасте 24—25 лет и чаще всего право выбора невесты принадлежало родителям, хотя иногда юноша-кубачинец мог сделать самостоятельный выбор. В этом случае он доверительно сообщал об этом своим друзьям или родственникам, а те обсуждали его выбор с родителями парня. Каких-либо жестких требований к невесте кубачинцы обычно не предъявляли, для них главным было ее физическое здоровье.

В этом плане интересны традиционные требования, предъявляемые к невестам в других близлежащих селах, некогда входивших в сообщество Зирехиран. К примеру, в Сулевкенте предпочитали невест с крупной стопой, это объяснялось тем, что там был развит гончарный промысел, а добывать и месить глину было уделом женщин. В Амузги предпочитали высоких, крепких девушек, способных выполнять тяжелую физическую работу (вращать точильное колесо и т. д.). Молодые же кубачинцы отдавали предпочтение прежде всего внешности, для них главным критерием оценки была красота девушки.

Определенные требования предъявлялись и к юноше стороной невесты, чаще это касалось его мастерства, а также был ли он посвящен в батыри и т.д.

Когда родители юноши определялись с выбором невесты, начиналось сватовство, однако обычай не дозволял им самим вести переговоры с родителями девушки. Это делали за них посредники, как правило, близкие родственники. В назначенный день, выбрав маршрут и помолившись, они шли сватать. Трудно перечислить все условности и детали сватовства, к примеру, нужно было знать как, куда, после кого ступить, что сказать и что положить. Все эти правила вырабатывались веками, становились традицией, однако традиция не мешала импровизации.

Для того чтобы сватовство прошло успешно, в качестве сватов посылались как женщины, так и мужчины, умеющие хорошо говорить. В дом входили без предупреждения, рассаживались, обменивались приветствиями. Догадливые хозяева сразу настраивались на определенный лад, а невеста уходила с глаз долой. Даже при заведомо решенном деле родители невесты сначала пытались отказывать, мол, надобно подождать, молода еще и т. д., тогда сваты с еще большим азартом расхваливали жениха. Бывали случаи, когда, ничего не добившись, сваты засватывали старшую, засидевшуюся в девках сестру девушки, или же уходили, в другой дом и сватали другую девушку, порой даже помимо желания жениха. Сватовство у кубачинцев заканчивалось обещанием со стороны родителей невесты и определением даты свадьбы.

Для скрепления принятых сторонами обязательств родителям девушки вручались какие-либо ценные вещи, чаще всего это были золотые серьги, кольцо или браслет.

С этого времени жених получал право общения со своей невестой, но встречи эти, как правило, происходили в присутствии подруг или родственниц девушки. В Кубачах не были приняты характерные для остального Дагестана периоды так называемых избеганий и запретов, когда невеста должна была сидеть дома и прятаться от родственников жениха. Напротив, она приобретала большую по сравнению с другими неэасватаиными девушками свободу общения и передвижения.

Свадьбу кубачинцы играли очень красочно. Приглашались все односельчане, за исключением кровников (если таковые имелись), для этого заранее назначались ответственные, которые, обходя дом за домом, приглашали всех на торжество. Подготовкой самой свадьбы занимались, как правило, родственники, друзья, соседи. Они заранее готовили припасы, а затем угощения.

Свадьба длилась четыре дня. В первый день основные мероприятия проходили в доме невесты. Ближе к вечеру туда приходила представительная делегация родственников жениха с дарами для невесты {одежда, украшения и т. д.). Очень интересен был сам обряд приношения даров. Возглавляла процессию ближайшая родственница жениха, которая несла вазу, наполненную доверху рисом, куда вкладывались золотые украшения для невесты. У ворот процессию встречали родители невесты, после взаимных приветствий принесенные дары складывались в центре кунацкой комнаты и начинался их осмотр стороной невесты. Это был своеобразный ритуал, нечто вроде импровизированного торга. Представители невесты пытались выторговать у пришедших определенную сумму, мотивируя это тем, что принесенные дары не совсем соответствуют их ожиданиям. Все это делалось в шутливой форме, носило чисто условный характер и не имело ничего общего с характерным для многих народностей Дагестана взиманием калыма. Весь этот спектакль был рассчитан прежде всего на то, чтобы рассмешить, развеселить гостей. По окончании торга подавалось богатое угощение, отведав которое делегация отправлялась обратно в дом жениха, захватив с собой блюдо с варениками, приготовленными невестой специально для жениха. Это символизировало ее окончательное согласие выйти за него замуж.

Веселье в доме жениха продолжалось до утра и сопровождалось песнопением, танцами и т. д. На второй день свадьбы, ближе к обеду, веселье возобновлялось. Обычно к жениху и к невесте приходили в зависимости от близости отношений, степени родства, но многие посещали как одну, так и другую сторону. В доме жениха все это время играла музыка, в дом невесты музыканты не приглашались, здесь на гармошке играли сами девушки.

В Кубачах в качестве музыкальных инструментов использовались чаще всего зурна и барабан, играли обычно одну-две мелодии, характерные только для Кубачей, игра сопровождалась танцами, которые начинали друзья жениха и его родственники.

Танец носил коллективный характер и составлял основу свадебного веселья.

Свадьбы в Кубачах играли, как правило, летом, и потому основное веселье проходило на специально подготовленных для этого площадках, куда из дома жениха, ближе к вечеру, перебиралась вся свадебная процессия. Таких площадок в селе было три: в нижней части, в средней и в верхней. В зависимости от того, к какой из них ближе располагался дом жениха, и проходила свадьба. Зрелище было удивительным, площадка не могла уместить всех желающих, и потому многие (особенно молодежь) взбирались на крыши близлежащих домов и оттуда наблюдали за этим своего рода театрализованным представлением. Обслуживали гостей, подносили им угощения, выпивку близкие родственники жениха, они же первыми начинали и танцы, затем к ним присоединялись приглашенные. Для увеселения публики появлялись «полтярс» (пялтарте) — ряженые в масках. Своими шуточными номерами они вносили своеобразное оживление. Помимо масок непременным атрибутом ряженых были кольчуга и кинжал.

Что касается танцев, то наиболее популярной у кубачиицев была лезгинка в местной интерпретации, танцевали и другие танцы, такие, как «кIукIдеркала» — танец, исполняемый вприсядку, и «аскайла» — групповой танец, который обычно исполнялся во время посвящения юношей в батыри.

Периодически танцы сменялись песнопением, тостами и т. д. Веселье продолжалось до темноты. С наступлением сумерек зажигались смоляные факелы, и вся свадебная процессия отправлялась за невестой.

Шествие представляло интереснейшую картину. Шли с музыкой, периодически останавливались для танцев, таким образом подходили к дому невесты. Заблаговременно, до подхода свадебной процессии, молодежь забирала из дома невесты заранее приготовленную медную посуду и другое приданое, в том числе сундук для свадебной одежды, и относила все это по другой дороге в дом жениха. Перед тем как вести невесту в дом жениха, ее одевали в новую, принесенную от жениха одежду. Традиционное нарядное женское одеяние шилось из дорогих персидских, индийских и других парчовых тканей. Выводили невесту из дома в этом одеянии с закрытым лицом 2 мужчин и 4 женщины, перед этим отец давал ей свое благословение. Сопровождали невесту к жениху женщины — родственницы жениха. Спереди и сзади процессию «охраняли» вооруженные люди, как со стороны невесты так и со стороны жениха. Когда свадебная процессия приближалась к дому жениха, его родственники выходили к воротам с приветствиями, а его мать посыпала голову невесты орехами и т.д.

Невесту приводили в отведенную ей лучшую комнату, а перед тем как ввести, смазывали ее губы медом. Радушно приняв невесту и ее провожатых, родня и друзья жениха начинали выпроваживать гостей. Жених, как правило, все это время где-то прятался, и только после ухода гостей друзья жениха тайком приводили его к невесте.

Утро следующего дня начиналось с поздравлений молодых, первыми это делали родители жениха, тогда же совершался обряд открывания лица. Невеста, в свою очередь, одаривала родственников, пришедших ее поздравить. К обеду в дом жениха приглашалась мать невесты с ближайшими родственницами, которые приносили с собой приданое невесты.

После ухода матери невесту вели за водой к роднику. Сопровождали ее родственники и родственницы, друзья с обеих сторон. В красивой одежде, с традиционными водоносными кувшинами эта процессия представляла собой яркое зрелище. Шли за водой с песнями под музыку, периодически в ходе шествия устраивали танцы, во время которых танцующим девушкам делались денежные подарки. У родника устраивался импровизированный пикник, на котором угощали всех присутствующих. Заполнив кувшины водой, процессия возвращалась домой.

Вечером того же дня отец невесты приглашал к себе в дом жениха. Сопровождали жениха его друзья и близкие родственники. К их приходу готовился хороший стол, подавалось обильное угощение. Здесь же совершался еще один традиционный свадебный обряд: родственники жениха всячески старались отвлечь внимание хозяев, чтобы «умыкнуть» какую-либо вещичку для жениха, порой дело доходило до курьезов, когда уносили все, что можно унести, уводили даже скот, но, как правило, вещи потом возвращались родителям невесты, часть из них, с их согласия, оставлялась в доме жениха.

На следующий день в дом к жениху приглашался отец невесты с родственниками, они приносили с собой четырехяталовый котел и какое-либо украшение для невесты.

На этом свадебные торжества заканчивались, наступала будничная жизнь.

К сожалению, в последние годы в Кубачах все реже и реже устраиваются традиционные свадебные церемонии. Стало обычным непродолжительное проведение свадьбы. Иногда в день играют по нескольку свадеб, многие свадьбы справляют в городах. Все это постепенно приводит к утрате своеобразных кубачинских свадебных обрядов.

 Погребальнный обряд

Сегодняшний обряд погребения в Кубачах, его ритуалы во многом схожи с похоронами в других селах Дагестана. В древности же он был довольно своеобразным и больше напоминал языческий обряд Тибета. Об этом свидетельствуют записи испанского путешественника Абу-Хамида-Аль Гарнати. Вот что он писал: «Близ Дербента расположена большая гора, на вершине которой имеются два селения. Живет в них народ, называемый Зирехиран, т. е. изготовители панцирей… Нет у них религии и не платят они джиз. Когда умирает у них человек и если он мужчина, то передают его мужчинам, находящимся под землей, которые расчленяют кости покойника, очищают их от мяса и собирают мясо его, которое дают на съедение черным воронам. Они стоят с луками, чтобы не дать другим птицам есть что-нибудь из мяса. А если покойник — женщина, то передают ее мужчинам над землей, которые вытягивают ее кости и дают мясо коршунам. И стоят они со стрелами, чтобы помешать другим птицам приближаться к ее мясу».

Трудно, конечно, сказать что-либо определенное на это, к сожалению, в Кубачах не проводились археологические раскопки, но то, что подобное все-таки могло иметь место, подтверждают раскопки Шаракунского могильника (Южный Дагестан), где были обнаружены следы подобного захоронения с признаками расчленения трупа.

В более позднее время для похоронного обряда кубачинцев стало характерным не столько избавление от покойника, сколько стремление сохранить его вблизи живущих, о чем свидетельствует и расположение могильников — все они находятся вблизи села. Умерших за пределами села кубачинцев привозят хоронить в село. Кроме того, произошла трансформация и самих погребальных сооружений. Наиболее характерными стали узкие вытянутые грунтовые могилы, стенки и перекрытия которых выложены из каменных плит.

С годами у кубачинцев изменились не только похоронные ритуалы, но изменилось и само отношение к смерти. Смерть стала считаться естественным явлением и достойно умереть в глубокой старости означает то же, что и достойно прожить жизнь. Смерть глубокого старика не считается горем, другое дело, когда смерть оказывается преждевременной, тогда она воспринимается с тяжелой душевной болью как близкими родственниками, так и сельчанами. Все они принимают участие в погребальных и поминальных обрядах. Выразить соболезнование тем, кого постигло горе, приезжают кубачинцы, живущие в других местах.

Хоронят в Кубачах в послеобеденное время. Перед похоронами умершего обмывают, переодевают в чистую одежду, заворачивают в белый холст (саван), укладывают на специальные носилки, укрывают черной буркой и на руках несут до самого кладбища.

Вынос умершего из дома сопровождается плачами и причитаниями женщин, но в самих похоронах женщины не участвуют, все дни траура они читают Коран или же раздают садака. Если кто-либо из сельчан во время похорон не оказался дома, то он должен выразить соболезнование после возвращения.

Что касается самого обряда погребения, то по этому случаю мулла первым долгом произносит благословенное слово «фатиха» (т.е. соболезнование) и обращается к богу за упокоем души умершего, затем читает Коран (ясин, кулгьу). По завершении погребения мулла орошает могилу водой из кумгана.

После смерти родные и близкие отмечают третий день, сороковой, а также годовщину смерти. В эти дни проводятся поминки, на которые готовятся поминальные кушанья. В тризне участвуют все родственники и близкие друзья. Для увековечивания памяти усопшего ставится надгробный памятник с указанием имени и даты смерти. Памятники очень характерны для Кубачей, они богато украшены резным орнаментом с включением в него различных надписей, изречений из Корана и т. д. По этим памятникам можно судить не только о том, что кубачинцы замечательные мастера, но и проследить историю села, развития декоративного искусства, принесшего Кубачам мировую славу.

* * *

Отмечались кубачинцами религиозные праздники — «Рамазан байрам» и «Курбан байрам».

Существовал и такой обычай. За крупную кражу или за убийство по решению судебной коллегии виновного высылали в одно из соседних сел — Урцаки, Сутбук, Киши, Дибгаши и т. д. А того, кто повторно совершал подобное преступление, сбрасывали с отвесной скалы, что расположена к юго-востоку от Кубачей, недалеко от родника Эцила. Это решение приводил в исполнение по жребию один из членов судебной коллегии. Редко кто оставался в живых. В истории Кубачей был случай, когда осужденный и сброшенный со скалы Идрис остался жив. Его навечно выслали из Дагестана без права на возвращение, а скалу с тех пор называют Идрисла муда.

Когда кубачинцу предстояла дальняя поездка, жена пекла кулчме — печенье, которое не портится 5—6 месяцев. Тесто для кулчме делается на сметане с яйцами, потом поджаривается на топленом масле.

Один из древних праздников кубачинцев — это праздник 40 дней весны. Его отмечали в хорошую погоду в первой декаде мая. В день праздника молодые кубачинцы в нарядной одежде (девушки с мучалами) шли к святому источнику «Улилла шинна къатта», который находился вблизи селения Шири. Когда возвращались, время от времени оставливались и устраивали танцы. Молодые кубачинцы старались в этот день выбрать себе невесту.

В Кубачах было много и других обычаев и традиций, о которых можно написать еще не одну страницу.

 УСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

В начале XX века в Кубачах началось угасание промысла. В силу не зависящих от сельчан причин стали ослабевать их связи со странами Переднего Востока. Царская администрация, расположенная в Маджалисе, не уделяла должного внимания проблемам, вставшим перед кубачинцами. Все это привело к тому, что население села стало резко уменьшаться: одни мастера уезжали, другие из-за падения спроса на изделия вынуждены были бросить ремесло. В селе стало увеличиваться число людей, перебивающихся случайными заработками на заготовках сена, дров и т. д. В то же время появилось большое количество людей, разбогатевших на использовании наемного труда. Произошла некая поляризация населения, что негативно сказалось на укладе жизни кубачинцев. Люди перестали придерживаться традиционных обрядов. Совет старейшин утратил свое влияние, начались беспорядки в Джума-мечети и медресе.

В 1906 году умер единственный ученый арабист, замены ему сыскать не удалось, а кадий был далеко, (в Дербенте). Многие богатые кубачинцы перестали делать «закат» (10-процентные отчисления от своих доходов в пользу бедных) и оттого доходы Джума-мечети уменьшились. Двухклассные религиозные школы также стали плохо работать, дети на занятия почти не ходили, особенно зимой.

Распалась и судебная система. В селе фактически верховенствовала богатая часть населения, остальные же вынуждены были влачить жалкое существование. Начались голод, болезни. Люди умирали десятками. И вот в такое нелегкое для кубачинцев время пришла еще одна напасть. Осенью 1918 года при содействии Горского правительства в селе появились турецкие войска, которые обложили жителей данью. Кубачи должны были собрать либо 100 винтовок, либо 250 кусков азиатского сукна. Но поскольку собрать столько винтовок было практически невозможно, решили откупиться сукном. Сельский старшина Алигаджи Канаев и сельский исполнитель Викалай прилагали большие усилия для сбора сукна. Однако сделать это в срок не успели, и потому для устрашения сельчан на базарной площади прилюдно были жестоко избиты несколько кубачинцев, в том числе Гусейн Таилов, а пятерых арестовали. Подобные меры принимались турками и в близлежащих селах, в селении  Киша ими были сожжены пшеничные стога.

В 1919 году во многих районах Дагестана власть захватили деникинцы и банды Гоцинского. Народ поднялся на защиту своей независимости. Активное участие в этой борьбе принимали и кубачинцы — красные партизаны Рабадан Мамачев, Яхья Абакаров, Ахмед Гаммаев, Гаджимагомед Гусейнов и др. Вместе с выходцами из других сел они сражались с деникинскими войсками в Дербентском районе.

К осени 1920 года Советская власть в регионе была восстановлена. Огромная заслуга в этом принадлежала замечательному сыну кубачинского народа Юсупу Кабукаеву. Родился он в 1899 году. Кубачинскому мастерству обучался во Владикавказе у Гусейна Гаджиюсупова и Иммы Гаджиева. В 1910 году вместе с родственником переехал в Варшаву, где жил до 1912 года, затем перебрался в Петербург, где проработал в мастерской Иммы Гаджиева до 1918 года. Там он научился читать, писать, сошелся с революционно настроенными студентами и стал принимать активное участие в революционном движении.

В 1918 году вернулся в Дагестан, вступил в Дагестанский красногвардейский полк, участвовавший в разгроме банд Гоцинского и отрядов полковника Бичерахова. В 1920 году вступил в Коммунистическую партию, принимал активное участие в восстановлении Советской власти в Дагестане. В 1921 году был избран секретарем участкового комитета партии селения Уркарах, а в 1922 году — председателем Уркарахокого исполкома. Затем он был направлен на учебу в коммунистический университет, по окончании которого был назначен уполномоченным Дагестанской контрольной комиссии в Кайтаго-Табасаранском округе. В 1924 году его назначили ответственным секретарем окружного комитета партии. Находясь на этом посту, он принимал активное участие в ликвидации бандформирований, строительстве дороги из Маджалиса в Уркарах, прокладке телефонных линий и т. д. В 1930 году, когда был организован Дахадаевский район, Юсуп Кабукаев был избран первым секретарем райкома партии. В 1933 году его перевели на работу в Махачкалу заместителем председателя Дагкустпромсоюза, а в 1934 году он стал председателем Дагестанской областной страховой кассы.

В 1935 году несколько месяцев проработал заместителем начальника политотдела Литвиновской МТС Азово-Черноморского края. В 1936 году он вновь был направлен на работу в Дахадаевский район первым секретарем райкома партии, однако вскоре его назначили руководителем Дагразнопромсоюза.

В 1937 году был репрессирован вместе со всем руководством обкома партии и в 1940 году приговорен к 5 годам лишения свободы. В 1944 году умер в заключении. Позднее вместе с Самурским и Далгатом был реабилитирован.

В 1937 году мой отец, Гаджимагомед Гусейнов, активный участник установления Советской власти в Дагестане, за родственные связи с репрессированным Юсупом Кабукаевым был исключен из партии.

Что касается самого села, то с установлением Советской власти к руководству пришли другие люди — это Абдусалам Омаркадиев, Рабадан Мамачев и др. В 1922 году в Кубачах открылась советская школа, первым учителем в ней стал лакец Абдулла Каяев. В 1924 году в селе была организована артель, в том же году открылись почта и медпункт. В 1929 году в местечке Бетукажила была заложена двухэтажная каменная школа площадью 265 кв. м. Началась новая жизнь.

 КОЛХОЗ

Сельское хозяйство в жизни кубачинцев никогда не было главным занятием. Это не раз отмечали в обоих заметках путешественники, побывавшие в Кубачах в прошлом веке. Основой их благосостояния было, прежде всего, их ремесло, однако последовавшие в начале века один за другим голодные годы заставили сельчан несколько иначе взглянуть на проблему сельского хозяйства. В эти годы резко упал спрос на изделия мастеров, и они вынуждены были сеять рожь, ячмень, сажать картофель, чтобы как-то продержаться.

Встал вопрос об организации колхоза в селе, тем более, что недавно созданная артель не в состоянии была обеспечить работой все трудоспособное население села. Однако найти какую-то приемлемую форму его организации было делом нелегким. Много раз собирались жители на сельский сход, но так и не смогли прийти к единому мнению. И тогда из района было прислано указание о создании в селе колхоза, однако довольно своеобразного.

Было предложено собрать имевшиеся у кубачинцев тарелки, блюда, подносы и другую посуду. Половина всей сельской посуды была снесена к мечети и сдана под ответственность выбранных бригадиров. Несколько месяцев посуда пролежала там, однако ни районное руководство, ни сельский совет так и не смогли решить, как ею распорядиться, и потому вернули посуду прежним хозяевам. Вот так бесславно закончилась первая попытка организовать в селе так называемый «тарелочный колхоз».

После этого решили организовать колхоз мастеров. Были составлены списки мастеров для разных цехов (монтировка, гравировка, филигрань и насечка). Всего набралось 250 мастеров (остальные мастера работали в артели), из них были выбраны руководители цехов, определен ассортимент изделий, назначены люди, ответственные за реализацию. Колхоз мастеров начал работать, однако и он просуществовал недолго, видимо, сказалось то, что он в какой-то степени дублировал уже существующую артель, и потому было решено наиболее успешно работающих принять в артель. Однако проблема с обеспечением сельчан продуктами питания оставалась нерешенной, и тогда сельский сход принял решение организовать колхоз с чисто сельскохозяйственным уклоном.

Районное руководство поддержало просьбу сельчан о выделении 300 га прикутанных земель недалеко от селения Берикей. Земли же, которыми ранее владела Джума-мечеть, были конфискованы. А в порядке помощи кубачинскому колхозу выделили 120 овцематок, 15 лошадей, 10 пар быков, 15 коров и 10 телят.

Было избрано правление колхоза, в его состав вошли Али Магомедов, Яхья Абакаров, Ахмед Гамаев, Захар Арсланов, Кадиали Кадиалиев, Гаджиахмед Ибраев, Гаджимагомед Ахмедов, Гаджимамма Карижев, Шахбан Захраев, Гаджи-Гуоейн Изабакаров, Рабадан Калаев из Амузги (колхоз был общим для двух сел — Кубачей и Амузги). Председателем колхоза избрали Шахбана Захраева, но из-за его малограмотности и по его просьбе он был переведен на другую работу, а председателем правления колхоза стал Али Магомедов, который проработал на этой должности до своего призыва в армию в 1941 году.

Колхоз назвали именем Тельмана. За несколько лет он стал одним из передовых в районе. На кутане и в селе были построены фермы, кошары для овец, к 1939 году их насчитывалось 3 000 голов. Колхоз имел свой табун лошадей, 150 коров, 50 быков. В Кубачах и Амузги было 200 га пахотных земель и 50 га кутанных. Пастбищ и сенокосных угодий насчитывалось до 4000 га. Сеяли, как правило, пшеницу, ячмень, выращивали картофель. Был разбит яблоневый сад. За годы войны колхоз отправил тысячи посылок с продуктами питания на фронт.

Большинство кубачинцев ушло на фронт, и тяжелой мужской работой вынуждены были заниматься женщины, многие из них были мобилизованы на трудовой фронт для сооружения оборонительных рубежей. К сожалению, не все из них вернулись в село, многие умерли от холода и болезней. Всю зиму они жили в палатках.

В 1944 году решением районного руководства колхоз был ликвидирован и на его базе было создано подсобное хозяйство артели. Затем было ликвидировано и подсобное хозяйство, и в 1949 году организован колхоз им. Калинина. Через год его объединили с малоземельным колхозом им. Ленина села Дебгалик. Однако и этот колхоз был ликвидирован, а распоряжением Совета Министров ДАССР 1956 года его земли были временно переданы колхозам селений: Уркарах — 490 га, Сутбук — 200 га, Викри — 300 га, Цизгари — 250 га, Кудагу — 200 га, Зилбаги — 123 га; райконторе заготскота — 90 га. Таким образом, Кубачи остались без своих исконных земель.

 ШКОЛА

В 1922 году в Кубачах была открыта начальная школа, затем была реорганизована в неполную среднюю школу. Директором школы в этот период работал Магомед Миркиев, затем на смену ему был прислан специалист с высшим педагогическим образованием Н. Березов. Несмотря на трудности, связанные с отсутствием специалистов, нехваткой оборудования, наглядных пособий и т.д., ему удалось за короткое время организовать работу педагогического коллектива так, что школа стала считаться одной из лучших в районе.

Учителями в школе в тот период работали Хадижат Ибрагимова, Патимат и Ибрагим Барцевы, Патимат Кальянова, Магомед Караев, Гаджиабакар Арсланов, Магомед Акишиев, Мамма Кишев, Али Гусейнов и др. Многие из них не имели даже среднего образования, но тем не менее умудрялись не только учить ребят, но и принимать активное участие в «ликбезе» (так назывались в тот период мероприятия по ликвидации безграмотности).

Каждое утро с 7 до 8 часов все взрослое население села, не достигшее 40-летнего возраста, ходило в школу, где с ними занимались сельские учителя. Таким образом, в течение нескольких лет удалось почти полностью ликвидировать безграмотность населения.

Однако этот процесс был прерван начавшейся войной. Директор школы Н. Березов, учителя Магомед Караев, Ибрагим Барцев, Мамма Кишев, Магомед Миркиев и другие ушли на фронт. К сожалению, не все из них вернулись. Погибли Н. Березов, Магомед Караев, Ибрагим Барцев, Мамма Кишев, Магомед Акишиев. В сентябре 1945 года директором школы был назначен участник Великой Отечественной войны Расул Бахмудов, инициатор многих начинаний, активный общественник, уважаемый всеми сельчанами человек. Будучи директором, он преподавал историю, долгие годы был секретарем парторганизации, депутатом сельского совета.

В 1950 году Кубачинская неполная средняя школа была преобразована в среднюю школу, и руководить ею стал присланный из центра осетин Николай Медоев. Однако директорствовал он недолго, через год был арестован и увезен из села, а в школу назначили нового директора Мусу Гасанова, но и он продержался недолго. За 10 лет, с 1950 по 1960 годы, в школе сменилось 6 директоров, но несмотря на это коллектив учителей продолжал самоотверженно трудиться. Учителями в тот период работали Али Мюллаев (география), Ахмедхан Караев (математика), Расул Бахмудов (история) и многие другие.

Завучем школы была очень энергичная выпускница Ставропольского пединститута Александра Соколова. Она многое сделала для совершенствования процесса обучения и воспитания учащихся, добилась сплоченности коллектива, благодаря ее усилиям многие учителя окончили вузы. Она безмерно любила детей, и они платили ей взаимностью. До сих пор в селе вспоминают ее с большой любовью.

Более 40 лет проработала в школе Хадижат Ибрагимова. Преподавала она в начальных классах. Была обаятельной, сердечной женщиной, всецело отдавалась своему делу, выполняла огромную общественную работу, в тяжелые военные годы большую помощь оказывала колхозу.

Много лет работал учителем и талантливый художник, участник Великой Отечественной войны Али Мюллаев.

Более полувека отдал учительской работе, работе завуча физик Муталим Канаев. Благодаря ему кубачинцы имели возможность слушать радио, смотреть кино. Он участник Великой Отечественной войны, большой общественник, прекрасный семьянин, уважаемый всеми человек.

Долгие годы директором, преподавателем родного языка, учителем начальных классов работал и Магомед Миркиев. Он пользовался в селе огромным авторитетом, был председателем комиссии по благоустройству села. На общественных началах заведовал школьным музеем.

До сих пор работает в школе Ахмедхан Караев, народный учитель школы СССР, отличный математик. Преподавателем русского языка и директором школы работал и наш земляк народный писатель Дагестана Магомед-Расул Расулов. Он оставил о себе добрую память. С большой теплотой вспоминают его в коллективе школы, часто ставят в пример его умение работать с людьми, его уважительное отношение к окружающим, скромность, культуру поведения. Работал учителем в школе и Магомед-Расул Тупчиев, сын знаменитого мастера Абдуллы Тупчиева. Это был прекрасный, эрудированный, грамотный педагог. К тому же он был хорошо развит физически. Никто не мог сравниться с ним в беге и борьбе.

Одним из лучших учителей школы был и Алихан Шамов — по профессии ветеринарный врач. Мне стоило больших усилий уговорить его перейти на работу в школу. Ни я, ни он, как я думаю, никогда не пожалели об этом. Потом он окончил Дагестанский государственный университет и стал одним из лучших учителей химии и биологии не только в Кубачах, но и во всей республике. К сожалению, сейчас его уже нет среди нас.

Много сделал для обучения и воспитания учащихся начальных классов Наби Саидов. Он окончил Дагестанский педагогический институт и считался одним из лучших учителей начальных классов. Уроки его всегда проходили интересно и увлекательно. Он был и прекрасным методистом. В последние годы работал над подготовкой букваря для кубачинской детворы.

Из учителей математики своими знаниями, большой требовательностью отличался Ахмед Ахмедов. Несколько лет он работал и завучем, принимал активное участие в строительстве учебных корпусов.

Филологами в школе работали и ее выпускники: братья Маджид и Гаджимурад Ахмедовы. Некоторое время они оба (каждый в свое время) работали и директорами школы. Маджид был затем выдвинут на работу ответственным секретарем общества «Знание» в Махачкале.

Филологом был и Магомед Гасанов. В свое время он работал директором школы, председателем кубачинского поселкового совета.

Филологом и пионервожатой работала Зейнаб Ибрагимова. Она была одним из лучших учителей района.

Много прекрасных учителей работало и продолжает работать в школе, обо всех не расскажешь, но я считаю своим долгом сказать несколько слов о мастерах производственного обучения, благодаря их стараниям кубачинская школа стала широко известной.

Обучением учащихся традиционному кубачинскому искусству и исполнительскому мастерству занимались замечательные мастера-златокузнецы Гаджи Кишев, Гаджимагомед Абакаров, Магомед Халилов, затем производственное обучение возглавил заслуженный деятель искусств ДАССР, прекрасный рисовальщик Гаджиомар Изабакаров. Им подготовлено большое количество орнаментальных композиций для использования в процессе преподавания. Вместе с ним работали мастера производственного обучения Абдулгапур Хурдаев, Ахмедхан Алмасов, Гаджимамма Алиханов, заслуженный деятель искусств ДАССР Абдулжалил Ниналалов. Все они высококвалифицированные мастера и прекрасные педагоги.

Мне также пришлось работать в Кубачинской средней школе. С 1950 по 1960 годы — учителем, а с 1960 по 1973 годы — сначала завучем, а потом директором этой школы. В 1959 году я окончил историко-филологический факультет Дагестанского государственного университета. Работу директора совмещал с работой преподавателя истории и обществоведения.

В бытность мою директором в целях сохранения и развития традиционного кубачинского искусства я организовал в школе обучение учащихся основам кубачинского искусства, разработал программы по основам кубачинского искусства, которые были утверждены Минпросом РСФСР. Сейчас, по прошествии стольких лет, вспоминаю, каких трудов, нервов мне все это стоило, какие бюрократические препоны, какое непонимание чиновников районного и республиканского уровней пришлось преодолевать.

В то же время с благодарностью вспоминаю и тех, кто захотел и сумел меня понять и поддержать. Это прежде всего тогдашние заместитель министра просвещения ДАССР Магомед Гамзатович Гамзатов, министр просвещения РСФСР Александр Иванович Данилов. Благодаря их поддержке удалось воплотить в жизнь запланированное. А планировали мы очень многое. Чтобы иметь хотя бы небольшое представление об этом, я приведу одну страницу годового плана нашей работы.

1. Используя все возможности, добиться совершенствования процесса преподавания общеобразовательных предметов, творческого подхода к процессу обучения. Широко использовать передовой педагогический опыт лучших учителей республики.

2- Перестроить воспитательную работу с учащимися.

3. Силами коллектива учителей и учащихся осуществить пристройку помещений для начальных классов, учебных мастерских, лаборатории и спортзала.

4. Укрепить материальную базу школы.

5. Оснастить предметные кабинеты современными наглядными учебными пособиями, техническими средствами обучения, пополнить литературой школьную библиотеку. Добиться получения новой грузовой машины и автомашины УАЗ для выполнения строительных работ.

6. Добиться перевода Кубачинской средней школы в республиканский бюджет с подчинением только Министерству просвещения республики.

7. Перейти к обучению учащихся основам кубачинского искусства, для чего:

— добиться в Министерстве просвещения РСФСР выделения 3-х штатных единиц мастеров производственного обучения;

— добиться выделения ежегодных фондов серебра и золота для Кубачинской средней школы;

— организовать в Кубачинской средней школе изготовление изделий из драгоценных металлов для представления их на различные выставки;

— организовать школьный музей декоративно-прикладного искусства, где будут представлены лучшие работы учащихся;

— создать материальный стимул для учащихся путем оплаты за изделия, изготовленные в учебных мастерских во внеурочное время и т. д.

И сейчас, по прошествии стольких лет» когда просматриваю свои записи того периода, сердце радуется оттого, что ничего из написанного не осталось на бумаге, все, что мы планировали, удалось претворить в жизнь.

Кубачинская средняя школа и в самом деле стала тогда одной из лучших школ республики и России. Ее учащиеся неоднократно побеждали на всевозможных школьных олимпиадах, сотни ее выпускников окончили вузы, десятки стали кандидатами и докторами наук, 6 человек — профессорами. Выпускники школы наряду с аттестатом о среднем образовании получали удостоверение о присвоении квалификации ювелир-гравер.

Лучшие работы учащихся школы, изготовленные в процессе производственного обучения, экспонировались на ВДНХ СССР, на 14 зональных выставках. Помню, как министр просвещения РСФСР А. И. Данилов, будучи у нас в школе, сказал: «Мало найдется в Москве школ так хорошо обеспеченных техническими средствами обучения и школьной мебелью». А причиной, заставившей российского министра приехать в сельскую школу, находящуюся за тысячи километров от столицы, были, по его словам, сомнения в том, что обычная сельская школа в глубинке может дать такие результаты. И когда он побывал в нашей школе, посетил уроки, пообщался с коллективом учителей, то восхищенно сказал, что все его сомнения развеялись и что история не простит нам, если мы предадим забвению это великое искусство.

 АРТЕЛЬ «КУБАЧИНСКИЙ ХУДОЖНИК»

Впервые о Кубачинской артели, о том, как она создавалась, рассказал читателю в своей работе «Кубачинцы и их культура» известный ученый-этнограф Е. Шиллинг, отдавший 25 лет жизни изучению истории и культуры народных художественных промыслов. Вот что он писал: «Пришла Октябрьская революция. В годы гражданской войны кубачинцы испытали на себе власть турок и нашествие контрреволюционных отрядов. Подкатывались к ним также банды Гоцинского. С советизацией Дагестана и объявлением в Буйнакске в ноябре 1920 года тов. Сталиным автономии ДАССР для кубачинцев начался новый период существования — период возрождения и расцвета, — период строительства социализма. Село Кубачи, как и весь Дагестан, неузнаваемо изменилось за эти годы. Не без борьбы, не без усилий тяжелое наследие прошлого было сломлено, отброшено, изжито, оставлено позади. Селение Кубачи изменило свой облик. Кубачинцы не отстали от жизни. Они быстро включились в эту большую созидательную работу, которая охватила Дагестан. Здесь был организован колхоз им. Тельмана и металлообрабатывающая артель «Кубачинский художник».

И действительно, в 1924 году в селе была организована такая артель, однако нехватка опыта, отсутствие средств, сырья, оборудования, производственных помещений привели к тому, что в скором времени в артели остался только один человек — Абдулла Тубчиев.

Плохую службу в сохранении артели сослужили бывшие богачи и сомнения самих мастеров, но несмотря на это в следующем 1925 году 38 мастеров решили возродить артель. Председателем выбрали Абдусалама Омаркадиева.

Мастера снесли в общий фонд свое личное серебро, кто что мог, к примеру, Гаджимамма Халилов внес пуд серебряного лома. Начали работать. В течение полугода изготовили интересную коллекцию изделий — портсигары, шкатулки, сахарницы, кинжалы, курительные трубки и многое другое. Изделия были отвезены в г. Ростов-на-Дону в краевой кустпромсоюз. Крайкустпромссюз одобрил начинание мастеров и отправил эти изделия вместе с представителем артели в Москву для заключения договора с Мосторгом. Экспертная комиссия Мосторга также высоко оценила изделия и решила отправить их за границу. С артелью был заключен договор на изготовление 1000 портсигаров, 1000 трубок и нескольких десятков других изделий. Решено было также выделить артели 400 кг серебра. Это решение очень обнадеживало и многие, ранее сомневающиеся мастера, так же вступили в артель. К 1928 году в артеле уже насчитывалось 90 человек.

Мастера с большим энтузиазмом взялись за выполнение заказа, работали без выходных дней, с раннего утра до темноты. Где-то через полтора года серебро закончилось, а портсигары и курительные трубки все еще не были распроданы. Сказалось то, что в формировании ассортимента заказываемых изделий не был учтен реальный спрос. Налаженный вроде бы механизм работы артели начал пробуксовывать, отсутствие средств привело к очередному оттоку мастеров, многие из них стали уезжать на заработки в другие города.

О тяжелом положении артели узнали в руководстве республики, и оно предприняло определенные шаги, чтобы помочь артели. Были заключены новые договора, с учетом просчетов изменен ассортимент — он стал гораздо разнообразнее. Для оказания практической помощи на месте, а также для изучения самого кубачинского искусства в село была направлена научная экспедиция в составе Н. Яковлева, Е. Шиллинга, М. Бакланова.

Местные органы поддержали работу экспедиции. Были взяты на учет все сохранившиеся в Кубачах памятники старины, закуплено большое количество изделий для Дагестанского музея. Подобные закупки уникальных изделий продолжались и в последующие годы. Многие музеи пополнили свои коллекции за счет кубачинских изделий — это Музей народов СССР, Музей истории и культуры народов Востока, Государственный исторический музей, НИИ художественной промышленности, Государственный Эрмитаж и многие другие. Все это способствовало творческому росту мастеров.

Помимо закупок экспедиция занималась изучением кубачинских ремесел, оказывала практическую помощь руководству артели в организации и планировании производства, однако отсутствие грамотных людей затрудняло дело, малограмотным был даже председатель артели. Трудности возникали и из-за отдаленности производства от центра, тем не менее с переменным успехом артель продолжала функционировать. Очередной взлет ее деятельности был связан с 1936 годом, когда артель получила большой заказ на изготовление уникальных, высокохудожественных изделий для представления на Международную художественную выставку в Париже в 1937 году. В это же время артель получила заказ на изготовление большого количества холодного оружия (кинжалы, шашки, сабли) для советского казачества.

Артель расширялась, в ней уже числилось около 100 мастеров и несколько учеников. Ведущими мастерами были Ахмед и Гаджи Кишевы, Акайла Алимагомедов, Гаджи-Саид Курбанов, Алихан Ахмедов, Абакар Мацаев, Бахмуд и Абдулла Тубчиевы, Муса Чабкаев, Имимма Уоаев, Джабраил Тиккаев, Уммалат и Гаджи Иммаевы, Саид-Магомед Шахаев, Курбаиали Ахмедов, Юсуп Ирганов и Али Шайтанов.

В 1938 году председателем артели стал Закарья Магомедов. Ему удалось решить ряд вопросов организационного порядка, в том числе обеспечить бесперебойную поставку серебра для артели. Он неоднократно выезжал в различные регионы страны для приобретения сырья, материалов, оборудования и инструментов и сделал запас всего необходимого на 30—40 лет. Заботился он и о мастерах, многим отправлял из Москвы посылки с одеждой, обувью и т. д. В период его руководства артель работала ритмично, без перебоев, если до его назначения более половины мастеров артели занимались изготовлением простых малохудожественных изделий, будь то медные пряжки для солдатских ремней или железные печки и д. то при нем все мастера были заняты изготовлением серебряных изделий.

В 1942 году Закарья Магомедов ушел добровольцем на фронт и в 1944 году погиб. За боевые заслуги он награжден двумя орденами и тремя медалями. В памяти мастеров артели Закарья Магомедов остался как один из лучших председателей, который сумел добиться коренной реорганизации артели, и как прекрасный душевный человек.

После него председателями артели были Магомед Кациев, Магомед Абакаров, Мамма Маммаев, Манаба Ахмедова, Али Гусейнов. При Али Гусейнове началось строительство нового здания. Долгое время бухгалтером артели работал Гаджиомар Ибрагимов, секретарем парторганизации в те годы был Магомед Ахмедов, заместителями председателя — Абдулла Абдурахманов, Гаджимагомед Богатырев, Гаджигасан Мюллаев.

В годы войны в артели работала целая плеяда выдающихся мастеров, среди них Алихан Ахмедов, Ахмед и Гаджимамма Кишевы, Магомед Акаев, Гаджибахмуд Магомедов, Али Гатамов, Али Хялуев, Гаджимамма Халилов, Гасангусейн Канаев, Магомед Чамсудинов, Ибрагим Ильясов, Гаджимагомед Апандиев, Джабраил Тикаев, Магомед Устаахмедов, Расул Куртаев, Рабадан Чушев, Юсуп Юзбашев, Гаджимагомед Канаев и Гаджимагомед Абакаров.

Главными инженерами в те годы работали Гаджиабдулла Маммаев, Магомед Таилов, гальваником — Гаджиабакар Шахаев. В 1943 году артелью была изготовлена уникальная шашка для Сталина, монтировку этой шашки делал Али Гатамов, клинок — амузгинский кузнец Юсуп Ахмедов, гравировку — известный гравер Шахвали Мунгиев. В 1944 году такую же шашку сделали по заданию Сталина для вручения командующему народно-оовободительной армией Югославии Иосипу Броз Тито. Монтировку этой шашки делал Гаджимагомед Абакаров, клинок — Юсуп Ахмедов, гравировку — Гаджи Кишев и Гаджибахмуд Магомедов.

В 1945 году за трудовые успехи в годы Великой Отечественной войны были награждены орденом Трудового Красного Знамени Гаджи Кишев, Гасангусейн Канаев, Магомед Чамсудинов и Алихан Ахмедов.

После окончания войны в артель вернулись из армии Расул Алиханов, Магомед Абакаров и другие.

В 1960 году артель была реорганизована в Кубачинский художественный комбинат, к этому времени в Верхних Кубачах завершилось строительство нового здания для комбината, и мастера перешли работать туда. Директором комбината был назначен Яхья Каймарасов, главным инженером — Гаджигасан Муллаев.

В 1965 году Яхья Каймарасов был переведен на работу в Махачкалу и директором комбината был назначен Юсуп Ахмедов. В эти годы ведущие мастера комбината Расул Алиханов, Гаджи Кишев, Гаджибахмуд Магомедов, Гасангусейн Чабкаев, Абдулла Абдурахманов стали лауреатами Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина. Однако в эти годы произошел и очередной всплеск отходничества. Многие мастера выехали в среднеазиатские республики, в Азербайджан, в другие города страны в поисках более выгодной для себя работы.

С 1973 по 1975 годы директором комбината пришлось поработать и мне. В тот период было построено новое, более просторное здание в километре от села, там же начали строиться и многие жители села. На комбинате была введена новая должность — главного художника, расширена творческая группа, был обновлен ассортимент выпускаемой продукции, введен метод блестящего золочения, было значительно обновлено оборудование, к примеру, приобретен итальянский прокатный станок и т.д.

С 1975 по 1982 годы директором работал Гамза Кишев, главным инженером — Магомед Никаев. Комбинат получил еще одно новое здание. В связи с тем, что в этот период упал спрос на изделия посудной группы, комбинат перешел, в основном, на выпуск женских украшений. Было внедрено в производство более 10 видов браслетов и других изделий.

С 1983 по 1997 годы директором комбината вновь работал Юсуп Ахмедов.

В 1997 году директором комбината стал Саид Ниналалов — молодой специалист, уже имеющий определенный опыт работы в сфере производства и реализации ювелирных изделий в условиях рыночной экономики. С его приходом связываются надежды на решение проблем, стоящих перед комбинатом сегодня.

НАРОДНЫЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОМЫСЛЫ

Народные художественные промыслы кубачинцев развивались с древнейших времен:

оружейное производство (изготовление кинжалов, шашек, сабель, турецких кинжалов-къилич, мечей, ружей, пистолетов);

медночеканное производство (изготовление кувшинов, кумганов, подойников, различных подносов, ваз, чабанских кружек-пиал, чибсатагран, ваз с крышкой, кутка — носится на руках, табакте — большие подносы, дибсе — емкость для стирки белья и купания детей, кунне-кумган — для кипячения воды);

золотая и серебряная насечки (инкрустация железных ножен, кинжалов, сабель, шашек, мечей, къиличей золотом или серебром);

ювелирное дело (изготовление изделий из золота и серебра, серебряных украшений с гравировкой и чернью, украшений с филигранью, перегородчатой эмалью, либо золотых изделий со вставками из драгоценных, полудрагоценных и поделочных камней; бронзовое литье (изготовление котлов); резьба по кости (изготовление ручек для кинжалов, шашек, сабель, къиличей, мечей из слоновой, моржовой костей и буйволиного рога, вставок в серебряные изделия, в ножны холодного оружия, а также курительных трубок, мундштуков);

резьба по дереву и камню (изготовление граблей, подносов, черпалок, ложек, ложа для ружей и пистолетов, пороховниц, стопок для прялок, резных подставок для балконов, сундуков, дверей, табуреток, каменных подставок под прялки, резных камней с изображением барсов, скакунов);

золотая вышивка (вышивка казов — головных накидок, чухты);

изготовление азиатского сукна (для шитья одежды и черкесок);

шитье кубачинской национальной одежды (платьев, рубашек, кафтанов, женских и мужских шуб и т. д.).

У читателей могут возникнуть вопросы: «Откуда корни народного художественного промысла Кубачей? Почему именно в Кубачах развивалось так много различных промыслов?».

Ответить на эти вопросы однозначно трудно. Многие ученые, занимавшиеся изучением кубачинского искусства, а также старожилы до сих пор не могут дать исчерпывающих ответов.

Одни связывают это с окружающей природой. Думаю, что это близко к истине.

Кубачи, как и весь Дагестан, славится своей богатой, красивой, буйной природой. В каждом жителе Кубачей живет потребность не только любоваться красотой, но и создавать ее. Влияние искусства настолько сильно, что даже в хозяйственную деятельность кубачинцы вносят элементы творчества. Мужчины-кубачинцы орнаментально косят траву, делая интересные узоры на склонах гор. Женщины готовят чуду или вареники с орнаментальной каймой. Даже семидесятилетние старушки, вышивая золотом и серебром, умело выводят на казах добрых зверей, джейранов и райских птиц.

Другие — с самим происхождением Кубачей. Кубачинцы — это франки, пришедшие из Европы, или пришельцы с Переднего Востока, или, по мнению известного ученого — историка Расула Магомедова, те же самые даргинцы.

Третьи утверждают, что на кубачинское искусство заметное влияние оказало искусство Ирана, Турции, Индии и других стран Востока. Если, к примеру, взять медночеканное производство, то изделия Кубачей имеют большое сходство с медночеканными изделиями Северного Ирана и Азербайджана, а у кубачинского оружия (кинжалы, сабли и другое) большое сходство с золотой насечкой на оружии Индии (видимо, Южный Иран также в прошлом занимался золотой насечкой). В индийских музеях, в залах Махараджи имеется большое количество оружия с золотой насечкой. Кубачинские женские украшения и пояса с филигранью сходны с иранскими украшениями и поясами. А вот изделия с гравировкой и чернью там почти не встречаются. Видимо, этот промысел появился и развивался примерно в XIV—XV веках в самих Кубачах.

Персидские мастера на своих изделиях изображали зверей, птиц, людей. И на кубачинских сооружениях, стенах домов также сохранилось большое количество подобных изображений-

По утверждениям стариков и высказываниям ученых, до XIV века в Кубачах не хоронили людей, а отдавали на съедение птицам — зороастризм. В Кубачах сохранилось 5 курганов с углубленными площадочками наверху, куда клали покойников на съедение птицам. И сегодня парсиков (персиян) в Индии не хоронят, а отдают на съедение птицам-грифам. В Иране также существовал зороастризм.

Все это говорит о сходстве в традициях персиян (иранцев) и кубачинцев.

На определенных этапах исторического развития кубачинское искусство и ремесло развивались быстрее, чем искусство и ремесло самой Персии (Ирана), и оставили ремесло Персии далеко позади. И искусство и ремесло Кубачей, в свою очередь, оказывали большое влияние на развитие ремесла народов Кавказа.

Однако все заимствования из традиций других стран были по-своему интерпретированы, становились традиционными, более того, развивались и совершенствовались. «Я делаю, как делал мой дед, отец, но не совсем так».

Как же развивалось художественное ремесло Кубачей?

Ремеслом кубачинцы поначалу занимались в свободное от сельскохозяйственных работ время. Оно было вспомогательным, подсобным источником жизни. Кубачинцы заготавливали дрова, сено, строили жилье, молотили на мельницах зерно, а в оставшееся время изготавливали оружие, посуду, украшения. И старались делать это по-своему с определенной формой (круглые и овальные, высокие и низкие…), с определенными орнаментальными узорами.

Мечети, жилые дома, крепости, двери домов, ворота, окна, балконы строили с ленточными арками, вставками из резного камня и изображениями различных зверей. Украшалась также и одежда. Свадебная и праздничная одежда отличалась от повседневной; одежда богатого кубачинца от одежды бедняка.

По утверждениям арабских ученых и путешественников, кубачинцы еще в раннее средневековье занимались производством холодного оружия — кольчуг, щитов, стрел и т. д. В XVIII веке наряду с холодным оружием они изготавливали ружья, пистолеты, насеченные золотом и серебряными кольцами, с гравировкой и чернью. Из мастеров-оружейников в конце XVIII века прославился знаменитый Мамалай. Он выполнял заказы русского царя, турецкого Хункар-Паши, Шамиля, известных богачей Дагестана и Кавказа. В конце XIX века спрос на кустарное огнестрельное оружие уменьшился в связи с появлением дешевых фабричных ружей и пистолетов. В эти годы растет производство холодного парадного оружия. Поступают государственные заказы на шашки и кинжалы. Генералам дарились шашки, а офицерам — кинжалы.

Большое количество холодного оружия покупалось казачеством. В некоторых городах Кавказа, Грузии, Ирана и Турции большим спросом пользовались кинжалы, сабли, шашки, къиличи, мечи, насеченные золотом. Во многих городах Кавказа, в Петрограде, Ростове-на-Дону, в Варшаве были популярны кубачинские серебряные кинжалы, шашки, кавказские пояса, газыри с гравировкой и чернью.

За годы советской власти производство холодного оружия резко сократилось. Кинжалы, сабли, шашки изготавливались в кубачинской артели только для выставок и по правительственным заказам. Резко сократилось также производство амузгинских и ка-занищенских булатных клинков, был предан забвению и уникальный промысел золотой и серебной насечки. Остался только один мастер — Г. Магомедов, занимающийся золотой насечкой.

За последние 6—7 лет увеличилось количество мастеров, занимающихся изготовлением холодного оружия с гравировкой и чернью. Такие известные мастера, как Гаджирабадан Абакаров, Рабадан Чушов, Магомед Хартумов, Гаджиабдулла Гаджиламмаев могут изготавливать серебряные кинжалы, сабли со вставками из перегородчатой эмали, а Расул Кишев, Магомед Кишев, Магомед Абдуллаев, Мурад Инжиев и другие — холодное парадное оружие со вставками из слоновой кости.

С древнейших времен в Кубачах интенсивно развивалось медночеканное производство. Изделия из меди пользовались спросом. По переписи 1886 года, в Кубачах работал 51 мастер медночеканных изделий. В настоящее время осталось всего лишь 4. Это Ахмед-хан Шайтанов, Магомед и Ибрагим Бугаевы, Ибрагим Куцулов.

В XVIII—XIX веках огромным спросом пользовались кубачинские бронзовые литые котлы. За шестияталовый бронзовый котел давали большого быка, а за четырехяталовый — дойную корову. В дореволюционный период кубачинские литейщики Шейтано-вы днем и ночью занимались литьем бронзовых котлов. У них было много помощников и учеников, а покупатели занимали очередь на приобретение котлов.

После появления фабричных эмалированных и алюминиевых кастрюль спрос на бронзовые кубачинские котлы упал, и в настоящее время этот интереснейший промысел предан забвению.

Кубачинские бронзовые котлы сохранились во многих музеях страны, а восстановить их промысел сегодня практически невозможно. В XIX веке начали изготавливать изделия посудной группы: вазы, кувшины, подносы, пиалы (кружки).

Ювелирное дело в Кубачах возникло в раннем средневековье. Кубачинцы изготавливали женские украшения, пояса из серебра с гравировкой и чернью. Мастеров золотых изделий в то время было мало.

В середине XIX века из граверов прославился Капалай, а из мастеров золотой насечки — Кьяс Маокид. В конце XIX века в Кубачах работал известный мастер золотых украшений Магомед Халилов. Его золотые кольца с зернью и вставкой алмандина хранятся в каждой кубачинской семье и передаются из поколения в поколение. В Крыму работали Гаджимамма Ананаев и его отец, Абакар Ажамаев и

его сын Гаджи. У бухарского хана работал Идрис Алжанов. В Кубачах в дореволюционный период работало около 30 мастеров филигранных изделий.

Изготовлением филигранных изделий со вставками из бирюзы, алмандина, сердолика, граната, жемчуга, кораллов и других поделочных и полудрагоценных камней занималось около 20 мастеров из фамилии Шахаевых и около 10 мастеров из Куртаевых, Абдурамовых, Халатаевых и др. В настоящее время известны 10 мастеров филигранных изделий.

В Нью-Йорке работает потомственный мастер Омар Шахаев. Его недельный заработок составляет 800 долларов.

В городах Дагестана, на Кавказе, в Средней Азии много мастеров, занимающихся изготовлением изделий из драгоценных металлов.

С древнейших времен многие кубачинцы в свободное время занимались резьбой по камню и дереву. Это было вспомогательное ремесло. По переписи 1886 года, 50 мастеров занимались изготовлением ложей (прикладов) для пистолетов и ружей. Материалом служили дубовые деревья, которые росли в Кубачах. По сложившейся традиции каждый молодой человек обязан изготовить резную подставку под прялку для своей невесты. В наши дни нет мастеров, занимающихся резьбой по дереву.

Резьбой по камню и по дереву в основном занимались старики. Они же изготавливали пороховницы, чесалки, черпалки, ложки, двери, сундуки, оконные створки и другие изделия.

Выдающимися мастерами резьбы по кости были Гаджи-Абдулла Ибрагимов, его сын Абдул-Джалил и Ахмедхан Шамов. Их работы хранятся во многих музеях страны и, конечно, в музее Кубачинского художественного комбината.

В Кубачах сохранились мастерицы (в основном пожилые женщины), занимающиеся вышивкой из золотых ниток, некоторые изготавливают из золотых ниток бахрому для казов.

В годы Великой Отечественной войны кубачинские женщины занимались изготовлением азиатских сукон. В наши дни уже нет таких мастериц. Почти не осталось и мастериц, занимающихся изготовлением традиционной кубачинской одежды.

У каждого кубачинца есть свой домашний музей, в котором хранятся и передаются из поколения в поколение медночеканная посуда, вазы, бронзовые литые котлы и многие другие изделия. Основная часть коллекции домашнего музея кубачинцев состоит из предметов собственно кубачинского производства, другая часть — из посуды, художественных изделий и сувениров, привезенных из других стран (Иран, Турция, Сирия, Ирак). Так, например, с правой стороны от домашнего камина целая стенка, как правило, увешана тарелками и большими подносами. В самом верхнем ряду висят большие багдадские и испикские полихромные блюда. Большие багдадские блюда ценятся очень дорого и их имеет далеко не каждый кубачинец. Зато у каждого кубачинца есть иранские, китайские, турецкие тарелки и вазы. Ниже фарфоровых и фаянсовых тарелок висят два или три ряда медных луженых и латунных тарелок (малые подносы), а в самом нижнем ряду — большие медные луженые подносы диаметром 70—75 см.

На противоположной от камина стене на специальных стеллажах располагаются: в верхнем ряду — нукнусы (ведра из латуни), во втором и третьем рядах — медночеканные вазы разных размеров с крышками и без крышек, в четвертом широком ряду стоят мучалы (водоносные кувшины), кутка (малый водоносный кувшин) и самовары, в пятом ряду — бронзовые литые двух- и трехяталовые котлы, в самом нижнем ряду четырех- и шестияталовые литые котлы. Один ятал равен шести фондам, а фонд — 400 граммам. По левую сторону от камина стоит сундук невесты, в котором хранятся дорогая парчовая свадебная и праздничная одежды и драгоценные украшения, передаваемые из поколения в поколение.

В жилище кубачинца, да и любого горца вообще, бывает специально оборудованная кунацкая комната — «тавханна», богато украшенная коврами, оружием и другими изделиями. Мастера прошлого поколения старались создавать изделия, оружия, украшения, вазы, кумганы, кувшины как можно лучше, интереснее, поскольку изделия среднего и низкого качества плохо покупались. Поэтому изделия, созданные нашими предками, оригинальны как по форме, так и по композиционному решению.

Художественные традиции кубачинских мастеров складывались в течение тысячелетий, передавались из поколения в поколение. Кубачинцы учили своих детей традиционному ремеслу с ранних лет, они знали, что навыки сложных и тонких движений кисти руки можно выработать только с детского возраста (7-8 лет). С раннего детского возраста начиналось и формирование творческой фантазии, любви к мастерству.

Женили молодых кубачинцев только после овладения ими традиционным мастерством, т. е. после двух-трехлетнего пребывания в чужих странах учеником у хороших мастеров. Старики кубачинцы рассуждали так: «Прежде чем жениться, кубачинец должен стать хорошим мастером и заиметь жизненный опыт».

Жизнь большинства кубачинских мастеров была тяжелой и опасной. Дагестан был ареной многочисленных нашествий иноземных захватчиков, да и местная знать жестоко эксплуатировала мастеров. У кубачинских и лакских богачей в городах Северного Кавказа насчитывалось более 50 мастерских, в которых работали наемные мастера-ювелиры. Рабочий день у них начинался с раннего утра и продолжался до поздней ночи. Выходных дней и оплату в период болезни мастеру не давали. Самая высокая оплата в месяц составляла 25 рублей золотом. Не все мастера работали в городах, большинство было мастерами-одиночками. Они вынуждены были с хурджинами на плечах скитаться по свету в поисках покупателей своих изделий, а также для приобретения сырья, материалов и инструментов. Бывали случаи, когда мастеров подстерегали и грабили в пути, поэтому кубачинцы отправлялись в другие города по несколько человек.

Во второй половине XIX—начале XX века кубачинские мастера выставляли свои изделия на 27 региональных, российских и 12 всемирных выставках. Четверо мастеров-кубачинцев были удостоены 28 золотых и серебряных медалей.

В 1937 году кубачинские мастера послали свои уникальные изделия из серебра с чернью на Парижскую всемирную выставку, где они были удостоены высшей награды выставки — «Гран-При» с присуждением золотой медали.

Уникальные высокохудожественные изделия были представлены также на выставках в Брюсселе (Бельгия) — 1958 год; Монреале (Канада) — 1967 год; Осако (Япония) — 1970 год; Загребе (Югославия) — 1980 год; Копенгагене (Дания) — 19я2 год; Дюссельдорфе (ФРГ) — 1983 год, пользовались большим успехом и были удостоены многих дипломов.

Изделия кубачинских мастеров приобрели всемирную славу. Они хранятся во многих музеях не только нашей страны, но и мира.

Положение кубачинских мастеров начало ухудшаться со времени перестройки. Был принят закон «Об индивидуальной трудовой деятельности», в котором мастерам разрешалось заниматься различными промыслами, за исключением использования драгоценных металлов и драгоценных камней. До этого кубачинцы в свободное от работы время на дому занимались изготовлением изделий из серебра и золота. Работали осторожно в ночное время. Тех, кого заставали за изготовлением изделий из драгоценных металлов, осуждали сроком от 2 до 8 лет. В 1985 году было решено возбудить уголовное дело на знаменитых мастеров Р. Алиханова и Г. Магомедова, но благодаря вмешательству партийных органов ограничились штрафом. В МВД вызывались известные мастера, у которых в категорической форме требовали отказаться от работы на дому с использованием драгоценных металлов и драгоценных камней.

В своих статьях в газетах «Известия», «Литературная газета» я доказывал необходимость сохранения семейных традиций по изготовлению изделий из драгоценных металлов. По этому вопросу в 1986 году с заявлениями от ведущих мастеров Кубачей и Гоцатля я поехал в Москву, одиннадцать раз побывал в Президиуме Верховного Совета СССР. Помогли мне в решении этого вопроса Министр культуры РСФСР Ю. Мелентьец, председатель Союза художников РСФСР В. Сидоров, Председатель Совета Министров Дагестана М. Магомедов, директора Исторического музея, Всероссийского музея ДПиНИ, Музея истории и культуры народов Востока, Музея прикладного искусства народов СССР. С большими трудностями добивался организации специальной комиссии по изучению этого вопроса. Комиссия собрала ведущих мастеров и выслушала их мнение. Отдельные мастера заявили, что если и дальше им будут запрещать работать на дому с использованием драгоценных металлов, то они вынуждены будут всем селом уехать в ту страну, где им не будут запрещать работать и сохранять свои традиции.

Через полмесяца после приезда комиссии вышло специальное постановление, разрешающее мастерам всей страны в сфере народных художественных промыслов работать на дому с использованием драгоценных камней, драгоценных металлов и янтаря.

Однако положение кубачинских мастеров продолжало ухудшаться особенно в годы перехода страны к рыночной экономике. Поднялись цены на драгоценные металлы, появились десятки налогов для предприятий НХП, индивидуально работающим мастерам приходится за большие деньги покупать драгметалл, платить большие подоходный и акцизный налоги, за регистрационное удостоверение пробирной инспекции, за ежегодные регистрации именника, за апробирование каждого изделия. Подорожали оборудование, инструменты, сырье и вспомогательный материал. Уменьшились заказы от торгующих организаций, снизилась покупательная способность народа. Нет прежних связей со странами СНГ, возросли таможенные сборы на вывоз изделий за границу. Очень резко уменьшилось количество творчески работающих мастеров. Они вынуждены работать на ширпотреб, чтобы оправдать свои расходы.

Одним словом, идет процесс вымирания. И если не принять мер к тому, чтобы его остановить, то мы можем потерять редкое уникальное искусство навсегда и безвозвратно. А ведь изделия кубачинских мастеров во многом определяют и отношение других стран к искусству и культуре России и Дагестана.

Соответственно изменилось и отношение к кубачинским мастерам.

За последние 4 года уникальные изделия известных кубачинских мастеров дважды представлялись на соискание Государственной премии в области литературы и искусства, в течение месяца они экспонировались в Москве, в Третьяковской галерее. Высокую оценку им дали Президент фонда народных художественных промыслов России Валентина Романовна Островская, директор Оружейной палаты Кремля Ирина Александровна Радимцева и многие другие. Однако Государственная премия почему-то была присуждена москвичу-живописцу. Налицо факт недооценки древнего традиционного народного искусства.

Кубачинский комбинат художественных /изделий принял участие во Всемирной выставке «Ювелир-97» (Москва), «Вегеница-1, 1998» (Италия), «Молодые дарования-97» (Москва). Был издан красочный каталог выпускаемых изделий КХИ.

В 1997 году в выставке, посвященной 850-летию Москвы, приняли участие мастера Г. Б. Магомедов (награжден бронзовой медалью) и А. Г. Гусейнов (награжден дипломом выставочного комитета).

Есть в мире города, памятники и природные объекты, ценность которых, согласно Конвенции об охране Всемирного культурного наследия, признана выдающейся и уникальной. Одним из таких мест на территории России является поселок Кубачи Дахадаевского района Республики Дагестан.

Сегодня кубачинцы живут надеждой на то, что их уникальное искусство, давно ставшее национальным достоянием, будет сохранено.

 ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ В ИСКУССТВЕ КУБАЧИНСКИХ ЗЛАТОКУЗНЕЦОВ

К проблемам сохранения и развития традиционного народного искусства растет интерес не только в нашей стране, но и за рубежом. Сегодня как никогда возросли требования к художественному уровню изделий народных мастеров.

Начиная с 60-х годов, появилось большое количество статей в периодической печати, было много дискуссий, посвященных проблемам сохранения и развития традиций народного искусства. Во многих народных промыслах шел интенсивный поиск путей возрождения особенностей народного искусства и ремесла. Еще в 1986 году в Декларации принципов международного культурного сотрудничества, принятой Организацией Объединенных Наций, говорилось: «Каждая культура обладает достоинством и ценностью, которые следует уважать и сохранять. Развитие собственной культуры является правом и долгом каждого народа».

За последние 10 лет было проведено несколько Всероссийских научно-практических конференций, из которых три прошли в Махачкале с участием ученых России и представителей народных художественных промыслов. Они были посвящены проблемам сохранения, возрождения и развития народных художественных промыслов. Главный вывод всех этих конференций: традиционное народное искусство — наше национальное достояние, которое нужно сохранять и развивать.

Откуда истоки народного искусства, его характерные черты?

I. Говоря о народном искусстве, мы прежде всего имеем в виду крестьянское искусство. Как уже говорилось, ремеслом сельские жители занимались в основном в свободное от сельскохозяйственных работ время. Художественное ремесло в прошлом было вспомогательным, подсобным источником жизнеобеспечения человека.

Изделия художественного ремесла имели утилитарное назначение, т.е. умельцы создавали вещи, необходимые непосредственно для домашнего обихода.

В древнейшем центре народного искусства Кубачах мужчины и женщины занимались заготовкой дров, сена, диких груш на зиму, строительством жилья, изготовлением необходимых в хозяйстве предметов быта из дерева и металла, помолом на мельницах зерна и другими работами. В оставшееся время изготавливали оружие, посуду, украшения из различных металлов, в том числе серебра и золота. Одни мастера занимались изготовлением оружия, другие — медночеканным производством, т. е. изготавливали «мучалы» и «къуткъне» — большие и малые водоносные кувшины, «нукьнусы» — ведра для сыпучих продуктов, «къунне» — кувшины с носиком для омовения, «хутне» — блюда разных размеров и форм, «тIабуче» — большие медные подносы, «гIушке» — —кастрюли разных размеров, «cагIла вахъ» — вазы для продуктов, «къулчибиган» — подойники для молока и многие другие предметы.

Из дерева изготавливались: «табакI» — поднос для хлебобулочных изделий, «сягI» — мерка для зерна», «нукьунна тIакьа» — ящик для хранения муки, «куцухъе» — черпак, «милкьа» — ложка, «чIала» — вилка и многие другие предметы. Медно-чеканные изделия и деревянные предметы домашнего обихода украшали орнаментальными узорами с изображением зверей, лошадей и других животных. Одни и те же предметы старались делать разной формы (круглые и овальные, высокие и низкие, с ножками и без ножек), а кинжалы, шашки, сабли, пояса, газыри, турецкие ножи (али-къилич), женские украшения, посуду изготавливали не только определенной формы, но и со своеобразным орнаментальным решением.

Мечети, жилые дома, крепости (башни), колодцы, двери домов, ворота, балконы, окна строили и делали разные, с ленточными арками, вставками из резного камня, с изображением различных зверей.

Украшалась также и одежда. Мужская и женская одежда, украшения женщин отличались по своему назначению — свадебная, праздничная, повседневная.

Праздничный и свадебный костюмы (одежда) богатых кубачинцев отличались от костюмов (одежды) среднего мастерового кубачинца. Одежда богатых кубачинцев, которые долгие годы жили и работали в Иране или Турции, изготавливалась из дорогих парчовых тканей, украшенных золотыми и серебряными нитями.

Все это говорит о связи народного искусства с жизненным укладом человека.

II. Народное искусство носило ручной характер труда. Опыт творческой работы передавался из поколения в поколение. Народные мастера всегда стараются подражать лучшим мастерам старшего поколения, в то же время вносят и что-то свое.

Таким образом, постепенно столетиями накапливается коллективный опыт работы, отшлифовываются орнаментальные узоры, совершенствуются процесс ремесла и техника изготовления.

III. На развитие народного искусства и ремесла определенное воздействие оказывало и искусство других народов. Торговые связи, войны и захваты так же влияли на развитие или исчезновение отдельных центров народного искусства и ремесла.

Так, например, на развитие своеобразного древнего кубачинского искусства оказало довольно заметное влияние искусство Ирана, Турции, Индии и других стран Востока. Это влияние молено проследить в медночеканной посуде, в орнаменте, одежде и др. Так, в кубачинском орнаменте есть такие элементы, которые называются «Стамбул бикI» (стамбульский элемент), «пархикан» (розетка, характерная и часто встречающаяся в русском и европейском орнаментах), «вавла бикI» (вавилонский завиток) и другие.

Эти и другие элементы орнамента заимствованы, но по-своему интерпретированы и включены в систему кубачинского орнамента;

IV. Народное искусство всегда имело теснейшую связь с окружающей средой. Географические условия, растительность, пейзаж, традиции, памятные события, образ жизни, сложившийся в течение многих поколений, оказывали большое влияние на развитие художественных традиций народа.

Все традиционные ремесла — ковроделие, художественная обработка металла, резьба по дереву, кости и камню, гончарный промысел были в основном сосредоточены в горных районах Дагестана. Население тех же Кубачей, кроме хозяйственных дел, обязательно занималось и ремеслом. К примеру, женщина-кубачинка с малых лет расшивала ткани, одежду, обувь, вышивала джурабы, ткала домашнее азиатское сукно.

V. Народное искусство никогда не было абсолютно застойным, оно развивалось и совершенствовалось. Правда, иногда мы встречаемся с фактами, когда отдельные искусствоведы и художники понимают традиции как нечто неизменное в искусстве и должное оставаться в абсолютно чистом, первозданном состоянии. Они не признают авторских нововведений, соответствующих духу времени, интерьеру, современному костюму.

А для народного искусства характерна двухслойность. Первый слой (пласт) является основным, не подвергающимся изменениям, он же является и носителем коренных вековых традиций. Второй слой (пласт) доступен разным изменениям и комбинациям, соответствующим духу времени, эпохе, костюму, новому интерьеру. Он может воспринимать влияние окружающей общественной жизни, изменения, возникающие в связи с научно-технической революцией. Такова диалектика развития и движения народного искусства в соответствии с социально-экономическими и историческими потребностями эпохи и человека.

VI. Одной из специфических черт народного искусства и ремесла является локальность традиций. У каждого народного искусства есть свои орнаментальные решения, цветовые различия, монументальность, виды ювелирной техники и т. д. Это можно объяснить свойствами местных, исторически сложившихся условий, обычаев. Определяющим звеном в этом комплексе являются социально-исторические условия развития и становления народного искусства. Так, например, дагестанский ковровый орнамент существенно отличается от русского и европейского орнаментов, а традиционная посуда домашнего обихода — от европейской.

Кубачинский орнаментальный стиль в значительной мере отличается от лакского или аварского, хотя имеется и много общего. Формы старинных аварских и лакских украшений отличаются чрезмерной перегруженностью, различными висячими деталями, к примеру, нагрудные женские украшения балхарки и бежтинки. В сравнении с кубачинскими мастерами — аварские мастера серебряных изделий предпочитают более крупный орнамент, подчеркивающий саму форму изделия. Кубачинские же мастера старшего поколения старались украшать изделия мелким орнаментом, подчеркивая тем самым виртуозность и умение.

Для кубачинцев характерна была определенная специализация в ремесле.

VII. Важнейшей чертой народного искусства является его экономическая сторона. Деятельность народных промыслов во все времена регулировалась рынком. В эпоху развития капиталистических отношений дешевые городские товары машинного производства хлынули в деревню и привели в упадок народное ручное ремесло. После того одни народные традиции прекратили свое существование, другие пробили себе путь для развития в новых капиталистических условиях. Яркий пример тому кубачинские литые бронзовые котлы. В XVII—XIX веках они пользовались большим спросом, но как только появились алюминиевые и эмалированные кастрюли, спрос на бронзовые котлы упал.

Наша задача состоит в том, чтобы сохранить неповторимые кубачинские традиции, принять меры к тому, чтобы остановить процесс вымирания редких художественных промыслов. Только тогда мы можем говорить и о традиционном и о современном кубачинском искусстве.

 ЗЛАТОКУЗНЕЦЫ

С древнейших времен зирехиранцы-кубачинцы были известны как мастера оружейного производства, медночеканных изделий, ювелирного дела, бронзового литья, изготовители кольчуг, щитов, воинского снаряжения и т. д.

Наряду с этим они изготавливали пояса, газыри, женские украшения — подвески, браслеты, кольца, серьги, цепочки, камалы и т. д.

После появления огнестрельного оружия некоторые предприимчивые и известные мастера Кубачей переквалифицировались на изготовление ружей и пистолетов. Причем ни один из них не изготавливал мажар (ружье) или пистолет от начала до конца. Одни делали стволы, другие — замки (чахма), третьи — приклады из твердых пород дерева, четвертые занимались сборкой. После сборки ружье или пистолет художественно отделывался. Стволы и замки покрывались золотой или серебряной насечкой. Отдельные детали — дульные кольца, приклады гравировались серебром с чернью. По желанию заказчика, серебряные детали подвергались золочению. На фоне золотой насечки они смотрелись очень нарядно, как будто пистолет или ружье были изготовлены из золота.

Маммалай Ибрагимов. (1757—1855 гг.). Самый знаменитый оружейник. В молодости он изготавливал великолепные кинжалы, сабли, шашки, мечи, турецкие ножи. Был превосходным монтировщиком, гравером, делал насечки золотом и серебром, вставки из слоновой кости, насеченные золотом, сам выковывал клинки и сам собирал их. Его изделия пользовались огромным спросом.

В конце XVIII века Маммалай решил совершить паломничество в Мекку через Дербент. Кубачинских попутчиков не оказалось, пришлось ехать с одним азербайджанцем — Абдель-Джалилом, проживавшим в Дербенте. Отправились через Тбилиси, Каре, Арзерум, Эрзинджан, Сивас, Анкару, Стамбул. В дороге подружились, помогали друг другу. Когда возвращались, а с ними был еще один попутчик — Мухтар из Табасарана, на них неожиданно напали разбойники с чумакрами (дубовая палка с шарообразным наконечником). Маммалай был рослым, сильным человеком. Он схватил одного араба, мгновенно уложил его, отобрал у него чумакр и ударами чумакра уложил еще двоих. Вместе успешно справились с разбойниками и, отобрав у них чумакры, продолжили путь. Маммалай рассказывал, что один из них, наверняка, не остался в живых, так как от злости слишком сильно пришлось ударить его чумакром по голове.

Абдель-Джалил, попутчик Маммалая, оказался мастером по изготовлению пистолетов. Делал он их от начала до конца сам, без посторонней помощи. В Дербенте у него была большая мастерская. От поставщиков он получал железные листы и кремневые куски для замков. Маммалай остался у Абдель-Джалила на 40 дней и научился у него искусству изготовления пистолетов. После этого Маммалай полностью переключился на изготовление кремневых пистолетов. Железными листами Маммалая обеспечивал Абдель-Джалил, который стал часто приезжать в Кубачи.

Маммалай не только изготавливал пистолеты, но и украшал их насечкой, золотом и серебром, делал для них серебряные дульные кольца, а также детали для приклада. Некоторые серебряные детали золотил.

Слава о знаменитом оружейнике Маммалае разнеслась не только по Дагестану, но и по всему Кавказу и дошла до России. По поручению императора, из Тбилиси в Кубачи был направлен представитель для приобретения знаменитых пистолетов Маммалая. С большим трудом, на перекладных, добрался он до Кубачей, остановился у сельского старшины Истарчина и попросил отвести его к мастеру—оружейнику Маммалаю. Истарчин уговорил гостя, поскольку дело шло к вечеру, отдохнуть у него, а назавтра утром пойти к мастеру. Гость согласился. Жена Истарчина стала быстро готовить хинкал. Пока готовился ужин, Истарчин повел гостя на юго-западный склон горы Цицила, чтобы показать панораму аула, которая в ясную погоду представляет собой зрелище неописуемой красоты.

Кубачи похожи на огромную многоступенчатую лестницу, или, как образно писал в своей книге Расул Алиханов, подобны каменному каскаду, падающему вниз в открытую чашу широкого ущелья. Дома ступенями вырастают друг над другом. Крыша одного дома является как бы террасой для другого. Отдельные дома имеют высоту 6—7 этажей. Первые этажи — это обычно помещения для окота и для хранения сена, выше располагаются мастерские, домашние музеи, кунацкие, детские комнаты и т.д. Кухня с каменным очагом служит и кухней и столовой для семьи. Многие дома украшены красивыми верандами. В старых домах сохранились столбы, поддерживающие потолки, такие потолки часто поддерживают и навес большого балкона. Каждый балкон обращен к солнцу. Плоские крыши покрыты слоем жирной глины, которую периодически после дождей выравнивают специальными каменными катками, лежащими на каждой крыше.

Гость из Тбилиси с большим интересом осмотрел Кубачи и сделал несколько зарисовок на память. Вечером его угостили кубачинским хинкалом. Истарчин показал ему свои уникальные изделия, оружие из серебра и один пистолет работы Маммалая. Рассказал о традициях посвящения в батыри, о лучших мастерах, о свадебных обрядах и т. д. Все это гостю было очень интересно и он с большим вниманием слушал хозяина. Утром ему показали домашний музей, рассказали о том, что такие музеи есть, как правило, в каждом доме и подарили полихромное блюдо испикской керамики. Наконец отправились к Маммалаю. Жил Маммалай в северо-восточной части аула Кубачи в 4-х этажном доме. Жена Маммалая Айшат была по преданию очень красивой женщиной, говорят, что в Кубачах, в Сюргинском обществе, да и во всем Кайтаге, не было женщины красивее ее. У них было трое детей: сын и две дочери. Друзья часто говорили Маммалаю: «Пусть Айшат не показывается всем гостям. Они ведь могут сглазить ее и, чего доброго, — еще заболеет». Кубачинцы любили бывать в гостях у Маммалая, зачастую ради того, чтобы полюбоваться красотой его жены. И по характеру Айшат была очень доброй, благожелательной и сердечной женщиной, старалась помогать сельчанам чем могла. Женщины аула очень любили ее и приглашали на все торжества.

Когда гости пришли к Маммалаю, он был в кузнице и, как обычно, выполнял черновую кузнецкую работу по изготовлению ствола пистолета. В кузнице были большие меха, спереди располагался очаг, где углем разогревали до белизны железные ленточки, с левой стороны стоял ящик с древесным углем. Сидел Маммалай на маленькой кожаной подушечке, ноги были спущены в ступенчатую яму, на голове — тонкая овчинная папаха. В кузнице было много пепла и угольной пыли.

Истарчин, гость и переводчик сначала постучались в дверь, затем вошли в кузницу и поздоровались с Маммалаем. Маммалай ответил на приветствие и продолжал ковать железо. Истарчин объяснил Маммалаю, что из Тифлиса приехал гость от имени императора и хочет поговорить с ним, посмотреть, как он работает и решить вопрос о приобретении пистолетов для царской семьи. Маммалай крикнул Айшат, чтобы она приняла гостей, пока он приведет себя в порядок и оденется.

Гостиная, куда поднялись гости, была обставлена по образцу гостиных дербентских ханов и богачей. Там стояла интересно сооруженная тахта, устланная табасаранским ковром с раскиданными бархатными подушками. Гостя из Тифлиса усадили на самое почетное место. На одном ковре висели две сабли, насеченные золотом, со вставками из слоновой кости, инкрустированные золотом, на другом — два пистолета и два кинжала работы Маммалая. Вскоре пришел и хозяин.

Истарчин попросил его показать гостю готовые для продажи изделия. Хозяин принес все, что у него ‘был, и сказал: «Пусть выбирает, какие ему нравятся». Гость осмотрел все пистолеты, их было 12 штук, они ему очень понравились и он купил все. Когда гость уходил, Маммалай снял с ковра кинжал, насеченный золотом, и подарил ему на память. Впоследствии Маммалай узнал, что император остался очень доволен его пистолетами. После этого заказы на его изделия резко увеличились, однако цены он не поднимал.

Хотя с тех пор прошло более 200 лет, в народе и по сей день осталась поговорка: «Если ружье или пистолет даст осечку и не выстрелит, неси к Маммалаю», а когда поздравляют с рождением девочки, то говорят: «Пусть растет такой же красивой и доброй, как Айшат Маммалая».

Гаджиюсуп Ибрагимов (1783—1908 гг.). Сын Маммалая. Он жил 125 лет. Долголетие его, пожалуй, можно объяснить тем, что у них была большая пасека, и Маммалай ввел правило, чтобы каждый член семьи утром и вечером съедал по ложке меда молодой пчелы. При жизни отца Гаджиюсуп не занимался изготовлением кремневых пистолетов, хотя и мог это делать, а был больше известен как златокузнец. Он изготавливал женские украшения, кавказские пояса, газыри, кинжалы, шашки, сабли, турецкие ножны «аликъилич», а также занимался монтировкой, гравировкой, золотой и серебряной насечкой. Изделия его пользовались спросом и жили они безбедно. Выполнял он и заказы Имама Шамиля. Им были изготовлены две шашки и два кинжала, насеченные золотом, для его сыновей. Специалисты предполагают, что кинжал сына Имама Шамиля, находящийся в фондах Дагестанского объединенного музея, работы Гаджиюсупа.

Дважды Гаджиюсуп побывал в Мекке. Первый раз в 1813 году. Он отправился туда пешком через Тифлис, Каре, Арзрум, Анкару и Стамбул с хурджинами изделий, вернулся домой лишь через полтора года.

На обратном пути у него кончились деньги и он вынужден был более года оставаться в Стамбуле, чтобы заработать на обратный путь. С разрешения отца он еще несколько раз ездил в Стамбул на заработки, работал у богатого хозяина в центре города.

Мастерская, где работал Гаджиюсуп, находилась на первом этаже главной улицы. За мастерской была комната для проживания. В мастерской находились шкафы и витрины с образцами его изделий. Эта комната была и магазином, и мастерской. Работал он, в основном, вечером с 5 до 10 часов и утром с 7 до 10 часов. Хозяину платил арендную плату. Возвращался в Кубачи через 2—3 года с большими деньгами и подарками для семьи. Он был женат, но детей не имел. Первые годы в Стамбуле жизнь Гаджиюсупа протекала скучновато. Знакомых было мало, а проживающие в Стамбуле дагестанцы особо не общались друг с другом. Все были заняты работой. Турки тоже на первый план ставили деньги и богатство и им не было никакого дела до чужеземцев.

У хозяина Абдель-Кадыра была маленькая семилетняя дочь Фатима, и когда Гаджиюсуп заходил к хозяину, чтобы заплатить за аренду помещения, либо по другим делам, то старался как-го ее обрадовать и приносил с собой сладости, безделушки. Прошло время и через несколько лет Фатима сама стала приходить в мастерскую Гаджиюсупа и подолгу засиживаться там, наблюдая, как он работает. Как-то она попросила его сделать ей золотое колечко. «Завтра же начну делать тебе колечко, только попроси у матери для этого немного золота», — ответил он.

На следующий день Фатима принесла более 20 золотых монет. Гаджиюсуп сказал ей, что для изготовления колечка хватит и одной монеты, а остальное надо вернуть матери. Тогда Фатима заплакала и ответила, что у ее родителей таких монет очень много, а эти монеты она принесла ему. В течение трех дней он сделал Фатиме хорошее кольцо, отнес его ее матери, вернул оставшиеся монеты и рассказал (благо к тому времени он уже хорошо знал турецкий язык), что Фатима обиделась и не взяла монеты обратно, хотя для кольца было достаточно и одной монеты, но попросил не рассказывать дочери о том, что он вернул монеты. Кольцо матери очень понравилось, понравилось оно и девочке. На следующий день она прибежала к Гаджиюсупу и поблагодарила его за красивое кольцо. «У моих подруг есть золотые кольца, но ни у одной из них нет ничего подобного», — сказала она.

Вскоре уже мать Фатимы заказала для дочери красивые серьги со вставками из алмандина. Серьги всем очень понравились, подобные серьги были затем сделаны и для матери Фатимы, и для ее тетушек. Когда он в очередной раз принес им арендную плату, то они отказались ее принять и попросили, чтобы он забыл о том, что арендует у них помещение.

С этого времени Гаджиюсуп вошел в доверие ко всему тухуму хозяина Абдель-Кадыра. Они стали приглашать его на все торжества, приемы, одним словом, он стал своим в их кругу. Шло время, Фатима взрослела, к ней уже начали свататься сыновья богачей, но она категорически отказывалась выходить замуж до тех пор, пока ей не исполнится 20 лет. Она все еще продолжала приходить в мастерскую к Гаджиюсупу, наводила там порядок, часто приносила ему еду, стирала его одежду, старалась находить ему заказы, рекламировала его мастерство среди подруг.

Шло время, ей исполнилось 20 лет, но она упрямо продолжала отказывать всем сватам. Встревоженная этим тетушка Фатимы Фарида-Ханум решила поговорить с ней. Она сказала, что ей пора выходить замуж, что родители сильно переживают за нее. И тут Фатима призналась, что любит Гаджиюсупа и выйдет замуж только за него. Если же он откажется жениться на ней, то она покончит жизнь самоубийством. Фарида-Ханум рассказала обо всем этом ее родителям. Те, посоветовавшись между собой, пригласили Гаджиюсупа.

Абдель-Кадыр сказал: «Дорогой Гаджиюсуп, мы знаем, что у тебя в Дагестане, в Кубачах, есть свой дом и семья, но и наша Фатима любит тебя. Да и мы любим тебя как сына, ты прекрасный мастер, все наши родственники знают и уважают тебя. Мы, родители Фатимы, просим тебя жениться на ней. Все наши богатства будут вашими, живите и здравствуйте! Мусульмане имеют право иметь столько жен, сколько могут содержать».

Гаджиюсуп ответил на это так: «Дорогой и уважаемый Абдель-Кадыр, я очень рад, что Фатима любит меня, что и вы не против, чтобы она вышла за меня замуж. Я согласен стать вашим зятем и обещаю быть ей верным мужем. Я замечал, что она не безразлична ко мне, но не думал, что вы можете согласиться».

Потом он отлучился на несколько минут в свою мастерскую, взял красивое золотое ожерелье и поспешил обратно. Там он подошел к матери Фатимы и, вручая ей ожерелье, сказал: «У нас, в Кубачах, когда сватают девушку, приносят какой-нибудь ценный подарок. Пусть с этого подарка начнется наша семейная жизнь и пусть будет добрым час».

Ровно через месяц они сыграли грандиозную свадьбу, на которую были приглашены все дагестанцы, живущие в Стамбуле, присутствовал даже Хункар-Паша. После свадьбы молодожены жили 40 дней на пригородной даче Абдель-Кадыра. Когда прошло 4 месяца, они отправились в паломничество в Мекку. Через полтора года у Фатимы родился сын, назвали его Гаджи-Мурадом. Еще через год Гаджиюсуп поехал в Кубачи, привез много денег и подарков. Матери своей он признался, что женился и что у него в Турции есть сын. Мать обещала не рассказывать об этом никому, даже отцу. Пробыв 2 месяца в Кубачах, он вернулся к Фатиме.

Через 2 года Гаджиюсуп получил известие о смерти своей первой жены Аминат. Письмо привезли паломники, ехавшие в Мекку. Пришлось ехать в Кубачи. По истечении положенного для траура срока собрались все близкие и стали уговаривать Гаджиюсупа жениться. «Прошло время траура, у тебя нет детей, отец уже старый, нужно жениться», — сказал близкий родственник Абдулла. На женитьбе настаивал и отец, но сказать ему о том, что в Турции его ждут жена и ребенок, он не решился. Через месяц он женился на Издаг, дочери златокузнеца Магомеда Джамалова.

По кубачинским традициям, после женитьбы нельзя выезжать на заработки в течение года. Через год после свадьбы у него родился сын, назвали его Гусейном. Снова пришлось отложить поездку еще на год. Все это время он без устали работал: делал кинжалы, шашки, сабли, помогал отцу насекать золотом его пистолеты. В Стамбуле долгие годы он занимался изготовлением золотых женских украшений — цепочек, браслетов, серег, колец, и поэтому ему было нелегко переключиться на изготовление холодного оружия, но другого выхода не было. Через год после рождения сына Гусейна родился второй сын, которого назвали Ибрагимом. И опять нельзя было уезжать.

Гаджиюсуп скучал по семье, которую оставил в Стамбуле и к которой ему никак не удавалось вернуться. Так прошло 5 лет. Наконец он собрался в дорогу, но мать сказала ему: «Дорогой мой, прошло 5 лет. Как ты собираешься объяснить Фатиме свое отсутствие, свою женитьбу и то, что у тебя двое сыновей? Она ведь может и не простить тебя. Лучше, дорогой мой, как бы тебе не было трудно, забудь ее». Пришлось согласиться с доводами матери, но, как ни старался, он не смог позабыть Фатиму.

В пожилом возрасте Гаджиюсуп увлекся народной медициной, стал сельским лекарем. Этому его научил близкий родственник Абдулла. В летний период на альпийских лугах Кубачей он собирал разные лекарственные травы, для лечебных целей использовал мед со своей пасеки. Однажды, в период Кавказской войны, к нему привезли раненого аварца — наиба Шамиля. Он был так тяжело ранен, что не мог даже сидеть.

Гаджиюсуп изготовил специальный зонд из наметанной на серебряную проволоку марлевой ткани, пропитанной медом и измельченным медным купоросом, затем приготовил раствор из такого лее состава (мед и медный купорос). Смочил рану и специальной грушей (ублоко) из козлиного мочевого пузыря промыл ее. Через каждые два дня он повторял эту процедуру. На 30-й день аварец по имени Гимбат стал ходить, а на 40-й день полностью поправился.

Родственники аварца пришли узнать, сколько они должны за лечение. Гаджиюсуп на это ответил, что никакой платы он ни у кого не берет, что он поклялся Аллаху не брать платы за лечение. На уговоры он твердил: «Ничего не возьму, пусть ваш Гимбат живет и здравствует!» Они уехали. В следующий четверг (в Кубачах базар бывает по четвергам), когда его жена пошла доить корову, то в сарае обнаружила семь курдючных баранов. Гаджиюсуп догадался, что это сделали аварцы.

Гаджиюсуп отправился на базар, но там не оказалось никого из аварского района. Он не знал, что делать с баранами. По совету отца, подошел к кадию Магомед-Расулу. Кадий ему сказал: «Ты за лечение платы не берешь, мы это знаем, и они это знали. Ты же не давал Аллаху клятвы не брать подарки. Хочешь знать, что с ними сделать? Двух баранов зарежь завтра же и раздай по пол-яталу (1,2 кг) соседям, бедным кубачинцам. Послезавтра зарежь одного барашка, половину оставь себе, а половину дай мне. Оставшихся 4 баранов зарежь осенью для заготовки сушеного мяса». Он так и сделал.

Гаджиюсуп работал до столетнего возраста. Изделия его не залеживались. Что же касается Фатимы, то она 15 лет ждала его и не выходила замуж, ходила по 2—3 раза в год по караван-сараям (гостиницам), где останавливались паломники, все расспрашивала о нем. Спустя 15 лет она, наконец, встретила одного кубачинца и спросила его, не знает ли он Гаджиюсупа. Что с ним? Объяснила, что он уехал из Стамбула по случаю смерти своей жены и не вернулся. Здесь его мастерская, остались его вещи, инструменты, немного золота. Кубачинец Магомед-Али оказался двоюродным братом Айшат. Догадавшись, что это жена Гаджиюсупа, он ответил ей так: «Его забрал великий Аллах. Если хотите, принесите золото, я передам его матери».

На следующий день она принесла золото и еще 100 золотых монет и попросила раздать их бедным кубачинцам. По возвращении Магомед-Али пришел к Айшат, рассказал ей о встрече и отдал золото. Она очень растрогалась, пожалела, что не дала сыну вернуться в Стамбул, долго корила себя за это и только после смерти мужа Маммалая рассказала сыну о встрече его дяди с Фатимой. Золото Гаджиюсуп использовал для насечки на отцовских пистолетах, а монеты раздал бедным кубачинцам.

Гаджиюсуп прожил долгую жизнь, был здоровым и крепким человеком. В возрасте 124 лет он поехал в селение Дибгаши к своему кунаку Расулу. Тот должен был проследить за арендаторами его пахотной земли, чтобы они вовремя привезли новый урожай пшеницы. Когда Гаджиюсул поздно ночью возвращался в Кубачи, недалеко от селения, где дорога проходит по берегу озера Дубше-шахила, увидел огромное животное, похожее на медведя, которое лежало на дороге. Перепуганная лошадь стала пятиться. Он долго ждал, пока животное уберется с дороги, но оно и не собиралось двигаться. От перенесенного испуга Гаджиюсул так и не оправился и на 125 году жизни скончался. В тяжелом бессознательном состоянии он все время повторял имя своей жены Фатимы.

Гаджиюсуповы Гусан (1850—1912 гг.), Ибрагим (1852—1922 гг.).

Они были сыновьями знаменитого оружейника и мастера-златокузнеца Гаджиюсупа Ибрагимова.

Гусан научился мастерству у своего отца. Вместе они изготавливали кинжалы, сабли, шашки, турецкие ножи (къилич), кавказские пояса, газыри. В конце XIX века в Кубачи мало поступало заказов, поэтому приходилось со своими изделиями ездить в Кумух и Дербент.

Однажды, когда он и еще два кубачинца с большим количеством оружия ехали в Дербент, в местечке Хала Дуца (Большой лес, около Маджалиса) их остановили разбойники (бандиты) и отобрали все изделия. Нападавшие стреляли из леса и убили коня,, на котором ехал Гусан. В Кубачи он вернулся без лошади, без оружия, без денег. Это было большим ударом для семьи. Особенно сильно переживал его отец Гаджиюсуп. Поэтому Гусану пришлось доехать во Владикавказ и наняться гравером к лакцу за 25 рублей в месяц.

Ибрагим оставался дома. Уехать обоим отец не разрешил, к тому же у них была большая пасека и одному из них нужно было заниматься хозяйством. Ибрагим заготавливал сено, привозил из леса дрова, возил пшеницу на мельницу, но при этом успевал помогать в работе отцу — заниматься монтировкой.

Получив заказ (пудрат) от одного лакца на изготовление кинжалов, Гусан вернулся в Кубачи. Они начали работать вместе с Ибрагимом, взяли еще 3—4 учеников. Выполнив заказ и отремонтировав дом, Гусан опять уехал во Владикавказ, теперь уже к богатому кубачинцу ЧабчIе Али (Князь Али). Работал у него за 25 рублей в месяц, но неожиданно заболел тифом в 1912 году и умер, там же похоронен.

у Гусана было три сына: Гаджимухамад, Абдул-манап и Али. Когда умер отец, Али был год, среднему — 6 лет, старшему — 14 лет.

У Ибрагима было четыре дочери и один сын.

Гаджи-Абдулла Ибрагимов (1860—1930 гг).

Один из известнейших в крае мастеров оружейного дела, ученик знаменитого Гаджиюсупа Ибрагимова. Долгие годы жил и работал в Баку, Тбилиси, Дербенте. Участник многочисленных выставок, в частности, для Кавказской выставки предметов сельского хозяйства и промышленности (Тбилиси, 1889 г.) им были изготовлены 3 шашки, 2 кинжала, пояс, комплект газырей, а также веер, мундштук и запонки из слоновой кости с золотой насечкой. За эти работы мастер был удостоен серебряной медали.

В 1898 году им совместно с Магомедом Гасановым в дар императору Николаю II было изготовлено декоративное блюдо из серебра с эмалью. В благодарность за это оба были премированы золотыми часами и деньгами по 1000 рублей.

В 1900 году на Международной художественной выставке в Париже экспонировалась его серебряная шашка с гравировкой, удостоенная золотой медали, в том же году он был удостоен золотой медали и за участие в Международной выставке ювелирных изделий в Иране (кинжал с золотой насечкой). По сохранившимся данным, Гаджи-Абдулла принимал участие в 25 выставках и был удостоен 7 золотых и 11 серебряных медалей. Некоторые изделия Ибрагимова можно и сейчас увидеть в музеях. В частности, в Государственном музее Армении хранятся его 3 шашки и кинжал.

Свое мастерство он передал сыну Абдул-Джалилу.

Абдул-Джалил Ибрагимов (1885—1942 гг.).

Работать начал с 12-летнего возраста под руководством отца. Так же как и отец он стал оружейником, в совершенстве овладел техникой насечки золотом. За изделия, выполненные в этой технике, был удостоен золотой медали на Кустарной выставке в Санкт-Петербурге в 1900 году.

С 1913 года жил в Тбилиси, работал в артели народных мастеров, затем, поработав несколько лет в Кубачах, переехал в Кисловодск. В 1937 году принял участие в Международной художественной выставке в Париже.

Абдул-Джалил был также прекрасным рисовальщиком. В Москве в Научно-исследовательском институте художественной промышленности хранятся его интересные орнаментальные композиции. В музее Кубачинского комбината художественных изделий сохранился портсигар его работы с удивительно тонкой гравировкой и вставками из слоновой кости.

Магомед-Расул Ибрагимов (1930—1985 гг.).

Внук и сын замечательных мастеров-оружейников. Он был не только неплохим мастером, но и просто талантливым человеком — писал стихи, дружил со многими известными поэтами, писателями.

Трагически погиб в автокатастрофе по дороге из Кисловодска в Махачкалу.

Абдулла Капаллаев (1842—1902 гг.).

Один из лучших граверов Кубачей. Как признание его мастерства, до сих пор один из вариантов орнаментальной композиции, находящийся в селе, носит название «Капаллаев орнамент» (капаллайнакиш).

Его работы хранятся во многих музеях страны, в частности, в Музее истории и культуры народов Востока, а в Дагестанском краеведческом музее хранится его шашка, датированная 1889 годом.

Несмотря на выдающийся талант, он умер в нищете.

Магомед Халилов (1845—1915 гг.).

Знаменитый мастер по изготовлению филигранных изделий. В молодости работал оружейником, в 40 лет поменял специальность и полностью переключился на изготовление золотых и серебряных филигранных изделий с камнями. Изготовленные им изделия, а, как правило, это были массивные браслеты со вставками из бирюзы или алмандина и такого же типа массивные золотые кольца с камнями (жемчугом и т. д.), которые по традиции дарили невестам, хранятся во многих музеях страны. Его изделия можно встретить и в каждой кубачинской семье.

Свое мастерство он передал сыну Гаджимамме и внуку Магомеду.

Гаджимамма Халилов (1883—1958 гг.).

Сын знаменитого мастера Магомеда Халилова. От отца унаследовал и мастерство, и все черты характера. Был очень мягким, сердечным человеком. В артель «Кубачинский художник» пришел в 1925 году, вступая, внес в общий котел артели пуд серебра. Один из известнейших монтировщиков, он проработал в артели до последних дней, несколько лет был членом ее правления. Так же как и отец в основном занимался изготовлением уникальных золотых и серебряных браслетов, колец со вставками из драгоценных и полудрагоценных камней. Его дело продолжает сын Магомед Халилов.

Мюллаевы Али (1848—1898гг.). Магомед-Расул (1874—1927 гг.). Али (1922—1990 гг.).

Али всесторонне подготовленный мастер. Монтировал любые изделия, прекрасно гравировал, занимался также резьбой по кости. До сих пор вызывают восхищение его ручки для кинжалов и шашек, вырезанные из цельных кускосв кости. Мастерство и всесторонний талант погубили его. Он занялся изготовлением фальшивых монет и чеканил настолько искусно, что их не могли отличить от настоящих, но нашлись люди, которые донесли на Али. Он был задержан и увезен в Маджалис. Ему не дали даже попрощаться с семьей. Дальнейшая судьба этого талантливого человека неизвестна.

Магомед-Расул — сын Али. Так же как и отец стал мастером.

Али — внук Али. Он был очень талантливым художником, работал в школе, затем на комбинате.

У Али старшего был брат Гаджи-Омар. Он умер рано, в возрасте 40 лет, оставив сыновей Гаджи-Магомеда и Шапи. Гаджи-Магомед прославился изготовлением различных штампов. У Гаджи-Магомеда были дети — сын Гаджи-Гасан (умер в 1996 г.) и дочь Бика.

Магомед Гасанов (1865—1925 гг.).

Известный златокузнец, прославился изготовлением уникальных шашек, кинжалов с золотой, насечкой. Одна из его шашек была подарена великому князю Георгию Александровичу. Он также принимал участие в изготовлении декоративного блюда для государя императора, за что был удостоен высочайшей благодарности и премирован золотыми часами и деньгами. Принимал участие в Международной художественной выставке в Париже в 1900 г. и в выставке в Тбилиси в 1901 году. В октябре 1901 года на Первом съезде деятелей кустарной промышленности был отмечен в докладе Бакинского губернского пробирера Зеленецкого как один из самых талантливых мастеров.

Магомед Гасанов имел троих сыновей — Абдуллу, Абдулхалика и Расула. Расул эмигрировал в Иран (г. Тебриз), где скончался и похоронен, у Абдулхалика и Абдуллы остались сыновья.

Гамам Ника Магомедов (1865—1937 гг.).

Гаджи-Мурад Ганцев (1870—1988 гг.).

Они часто работали вместе. Гамам-Ника Магомедов был монтировщиком и оружейником, блестяще владел техникой золотой насечки. Гаджи-Мурад Ганиев был одним из лучших граверов и мастером филигранных дел. Изготовленные ими изделия хранятся во многих музеях страны. Наиболее известна их совместная работа — Памятная доска в честь 15-летия образования ДАССР. Она была сделана по заказу Музея народов СССР в 1933 году. Эта массивная доска размером 40×40 см собрана из 23 частей, ее центральный медальон украшен резным текстом Постановления ВЦИК от 20 января 1921 года. Монтировка доски была выполнена Гамам-Никой Магомедовым, гравировку и филигрань делал Гаджи-Мурад Ганиев. Эскиз этой великолепной работы был подготовлен совместно с известным художником М. Джемалом.

Гаджи Мухумаев (1854—1925 гг.).

Участник Кавказской выставки предметов сельского хозяйства и промышленности в 1889 году в Тбилиси. Его работы (кинжал и пояс) были удостоены на этой выставке серебряной медали. Несколько лет жил и работал в Тбилиси, Баку. В годы революции вернулся в Кубачи.

Его сын Гусейн, так же как и отец был хорошим мастером, жил и работал в Хасавюрте, там сейчас живет его сын Тагир.

Хамза Хяпуев (середина XIX — конец XIX веков).

Один из известнейших монтировщиков, был также прекрасным резчиком по кости. Изготавливал для своих изделий (кинжалов, шашек) ручки в виде стилизованных животных (собак, львов, змей и т. д.). Его изделия пользовались огромным спросом.

Был очень щедрым человеком, много помогал бедным. В ученики брал только детей-сирот. Кубачинские старики очень тепло отзывались о нем.

Гаджи-Ибрагим Гидаев (1860—1950 гг.).

Работу мастера сочетал с занятием сельским хозяйством. Прославился тем, что изготовил турецкому правителю Хункер-Паше серебряную обложку для Корана, которая была собственноручно вручена султану в Джума-мечети в Стамбуле. В благодарность за это Хункер-Паша, узнав, что мастер со своим дядей Абдулжалилом Гидаевым совершает паломничество в Мекку, выделил для них специальный корабль туда и обратно и снабдил деньгами.

Подобную обложку Гаджи-Ибрагим изготовил и для короля Афганистана, но бесконечные смуты в Средней Азии не позволили ему добраться туда. В голодные 1928—1929 годы он был вынужден за бесценок продать ее в одном из сел Дахадаевского района. Однако в послевоенное время ему удалось вернуть обложку, и в настоящее время она хранится у его внука.

Имима Усаев (1860—1926 гг.).

Известен как монтировщик, хотя не чурался любой работы. Подготовил большое количество учеников, среди них многие стали впоследствии знаменитыми мастерами, такие, как Гаджи Кишев, Ахмед Джацаров, Шахвали Мунгиев.

Магомед Канатов (1860—1929 гг.).

Известный мастер-оружейник, прославился в народе как хороший монтировщик, гравер. Его работы пользовались большим спросом, однако более всего он прославился как талантливый имитатор антикварных вещей. Сделанные им копии антиквариата трудно было отличить от оригиналов. Однако в последние годы его «антики» перестали покупаться, и он вынужден был вернуться к своему прежнему занятию.

Мажид Кясов (1863—1923 гг.).

Участник многих выставок. На одной из них, состоявшейся в Тбилиси, его работа (кинжал и пояс) была удостоена серебряной медали. Прославился как один из лучших специалистов по золотой насечке. По рассказам, им была насечена золотом сабля, подаренная князю Барятинскому.

Оставил после себя четырех дочерей.

Гасан-Гусейн Миркиев (1863—1930 гг.). Универсальный мастер, способный из бесформенного куска серебра изготовить любое изделие. Он был хорошим гравером. В молодые годы работал в Нальчике в мастерской одного лакца, затем сам организовал мастерскую, где у него работали 4 мастера и 5—6 учеников. Гасан-Гусейн со своими мастерами занимался изготовлением холодного оружия и амуниции для казачьих частей. Три года у него в мастерской работал и мой отец, Гаджимагомед Гусейнов.

Куртаевы (Никамагомедовы) Гаджи-Абдулла (1865—1963 гг.). Мисрихан (1867—1930 гг.).

Они были неплохими мастерами, однако сами не работали, а были известны как большие организаторы. Ими были организованы мастерские, в частности во Владикавказе, с привлечением к работе кубачинских и лакских мастеров. В мастерских работало по 30 мастеров и по 10 учеников-подмастерьев, которые изготавливали большой ассортимент изделий. Накануне революции мастерские пришлось закрыть. Гаджи-Абдулла переехал в Баку, а Мисрихан — в Дербент. На вырученные деньги они приобрели несколько сот гектаров земли в районе Каякента, однако с приходом советской власти она была конфискована.

У Мисрихава было четыре сына: Шапи, Абдул-Кадыр, Долгат, Абид и дочь. Кроме Шапи, все погибли в годы ВОВ.

Гадуниевы Мамма (1870—1930 гг.). Абдулла (1873—1928 гг.).

Они были прекрасными мастерами золотой насечки, превосходными монтировщиками. Держали в Кубачах большую мастерскую, где количество учеников порой доходило до 20. Братья монтировали из железа ножны для кинжалов, которые затем насекали золотом. Сборку изделий производили братья Хартумовы.

Интересно были поставлены у них обучение мастерству и система оплаты. Так, за один год ученичества ученикам выплачивали стипендию в размере 3 рублей. На второй год обучения плата возрастала до 6—10 рублей в месяц, на третий год платили до 12 рублей, затем в течение двух лет ученики должны были работать у них подмастерьями с окладом 15—20 рублей в месяц. От желающих отдать своих детей на обучение к Гадуниевым не было отбоя, однако они не могли принять всех из-за отсутствия достаточных площадей.

Абакар Туку (1873—1926 гг.).

Известный оружейник, специализировался больше на кремневых пистолетах. Долгие годы жил в Тебризе (Иран). Детей не имел.

Саид Магомедов (Миц Саид, 1873—1941 гг.).

Работать начал в 14-летнем возрасте наемным мастером у хозяина ювелирной мастерской. Затем, в течение 10 лет, скитался по различным городам Кавказа и Украины в поисках работы. Нанимался то к лакцам, то к армянам, некоторое время работал в мастерской у кубачинцев.

Из-за болезни глаз вынужден был оставить работу ювелира. В 25-летнем возрасте занялся коммерцией, собирал антиквариат и перепродавал его. До начала первой мировой войны успел 5 раз побывать за границей. Был он и в Париже вместе со своей женой, традиционная кубачинская одежда и украшения которой вызвали необычайный интерес у парижан. Во многих французских газетах появились их фотографии, что способствовало коммерческому успеху мастера.

В советское время Саид работал реставратором в Дагестанском музее изобразительных искусств, занимался параллельно рисованием, стал прекрасным художником-орнаменталистом. В 1937 году им были сделаны рисунки для альбома С. Орджоникидзе. В 1940 году в дар И. В. Сталину была подготовлена большая серия орнаментальных зарисовок. Многие его работы были приобретены Музеем народов Востока (рисунки для обоев, тканей и т. д.), есть они и в НИИ художественной промышленности.

Саид Магомедов отличался большими знаниями, широким кругозором, был знатоком культуры и искусства Востока. И вообще, он был энергичным, жизнерадостным человеком, хранителем кубачинских традиций и обычаев.

Гусейн Тушиев (1875—1927 гг.).

Один из лучших граверов. В Кубачах у него была мастерская, где работали его друзья и родственники. Они изготавливали различные изделия и поочередно сами реализовывали их на кумухском либо дербентском базарах.

У Гусейна было пять сыновей: Гаджи-Абдулла, Магомед, Абдул-Халик, Абдурахман и Гусейн.

Алихан Барцев (1877—1978 гг.).

В семье Бурцевых было четыре брата. Старший — Магомед был известным гравером. Когда младшему — Алихану исполнилось 20 лет, братья взяли его к себе в Кутаиси, где они работали в мастерской одного лакца. Поработав там несколько лет, Алихан переехал в Тбилиси к очень известным тогда хозяевам ювелирных мастерских Шахшаевым. Он брал у них заказы на изготовление парадного оружия и работал над ним то в Кубачах, то в Тбилиси. После установления советской власти и организации колхоза в Кубачах окончательно вернулся в село, завел пасеку, разбил большой фруктовый сад в окрестностях Кубачей, в местечке, которое стали называть его именем — Алихан-юрт, и работал там садовником.

Алихан был дважды женат, второй раз он женился в 80 лет и имел от этого брака сына и дочь. Был хорошим рассказчиком, оставил очень интересные воспоминания о годах, проведенных в Тбилиси, в частности о параде российских войск в честь 100-летия Победы в Отечественной войне 1812 года.

Викамамма Халатаев (1870—1934 гг.). Саид-Магомед Шахаев (1875—1941 гг.). Умалат Иммаев (1878—1936 гг.). Все они занимались изготовлением филигранных изделий.

Викамамма Халатаев специализировался на изготовлении кинжалов, украшенных филигранью, и различных женских украшений (колец, серег и т. д.). К сожалению, он недолго поработал в артели «Кубачинский художник», перешел в колхоз и стал заниматься сельским хозяйством, так что из его работ мало что сохранилось.

Саид-Магомед Шахаев больше тяготел к изготовлению оригинальных поясов, газырей, браслетов, но делал также и любые другие изделия.

Что касается Умалата Иммаева, то в музее им. В. И. Ленива хранится изготовленная им в технике филиграни пятиконечная звезда, в центре которой выгравирован портрет В. И. Ленина. Работа датирована 1934 годом.

Гаджи-Саид Курбанов (1880—1951 гг.).

Известный златокузнец, участник многих выставок. В 1900 году на Всероссийской выставке в Санкт-Петербурге был удостоен серебряной медали за декоративный нож (аликъилич) с ручкой в виде собачьей головы. Принимал участие и в Международной художественной выставке в Париже. Подготовил очень много учеников, я также учился у него искусству гравировки.

Абакар Мацаев (1882—1942 гг.). Ученик известнейших мастеров того периода. Монтировке обучался у Имимы Усаева, гравировке — у Алихана Ахмедова и Гаджи-Саида Курганова. Считался одним из лучших граверов села. Когда началась Великая Отечественная война, его призвали в армию, где он неожиданно заболел и умер.

Муса Чабкаев (1883—1942 гг.).

Известный монтировщик, воспитавший многих учеников. В артели «Кубачинский художник» с 1925 года, один из ее организаторов, член правления. Принимал активное участие в подготовке экспонатов для Международной выставки в Париже в 1937 году. Мастерство свое передал сыну Гасан-Гусейну.

Али Магомедов (Ахъайла Али, 1894—1940 гг.).

С первых дней организации артели «Кубачинский художник» работал там гравером, считался одним из лучших мастеров. Али прослыл хорошим наставником, так что учеников обычно прикрепляли к нему. Был большим специалистом по изготовлению штампов, отличался фантазией, чаще всего первым проводил пробную гравировку новых образцов и, как правило, делал это весьма удачно. Несколько его работ было закуплено для музеев страны.

Алмас Алтасов (1896—1995 гг.).

Универсальный мастер. Он мог делать монтировку, насечку, гравировку и т. д. В артели «Кубачинский художник» с 1928 года. С 1935 года работал в Баку над правительственным заказом: готовил для К. Е. Ворошилова седло с серебряными деталями. Закончив заказ, переехал в Орджоникидзе, где проработал до 1941 года. В послевоенное время работал в Избербаше.

Хартумовы Гаджи-Ахмед (1893—1975 гг.). Абдурахман (1896—1978 гг.).

Оружейных дел мастера, хорошие специалисты по монтировке. В отличие от своих знаменитых родственников всю работу от начала до конца делали сами. Прославились изготовлением больших кинжалов (кара-хиржан) с костяными ручками. Клинки для них готовил амузгинский кузнец Каба-Рабадан.

Принимали участие в Международной художественной выставке в Париже в 1937 году.

Хартумовы Абдул-Кадыр (1898—1942 гг). Шапи (1901—19Ш гг.).

Знаменитые оружейники, мастера золотой насечки. Монтировку для них делали Имима Усаев, Муса Чабкаев и др. Они же украшали эти работы золотой насечкой. Изделия братьев Хартумовых в первое время пользовались огромным успехом, на них был большой спрос, но затем спрос на оружие с золотой насечкой резко упал и им пришлось переключиться на малоквалифицированную работу, вроде изготовления латунных ложек и т. д. В поисках работы Шапи вынужден был переехать в Баку, где он до последних дней занимался ремонтом золотых ювелирных изделий

Магомед Алиджанов (точные даты неизвестны). Гаджи Ахмедов (точные даты неизвестны).

По дошедшим до нас сведениям, они были универсальными мастерами, владели всеми известными технологиями обработки металла.

Магомед Алиджанов был еще и талантливым рисовальщиком, им были разработаны эскизы большого количества новых изделий — кофейников, чайников, подстаканников, зеркал, ручек кинжалов, шашек и т. д. Альбом с этими эскизами в 1934 году был приобретен Музеем народов СССР.

Наиболее известной из сохранившихся работ Гаджи Ахмедова является экспонируемый в музее В. И. Ленина в Москве письменный набор. Изготовлен он был по заказу руководства Азербайджана в 1922 году и от имени рабочих Азнефти 7 ноября был вручен Ленину. Письменный набор сделан в виде серебряной нефтяной вышки с применением гравировки, чернения и филиграни.

Шахаевы Саид (1880—1973 гг). Закария (1882—1970 гг.). Бахмуд (1884—1941 гг.). Гаджиабакар (1895—19Ъ5 гг.).

Все они были известными филигранщиками. Изготавливали женские украшения — браслеты, височные серьги, пояса, кольца, подвески» ожерелья, пояса (камали), пряжки, застежки, различные украшения для нашивки на одежду и иногда кинжалы с филигранными накладками. Свои изделия продавали в соседних селениях или обменивали на зерно, мясо, масло и другие продукты. Когда украшения накапливались, они выезжали в Дербент и Азербайджан. Кроме того, братья занимались золочением как своих из иделий — кинжалов, шашек, сабель, поясов, так и по заказу других мастеров.

В артель «Кубачинский художник» они вступили только тогда, когда началось раскулачивание и притеснение работающих на дому мастеров. Золочением изделий в артели занимался Гаджиабакар.

У Саида был сын Гасан-Гусейн. Он умер в 1992 году. У Закарии есть сын Шапи. У Бахмуда — сын Омар. У Гаджиабакара был сын Ахмедхан. Он умер в 1993 году. У Ахмедхана двое сыновей.

Мунгиевы Гаджиабакар (1880—1965 гг.). Алихан (1886—1976 гг.).

Оба известные мастера. Работали долгое время в Узбекистане, в Бухаре. В Эрмитаже хранятся большие блюда, шкатулки, стульчики, которые подарены бухарским эмиром жене русского царя в 1911 году. Эти изделия с узбекским орнаментом, оказывается, изготовили Мунгиевы.

В артели «Кубачинский художник» они не работали. Гаджиабакар жил и работал в Грозном, а Алихан — в Буйнакске, Хасавюрте и Грозном.

Алихан Ахмедов (1895—1966 гг.).

Знаменитый гравер. В 1926 году стал членом артели «Кубачинский художник». Некоторое время работал во Владикавказе у Мисрихана. В 1926 году он разработал образцы изделий для отправки в Москву и на экспорт.

В 1935 году вместе с Ахмедом Джапаровым изготовил серебряные обложки к письму Сталину от трудящихся Дагестана, а в 1937 году выполнял задание по подготовке альбома для С. Орджоникидзе.

Из работ Алихана в Музее народов СССР хранится шашка, в Музее народов Востока — чернильница в виде кубачинского светильника, в НИИ художественной промышленности — кинжал. Шашка была изготовлена с глубокой и дополнительной гравировкой, с чеканным фоном и рельефным узором.

Активное участие принимал он в подготовке и изготовлении изделий для Международной художественной выставки в Париже в 1937 году. В 1944 году ездил в Москву со своими новыми работами.

Алихан был творческим мастером, знатоком кубачинских художественных традиций. Его орнамент — очень мелкий, густой, свидетельствует о его умении, мастерстве, виртуозности.

Его старший сын Расул стал лучшим гравером-художником.

Магомед Абдалов (Магомедов. 1900—1940 гг.).

Один из лучших мастеров. Изготавливал изделия из серебра с гравировкой и чернью, занимался монтировкой. Бывал в Махачкале, Владикавказе и многих других городах. После организации артели «Кубачинский художник» стал ее членом. Огромное значение Магомед придавал учебе. По поручению руководства села он пригласил из Махачкалы лучших мастеров и в течение нескольких лет под его руководством было построено двухэтажное здание школы. Для строительства школы был использован местный материал, а для переброски камня, речного песка и различного лесоматериала были привлечены и жители Кубачей.

Так была построена самая лучшая школа в районе.

В 1940 году Магомед заболел и умер. У него осталось три сына — Гаджибахмуд, Шапи, Имима и дочка Издаг. Гаджибахмуд стал лучшим мастером-златокузнецом. Шапи несколько лет работал в артели «Кубачинский художник», потом уехал в Среднюю Азию, там он ремонтировал ювелирные изделия, умер в 1992 году. Имима жил и работал в Узбекистане, в Бухаре. Сейчас он на пенсии и живет в Кубачах. Тубчиевы Бахмуд (1868—1943 гг.). Абдулла (1874—1939 гг.).

Знаменитые кубачинские мастера старшего поколения. Оба гравировщики. Они внесли в кубачинское искусство много нового, к примеру, способствовали использованию цветной эмали. Сами стали эмальерами и учили молодых мастеров этому искусству.

В 90-х годах XIX века Бахмуд ездил в Стамбул и вручил турецкому Хункер-Паше саблю. В ответ он получил подарок и большие деньги. После возвращения на родину отправился в Петроград, где изучил искусство изготовления изделий с эмалью. Здесь он закупил эмаль и по приезде в Кубачи вместе с Абдуллой стал изготавливать эмалевые изделия.

Е. Шиллинг так пишет о значении деятельности Тубчиевых: «Тубчиевские эмалевые изделия с гравировкой являются, безусловно, ценным самостоятельным творческим достижением, связанным с общей художественной культурой кубачинцев».

Индивидуальной особенностью произведений Бахмуда является смелость композиции, красочность, пышность убранства.

Работы Абдуллы строже и сдержаннее. Для них характерна четкость узора, состоящего из очень мелких элементов. Работая по эмали, Абдулла вместе с тем очень любил гладкую черневую технику (чибил-гъон), которая подчеркивала тонкость и чистоту рисунка.

Многие работы Тубчиевых закуплены музеями страны: Музеем народов СССР — сабля Бахмуда и серебряное зеркало, изготовленные Абдуллой; Дагестанским объединенным музеем — эмалевый круглый стол совместной работы братьев и т. д.

Сабля Бахмуда позолочена, со вставками из разноцветной эмали и глубокой гравировкой на черненом фоне. Зеркало выполнено гладкой черневой гравировкой (чибилгъон). Эмалевый столик имеет яркий многокрасочный вид, эмаль положена на серебро, рисунок розеточного типа.

Последние работы братьев были представлены на Международной художественной выставке в Париже в 1937 году.

Сын Бахмуда Шапи погиб на фронте в годы Великой Отечественной войны. Второй сын Гасангусейн умер от несчастного случая, когда учился. Остался внук Алигаджи. Он продолжает традиции деда.

Прекрасным мастером стал Шапи — сын Абдуллы (родился в 1917 году). Его пудреница и кинжальчик хранятся в Музее народного искусства.

Джапаровы Ахмед (1890—1937 гг.). Ибрагим (1903—1970 гг.).

Известные потомственные граверы-монтировщики. Как и другие кубачииские мастера, они занимались изготовлением оружия.

Ахмед работал в Ростове-на-Дону в мастерской лакца за 30 рублей в месяц, затем открыл свою мастерскую в Екатеринодаре. После революции вернулся в Кубачи. В 1925 году вступил в артель «Кубачинский художник». Вложил 10 кг серебра в общий котел артели. Несколько лет был членом правления, активно участвовал в жизни артели, выезжал в разные города для продажи изготовленных мастерами изделий. Привозил из Баку, Махачкалы, Дербента необходимое сырье. В 1935 году вместе с Алиханом Ахмедовым изготовил серебряные обложки к письму Сталину от трудящихся Дагестана, а в 1937 году участвовал в подготовке альбома для С. Орджоникидзе. Осенью 1937 года был убит.

Ибрагим жил в Баку, изготавливал серебряную посуду: ложки, вилки, рюмки, стопки и другие изделия. Последние годы занимался мелким ремонтом золотых ювелирных изделий. Воспитывал племянника Джапара (сына Ахмеда) и сыновей сестры Магомеда и Амирхана Кулпаевых.

Племянник Джапар стал известным ювелиром по изготовдению уникальных золотых украшений со вставками из драгоценных камней и работает в творческой группе Бакинской ювелирной фабрики.

Какабековы Гаджи-Абакар (1903—1959 гг.). Гаджи-Бахмуд (1911—1980 гг.).

Сыновья оружейника Абдул-Джалила Какабекова. Отец изготавливал «къара-хиржан» и детские кинжалы «матушка» и продавал их на кубачинском и кумухском базарах. В города не выезжал. Его сыновья Гаджи-Абакар и Гаджи-Бахмуд стали известными мастерами. В артели в Кубачах не работали. Гаджи-Абакар выехал в Баку, а Гаджи-Бахмуд — в Буйнакск.

Гаджи-Абакар работал в Бакинской ювелирной мастерской, считался одним из лучших мастеров. По заданию Музея Низами изготовил обложку книги о Низами и рамку из серебра с филигранным орнаментом.

Гаджи-Бахмуд также по заданию Правительства Дагестана изготовил несколько изделий из серебра в технике филиграни, гравировки и черни. Директор Дагестанского музея изобразительных искусств Патимат Гамзатова тоже заказывала ему работы для музея.

У Гаджи-Абакара остались сын Расул и две дочери Аминат и Марьям.

У Гаджи-Бахмуда — четыре сына и две дочери: Гаджи-Магомед живет в Москве, Гасан-Гусейн — в Ростове, остальные — в Буйнакске.

Багагаджиевы . Абдулла (1886—1940 гг.). Гаджи-Шабан (1883—1938 гг.).

Они были сыновьями известного оружейника. Друг отца, лакец, взял их учениками в Варшаву, там они изготавливали кинжалы и кавказские пояса из сплава, подобного нынешнему мельхиору, но это не мельхиор, а совершенно другой сплав, похожий на серебро, называется «варшав». При гравировке он немного тверже серебра. За два года они стали мастерами, работали три года с оплатой 20 рублей в месяц. В 1914 году началась первая мировая война. Хозяин разорился, и они вынуждены были вернуться в Кубачи. Лакец в счет причитающихся денег отдал им прокатные ручные вальцы большого размера. Так, впервые в Кубачах появились вальцы, и за оплату многие кубачинцы вальцевали на них слитки серебра. К вальцам был приставлен специальный крутильщик. А Абдулла и Гаджи-Шабан занимались изготовлением кинжалов и поясов из «варшава». Стоили они недорого, поэтому пользовались большим спросом. После организации артели «Кубачинский художник» братья несколько лет работали в ней, из-за отсутствия работы уехали в Дербент, а затем в Кабардино-Балкарию.

Абдулла Абдурахманов (1904—1989 гг.).

Сын известного филигранного мастера Магомеда Ибрагимова. После смерти отца работал учеником у Абдаловых в Чечено-Ингушетии. Бывал в Петрограде, Москве, Варшаве. Вернулся в Дагестан в 1926 году. Окончил рабфак. После окончания рабфака вернулся в Кубачи, некоторое время работал в артели «Кубачинский художник», потом в селении Уркарах. В годы Великой Отечественной войны служил в рядах Советской Армии. После войны вернулся в Уркарах на прежнюю должность. С 1950 года работал в Кубачах заместителем председателя артели, но не оставлял и творческой работы — разрабатывал эскизы уникальных высокохудожественных изделий. В 1965 году переехал в Махачкалу и стал работать начальником художественного отдела Минместпрома ДАССР. Здесь он тоже продолжал заниматься творческой деятельностью — гравировкой. Изделия, изготовленные по его эскизам, побывали на многих выставках. Он стал членом Союза художников СССР, а в 1966 году был удостоен звания лауреата премии имени И. Е. Репина.

Традиции отца продолжает его сын Гаджиахмед. Он живет и работает в Кубачах.

Ахмед Кишев (1889—1944 гг.).

Был одним из талантливых кубачинских граверов. По гравировке с ним могли соперничать только Гаджи Кишов, Магомед Чамсудинов и Шахвали Мунгиев. В дореволюционный период ему отдавали на гравировку кинжалы, шашки и другие изделия за большую оплату. В 1925 году он вступил в артель «Кубачинский художник». Его избирали членом правления. Он проверял качество гравировки у граверов артели. Мастера старались получить от него хорошую оценку своей работы. А он, в свою очередь, делал замечания в деликатной форме и старался, чтобы мастера работали еще лучше.

Многие его работы были закуплены музеями. Он подготовил несколько работ на Международную художественную выставку в Париже в 1937 году. В 1945 году в числе других мастеров был награжден (посмертно) орденом «Знак Почета».

Его старший сын Умарата так же стал известным гравером, заслуженным деятелем искусств ДАССР. Средний сын Алигаджи тоже был хорошим гравером, долгое время работал контрольным мастером ОТК. Оба сына скончались. Младший сын — Магомед продолжает семейные традиции.

Гаджи Кишов (1900—1987 гг.).

Был одним из лучших мастеров аула Кубачи. Неоднократно избирался членом правления артели. Он разрабатывал образцы новых изделий. Его работы были представлены на Международной художественной выставке в Париже в 1937 году. С 1943 года обучал гравировке многих выпускников Кубачинской НСШ. Делал гравировку серебряной сабли в дар командующему Югославской народно-освободительной армией И. Б. Тито. В 1945 году был награжден орденом Трудового Красного Знамени. За успехи в творческой работе был выдвинут на Государственную премию РСФСР им И. Е. Репина. Его многие творческие работы приобретены музеями страны. В Дагестанском музее изобразительных искусств имеются его работы из серебра с гравировкой и чернью и вставками из резной слоновой кости: шкатулка, ваза и тарелка.

У Гаджи Кишова три сына. Магомед — доктор медицинских наук, профессор; Расул — член Союза художников России, доктор физических наук, профессор; Абдулкадыр — зубной техник. Все сыновья, кроме основных профессий, продолжают традиции отца. Так, многими музеями закуплены работы из серебра с гравировкой и чернью, изготовленные сыном Расулом.

Шахвали Мунгиев (1894—1986 гг.).

Был одним из лучших граверов артели «Кубачинский художник». Гравировке и монтировке изделий учился у своего отца и у родственников, к которым периодически ездил в Грозный. Стал зрелым гравером очень рано, когда ему не было и 16 лет. В Кубачах Шахвали долго не задержался — уехал в Екатеринодар по предложению знакомого лакского предпринимателя. Они решили организовать мастерскую и делить доход поровну. Поработал с ним до революции.

После революции приехал в Кубачи и работал там до 1921 года. Потом снова уехал с лакцем в Екатеринодар и поработал, там до 1926 года. В 1926 году вернулся в Кубачи и поступил на работу в артель «Кубачинский художник». В артели Шахвали поработал до ухода на пенсию. Активное участие принимал в подготовке экспонатов на Международную художественную выставку в Париже в 1937 году. В годы Великой Отечественной войны гравировал шашку, предназначенную для И. В. Сталина. В гравировке этой шашки принимал участие и его сын Махад.

У Шахали большая семья: три сына — Махад, Гаджиахмед, Меджид и восемь дочерей. Махад — хороший мастер, член Союза художников России, заслуженный деятель искусств Республики Дагестан. Гаджи-Ахмед тоже мастер, живет в Туркмении. Меджид — в Кубачах.

Гасан-Гусейн Катаев (1894—1958 гг.). Известный златокузнец. Мастерству учился у своего отца и у лучших мастеров аула. К 16 годам Гасан-Гусейн уже мог гравировать. Когда ему было 17 лет, он с родственником выехал во Владикавказ и работал там в мастерской лакца за 20—25 рублей в месяц. Гравировал кинжалы, шашки, сабли, пояса, газыри и другие изделия. В годы революции вернулся в Кубачи, но в 1923 году снова уехал во Владикавказ.

После организации в Кубачах артели «Кубачинский художник» Гасан-Гусейн приехал в Кубачи и стал членом артели. В артели работал в цеху граверов. В эти годы он становится одним из лучших граверов, принимает участие в разработке новых образцов. Ему поручают гравировку уникальных высокохудожественных изделий. В числе изделий, отправленных в 1937 году на Международную художественную выставку в Париж, были и изделия, гравированные Гасан-Гусейном.

В 1945 году он был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

У него два сына. Они оба продолжают традиции отца. Более 10 лет работали в Узбекской ССР, теперь живут и работают в Дагестане.

Магомед Чамсудинов (1902—1960 гг.).

Научился мастерству у своего отца. Был гравером, монтировщиком. Некоторое время занимался золотой и серебряной насечкой. В 15-летнем возрасте уехал в Нальчик, потом в город Баксаненок (Кабардино-Балкария).

Занимался изготовлением холодного оружия, поясов, газырей и женских украшений. Когда в Кубачах организовывали артель «Кубачинский художник», он вернулся в родной аул и стал работать в артели гравером.

В эти годы он совершенствует свое мастерство, выполняет очень ответственные задания, по поручению Правления артели занимается разработкой новых, более совершенных образцов изделий, участвует в дальнейшем развитии и совершенствовании производственного и технологического процесса, обучении молодых учеников.

Магомед принимал участие в подготовке уникальных высокохудожественных изделий на Международную выставку в Париже в 1937 году. В 1945 года он был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

У него было три сына и дочь. Живы первый сын Гаджиати (он работает в Грузии) и дочь Пирдаз.

Юсуп Юзбашев (1903—1985 гг.).

Один из лучших мастеров артели «Кубачинский художник». Он был гравером и мастером резьбы по кости. Им был изготовлен целый ряд уникальных высокохудожественных изделий. Многие изделия хранятся в НИИ художественной промышленности в. Москве и в разных музеях страны. Он обучал многих учеников и большое внимание уделял повышению мастерства молодых мастеров.

У него осталось два сына. Один — врач, другой — хороший гравер, член Союза художников России, живет и работает в Нальчике.

Гаджи Юзбашев (1898—1985 гг.). В артели «Кубачинский художник» не работал. Жил и работал в Махачкале: сначала на комбинате бытового обслуживания, где занимался ремонтом и изготовлением золотых изделий, а с 1950 года — на Махачкалинском комбинате художественных изделий (КХИ). Здесь он гравировал и разрабатывал образцы новых изделий. Как никто другой мог делать именные надписи методом гравировки с резцом.

У него два сына — Магомед и Кадыр, которые продолжают традиции отца.

Ибрагимовы Гаджихалик (1885—1940 гг.). Абдурахман (1908—1985 гг.). Гаджиабдулла (родился в 1938 г.).

Гаджихалик прекрасный мастер по эмали. В Кубачах не жил и не работал, а жил и работал в Баку. Он выполнял много заданий Правительства Азербайджана по изготовлению подарочных изделий.

Абдурахман — старший сын Гаджихалика. Долгое время жил и работал в Баку. В 1943 году приехал в Кубачи, поступил в артель «Кубачинский художник», изготавливал эмалевые изделия. В его доме хранятся обложки для Корана, изготовленные в технике перегородчатой эмали. Сын Абдурахмана Абдулхалик продолжает традиции отца. По профессии он строитель, но в свободное время изготавливает изделия с цветной эмалью.

Гаджиабдулла — младший сын Гаджихалика, член Союза художников Азербайджана. Долгое время работал в творческой группе Бакинской ювелирной фабрики.

У Гаджихалика была дочь Хадижат, которая также продолжала традиции отца, работала мастером по изготовлению эмалевых изделий.

Мамма Абдалов (Гусейнов, 1906—1981 гг.).

Большой мастер по филиграни. В Кубачах не жил. Долгое время работал в системе бытового обслуживания, занимался изготовлением и ремонтом ювелирных золотых и серебряных изделий. Потом несколько лет работал на Махачкалинском КХИ.

С 1968 по 1980 годы преподавал в Дагестанском художественном училище им. Джемала художественную обработку металла. Под его руководством и вместе с ним работали преподаватели Г. Апандиев, М. Мунгиев — оба лучшие мастера-граверы из аула Кубачи, проработавшие многие годы на Кубачинском художественном комбинате. По его совету и при его участии, в училище организован музей прикладного искусства. Из числа его учеников в настоящее время преподавателями художественной обработки металла работают О. Чащкин, К. Магомедов, А. Багаева, X. Парамазова, А. Алилов. Училище выпустило более 200 мастеров по филиграни.

Традиции отца продолжают его сыновья.

Гаджимамма Гаджамаев (1865—1927 гг.). Ахмед Куцаев (1870—1928 гг.).

Гаджимамма Гаджамаев был хорошим мастером по изготовлению оружия, гравером и монтировщиком. Он организовал в Кубачах мастерские по изготовлению кинжалов и шашек из «варшава».

В его мастерской работало 15 молодых мастеров, которые изготавливали кинжалы, шашки, пояса, газыри. Платили им от 15 до 20 рублей в месяц, в зависимости от их умения. Мельхиоровые изделия стоили на 30—40% дешевле, чем серебряные, поэтому пользовались большим спросом. Доходы владельца этих мастерских были не меньше, чем владельцев серебряных мастерских.

У Гаджимаммы было два сына: Рабадан и Гаджи. Рабадан жил и работал в Буйнакске. Гаджи — в Крыму. Сын Гаджи — Анатолий долгое время работал директором Буйнакского финансового техникума, умер в 1985 году. У Гаджамаевых нет, к сожалению, продолжателей традиций.

Ахмед Куцаев так же организовал мастерскую, где изготавливались кинжалы и пояса из «варшава». В его мастерской работали 15 мастеров и 5 учеников. Качество работы у Куцаева было ниже, чем у Гаджамаева. Это объяснялось тем, что у него было больше учеников. Но, тем не менее, кинжалы и пояса, изготовленные в мастерской Куцаева, так же пользовались большим спросом.

У Ахмеда было два сына: Гусейн и Гаджи.

Гусейн долгое время жил и работал в Буйнакске, потом переехал в Кубачи и работал на дому гравером. Умер в 1984 году. У него было три сына: Ахмед, Маммадал и Абдулгамид. Ахмед умер, оставив троих детей — двоих сыновей и дочку. Маммадал и Абдулгамид живы, живут в Махачкале. Оба мастера умеют гравировать и монтировать изделия.

Гаджи жил в Хасавюрте, умер в 1966 году. В Хасавюрте живут два его сына.

Нажапировы Мухтар (1890—1948 гг.). Абдулжалил (1892—1952 гг.). Рабадан (1893—1946 гг.).

Они недолго работали в артели «Кубачинский художник». Мухтар жил и работал в Чечено-Ингушетии. Абдулжалил — в Кабардино-Балкарии, а потом в Хасавюртовском районе. Рабадан до начала войны работал в артели, потом уехал в Буйнакск. Все они были мастерами-оружейниками, граверами, монтировщиками, а также занимались изготовлением и ремонтом женских украшений.

Последние годы жизни Мухтар жил в Кубачах. У него было три сына. Один погиб на войне. Два — Абдулмажид и Гаджиали живы. Они хорошие мастера. Абдулмажид долгое время работал гальванщиком на комбинате, а Гаджиали — гравером. У Абдулмажида пять сыновей. Первый живет в Москве, второй — в Дербенте, третий — в Махачкале, четвертый и пятый живут в Кубачах. У Гаджиали три сына. Один живет в Махачкале — врач, второй в Акушинском районе — зубной техник, третий в Узбекистане — ювелир.

Ниналаловы Закария (1883—1944 гг.). Ибрагим (1885—1936 гг.). Гаджимамма (1888—1954 гг.). Гаджи-Али (1890—1968 гг.). Магомед (1892—1957 гг.).

Закария был хорошим мастером и жил в Баку. Детей у него не было. Он воспитывал сыновей братьев.

Ибрагим так же был хорошим мастером. Имел пять сыновей и три дочери. Умер рано. Его старший сын погиб на войне. Другой сын, родившийся после смерти отца и названный его именем, умер в 1992 году.

Сын Абдулсалам жил в Баку. С 1996 года живет в Махачкале. Абдулжалил живет в Кубачах и работает в школе учителем труда, Ахмедхан живет в Махачкале. У него три сына и дочь. Сын Саид работает директором Кубачинского комбината.

Гаджимамма — колхозник. У него два сына и две дочери. Оба сына работают на Кубачинском комбинате.

Гаджи-Али работал в колхозе и был мастером къара-хиржан. Его сына Абдулхалика воспитывал и обучал старший брат Закария. Абдулхалик — доктор наук, академик, жил и работал в Баку. Потом его перевели в Махачкалу ректором Даггосуниверситета. Умер в 1970 году.

Магомед — был колхозником. У него не было детей.

Шихумовы Шихум (1880—1948 гг.). Магомед (Ушану, 1886—1964 гг.).

Шихум был мастером золотой насечки и монтировщиком. До 1930 года изготавливал кинжалы и кавказские пояса, насеченные золотом, а с 1930 года стал делать пояса и газыри. В артели не работал, в колхозе занимался заготовкой сена. На окраине Кубачей построил мельницу на небольшой речонке.

У Шихума был один сын Абдулмеджид, который не вернулся с фронта в годы Великой Отечественной войны.

Магомед (Ушану) изготавливал насеченные золотом (кинжалы, шашки, пояса, и газыри и продавал свои и брата изделия на кумухском базаре. Там же приобретал сырье и материалы. В 1926 году вступил в артель «Кубачинский художник», где первые годы работал мастером по изготовлению кавказских поясов и газырей, а потом — старшим мастером по приему изделий у мастеров. Контролировал художественный уровень и качество изготовляемых изделий. Был очень спокойным и сердечным человеком.

У Магомеда, как и у Шихума, был один сын Гаджимамма и он не вернулся с фронта в годы Великой Отечественной войны.

Но остался внук Бахмуд, который продолжает традиции деда и отца. Он хороший мастер, долгое время работал на комбинате в Кубачах, последние несколько лет живет и работает в Нальчике.

Таджияхья Караев (1870—1923 гг.). Известный мастер-оружейник. Изготавливал кинжалы, шашки, пояса «къара-хиржан» и другие изделия, которые реализовывал на кумухском базаре. Там же покупал необходимое сырье и материалы для работы. Жил по соседству с Шахумом Шахумовым и Гаджигасаном Гидаевым. Втроем они работали в мастерской Гаджигасана Гидаева, втроем поехали и в Мекку. Гаджияхья взял в Мекку и свою жену Патимат. Когда они плыли на корабле по Красному морю, жена заболела и умерла. От второй жены имел дочку Патимат и двух сыновей — Магомеда и Ахмедхана.

Сыновья не продолжили дело отца. Старший сын Магомед был призван в армию и погиб на фронте. Младший сын Ахмедхан стал учителем математики, получил звание народного учителя СССР. Его сыновья тоже получили высшее образование, живут и работают в Кубачах.

Гаджигасан Гидаев (1850—1920 гг.).

Известный мастер-оружейник. Изготавливал «къара-хиржан» с амузгинскими клинками и большие кинжалы размером до полметра, обтянутые кожей, с железными наконечниками и костяными ручками из буйволиного рога. Продавал свои изделия на кубачинском и кумухском базарах. Доходы от кинжалов получал небольшие и поэтому жил с семьей бедновато, а клинки, кожа, клей, железные наконечники, буйволиный рог и древесный уголь, необходимые для работы, стоили дорого.

В его просторной мастерской работали и соседи.

У Гаджигасана было два сына — Гаджимагомед и Имима. Они были членами артели «Кубачинский художник», но в артели для них не всегда была работа. У Гаджимагомеда родилось три сына: Гаджибахмуд, Гаджигасан, Магомедрасул и две дочки. В годы Великой Отечественной войны они жили в трудных условиях. Магомедрасул и сестренки умерли в 1942 году. Гаджибахмуд и Гаджигасан стали литейщиками. Отливали все, что нужно было для артели: медные чайные ложки, пряжки для солдатских ремней (в одно время поступил заказ изготовить 5 тысяч латунных пряжек для солдатских ремней).

В годы Великой Отечественной войны Гаджибахмуд и Гаджигасан отливали серебряные чайные, десертные и столовые ложки и шарики для рюмок. С раннего утра до позднего вечера они работали в своей литейной мастерской, но зарплату получали меньше, чем другие. Гаджибахмуд несколько раз просил поднять оплату за литейные работы. Но правление артели не реагировало на его просьбу. Тогда Гаджибахмуд уехал в Бухару. Там он занимался ремонтом ювелирных изделий. В 1990 году умер, его привезли и похоронили в Кубачах. У Гаджибахмуда три сына.

Гаджигасан поехал учиться. После учебы он работал бухгалтером в артели, потом снабженцем, в послевоенные годы — мастером мельхиорового цеха. Умер в 1978 году. У Гаджигасана четыре сына. Один умер в 1994 году.

Бахмуд Шахаев (1888—1938 гг.).

Изготавливал простые маленькие кинжалы, производил сборку кинжалов и шашек, изготовленных другими мастерами, знал также монтировку железных ножен для кинжалов и шашек. Его небольшие «къара-хиржан» продавались на кубачинском базаре и в даргинских селениях. Их в основном носили 17—20-летние ребята. Семья Бахмуда жила бедно. В артели «Кубачинский художник» он не всегда был обеспечен работой, поэтому работал дома.

Сын Бахмуда Омар работал в артели, выполнял тяжелую малооплачиваемую работу. В 1946 году один дальний родственник отвез Омара в Орджоникидзе, где он проработал до 1965 года.

С 1965 года по настоящее время живет и работает в Нальчике. Будучи еще в Орджоникидзе, он стал филигранщиком и в Нальчике продолжал заниматься филигранной работой. Омар — член Союза художников России, получил мастерскую и иногда участвует в выставках. В Кубачах живут две его сестры.

Канаевы Алигаджи (1886—1947 гг.). Гаджиабакар (1889—1945 гг.). Гаджимамма (1890—1963 гг.).

Алигаджи был известным мастером-оружейником. Он изготавливал кинжалы, шашки, пояса и газыри. Еще до Февральской революции его назначили Истарчином Кубачей, но после Октябрьской революции и окончания гражданской войны освободили от этой должности. Он и другие богатые кубачинцы с нежеланием отнеслись к новым советским порядкам. В Кубачах несколько более-менее богатых семей было раскулачено. В их числе оказался и Алигаджи. Его выслали в Узбекистан. Жил и работал в Бухаре, выполнял заказы Правительства Узбекистана, за что ему присвоили почетное звание заслуженного деятеля Узбекской ССР.

У Алигаджи было пять сыновей: Ибрагим — врач, в годы войны попал в плен, Рамазан — финансист, кандидат наук, Муталим — учитель физики, завуч Кубачинской СШ, Абдулхалик — офицер Советской Армии, служил в Порт-Артуре, потом жил в Махачкале, Магомед стал мастером, последние годы жил в Махачкале. Из всех его сыновей жив только Муталим.

У Ибрагима — два сына. У Рамазана — жена кумычка и один сын. У Абдулхалика — два сына. У Муталима два сына и две дочери. У Магомеда — два сына.

Гаджиабакар был также репрессирован. Почти все время он вынужден был жить и работать за пределами Кубачей. У Гаджиабаюара — один сын Расул. У Расула три дочери.

Гаджимамма сумел найти общий язык с руководством Кубачей. Его не раскулачили и не репрессировали. Он работал в колхозе бригадиром, заведующим овцеводческой фермой.

У Гаджимаммы было два сына — Мурад и Джамал. Оба скончались. У Мурада — две дочери. У Джамала один сын и две дочери.

Ахмед Захраев (1903—1965 гг.).

Мастерству его научил отец. Он изготавливал детские кинжальчики «матушка» с дереянными клинками. Потом стал изготавливать и большие чабанские кинжалы 50—60 см длины. Клинки ему поставляли харбукские кузнецы. В период организации артели «Кубачинский художник» некоторые старики отговаривали молодежь вступать в артель, пугая «коммуной» и другими небылицами. Но он все-таки вступил в артель в 1929 году. Некоторое время работал монтировщиком, потом ему поручали работу углежога, возчика, черневара. Он варил (изготавливал) чернь. Этому делу его научил Гаджи Кишов. До этого каждый гравировщик сам изготавливал чернь для себя, но не все мастера умели это делать. Ахмед научился изготавливать чернь самого высокого качества, и все мастера были очень довольны.

В 1965 году он умер, оставив двух сыновей и дочь. Его сыновья стали прекрасными мастерами. Они умеют изготавливать всевозможные приспособления, оснастку, штампы для вырезки орнамента на браслетах, кувшины, большие кинжалы, шашки, сахарницы и другие изделия.

Абдулла Кациев (1896—1978 гг.).

Один из лучших мастеров по сборке уникальных кинжалов, шашек, сабель, турецких ножей, мечей. Делал деревянные вставки для ножен, ручки для кинжалов, шашек и сабель. Из дерева и кости изготавливал мундштуки, курительные трубки, ручки для вилок. Знал и монтировку изделий.

По сборке уникальных высокохудожественных кинжалов, шашек, сабель, мечей, турецких ножей с Абдуллой могли соревноваться только Абдурахман Хартумов, Имима Усаев и Муса Чабкаев. Шашки, изготовленные для И. В. Сталина и И. Б. Тито, были собраны Абдуллой Кациевым.

В тяжелые годы Великой Отечественной войны он много помогал колхозу им. Тельмана — ремонтировал подводы, плуги, седла и другой, крайне необходимый сельхозинвентарь.

У него три сына: Магомед, Гасан, Гасангусейн и одна дочь. Магомед и Гасангусейн живут и работают в Ташкенте, они изготавливают и ремонтируют ювелирные золотые изделия. А Гасан живет и работает в Нальчике ювелиром.

Магомед Ашнаев (1896—1960 гг.).

Известный оружейник. Был гравером, монтировщиком, мастером золотой насечки, филигранщиком и литейщиком. Изготавливал от начала и до конца кинжалы, сабли, шашки, турецкие ножи, пояса и газыри. В Кубачи приезжал редко, в основном работал в мастерских лакцев и кубачинца Курбана Кабукаева. Со временем Ашнаевы организовали в Карачаевске свои мастерские по изготовлению оружия для кавказских казачьих войсковых частей. По договорам делали серебряные кинжалы, шашки, пояса и газыри. Были заказы и на конские седла с деталями из варшавского сплава.

Магомед и его братья разбогатели, но в годы революции и гражданской войны заказы прекратились, и мастерские пришлось закрыть. Братья разъехались: Паша уехал в Дербент, Гаджиабдулла и Абдулхалик — в Кубачи. Гаджиабдулла работал в колхозе, а Абдулхалик стал членом артели «Кубачинский художник» и работал гравером. Магомед остался в Краснодаре.

У Магомеда сын и дочь. Сын Меджид живет в Ташкенте. Дочь замужем и живет в Баку.

У Паши три сына: Гаджиибрагим и Расул живут в Дербенте, продолжают традиции отца. Умарата умер в 1986 году.

У Гаджиабдуллы не было детей.

У Абдулхалика было два сына: Абдулкадыр и Омар. Абдулкадыр был известным гравером и работал на Кубачинском художественном комбинате. Умер в 1976 году. У Абдулкадыра три сына. Двое живут в Махачкале, один — в Баку.

Бахмуд Ильянов (1885—1938 гг.). Он был оружейником, одним из лучших граверов. Работал и в технике золотой насечки. Гравером стал в 15-летнем возрасте, а к 18 годам был уже всесторонне подготовленным мастером-оружейником. Его оружие пользовалось большим спросом, и жил он богато. Однако выезжал мало. Покупатели сами приезжали к нему домой и делали заказы.

Когда в Кубачах организовывали артель «Кубачинский художник», он вступил в нее и внес несколько килограммов серебра. Свое мастерство Бахмуд передал сыну Ибрагиму. Ибрагим стал одним из лучших мастеров комбината. С 1960 года он живет в Баку и работает ювелиром.

Младший сын Бахмуда — Гаджиахмед умер.

Акай Акаев (1860—1939 гг.).

Был оружейником высокой квалификации. В Кубачах с ним могли сравниться только Гаджиюсуп и два-три оружейника, такие, как Гаджи-Абдулла Ибрагимов, Магомед Гасанов. Он изготавливал от начала до конца кинжалы, шашки, сабли, турецкие ножи (къилич), мечи, мог и гравировать, и монтировать, и делать золотую насечку. Друзьям Акай рассказывал, что когда он работал в Стамбуле, то изготавливал и клинки для кинжалов и сабель. Он брал заказы только у богатых людей, которые могли оценить его работу.

С 1885 по 1895 годы жил и работал в Стамбуле, оттуда совершил паломничество в Мекку и Медину. Имел творческие связи с известными турецкими мастерами. Выполнял заказы турецких военачальников и богатых людей. С 1895 по 1915 годы жил и работал в Тебризе, выполнял заказы только богатых людей. По приглашению турецких мастеров, выезжал на работу в Стамбул. В 1915 году вернулся в Кубачи. Акай был образованным человеком. Друзья присылали ему по почте из Стамбула турецкие газеты. Он собирал всех кубачинцев, читал им и тут же переводил на кубачинский язык.

Он постоянно ездил. Из Ирана и Турции привозил антики, затем вывозил их в Париж, Берлин и другие города для продажи. В то время он был одним из богатых кубачинцев. Он впервые привез в Кубачи картофель, посадил и получил хороший урожай. После этого многие кубачинцы стали сажать картофель. Перед революцией Акай купил сотни гектаров летних пастбищ и отдавал их в аренду за скот и деньги. После революции он еще несколько лет получал доходы от этих пастбищ, но вскоре их отобрали. Акай сильно переживал по этому поводу, заболел и в 1920 году умер.

У него было два сына и две дочери. Оба сына погибли в годы ВОВ.

Бахмуд Нунаев (1896—-1936 гг.).

Был оружейником. Изготавливал простые кинжалы и детские кинжальчики («матушка»). Был монтировщиком. По заказу делал и хорошие кинжалы, шашки с серебряной оправой и позолотой, с ручками из слоновой кости для торжественного парадного костюма, мельхиоровые детали для конского седла, стремена, подтяжки, уздечки. Имел связи с богатыми даргинцами из соседних селений, им же продавал холодное оружие и другие свои изделия. Часто ездил на дербентский базар для приобретения сырья и инструментов.

В годы первой мировой войны и революционные годы занимался сельским хозяйством: сеял пшеницу, ячмень, рожь, сажал картофель. Имел две лошади, три коровы, несколько овец и коз. Были у него и помощники из соседних даргинских сел, которые помогали в уборке урожая, заготовке сена и т. д.

После революции в артель «Кубачинский художник» не вступил, но в период организации колхоза проявил большую активность, был членом правления и бригадиром-полеводом.

В 1936 году Бахмуд заболел и умер. У него была большая семья: четыре сына и две дочери. Сыновья: Мамма, Расул, Халитрем, Гаджиахмед; дочери Патимат и Аминат. Старший сын Мамма в 1940 году был призван в ряды Красной Армии. В годы войны пропал без вести. Второго сына Расула в годы войны из 10 класса тоже забрали в армию. Он учился в Тбилиси на краткосрочных офицерских курсах. В 1942 году был направлен на фронт, получил тяжелое ранение в Абхазии. Около года лежал в госпитале, стал инвалидом. После возвращения из армии работал директором Кубачинской НСШ, а с 1960 года, когда школа была реорганизована в среднюю школу, работал учителем истории. В 1993 году скончался.

Гаджиали Ирганов (1850—1910 гг.). До совершения паломничества его называли просто Али, а после к его имени прибавили ХIяжали, как и всем, кто посещал святые места. Гаджи был одним из лучших мастеров золотой насечки, гравировки, монтировки и филиграни. От начала до конца мог изготовить любое оружие, женские украшения, камали (женские пояса). Но он не любил торговать, поэтому редко выезжал на кумухский и дербентский базары. Больше любил заниматься творческой работой, особенно золотой насечкой или гравировкой. За хорошую оплату насекал золотом богатым кубачинцам кинжалы, шашки, пояса, газыри, но жил небогато. У него было три сына: Яхъя, Гаджи-Расул и Гаджи-Муса. Все они стали известными мастерами. Работали вместе в мастерской отца. Так же как и отец за хорошую плату занимались гравировкой, золотой насечкой. Изредка делали изделия для продажи и для обмена на золото, серебро и другой материал.

Яхъя умер в 30-летнем возрасте. Его жена была женщина красивая и молодая. После смерти мужа его брат с ее согласия женился на ней. Некоторые кубачинцы поступали так. У него был один сын Ибрагим (в Кубачах его звали Име-Кьаде). Он стал хорошим мастером. Жил и работал в Баку. Изготавливал различные модные золотые украшения. Ибрагим (Име-Кьаде) умер в Баку в 1983 году. Его сыновья Яхья, Расул и Магомед стали известными мастерами, живут в Баку, работают на Бакинской ювелирной фабрике, изготавливают золотые изделия со вставками из драгоценных камней (бриллианты, сапфиры, рубины, жемчуга и другие).

Старший сын Ибрагима Яхъя изготовил золотую брошку с бриллиантами и сапфирами для жены американского миллионера стоимостью 500 тыс. долларов (общая стоимость вместе с золотом и драгоценными камнями).

Средний сын Гаджи-Расул посетил Мекку, некоторое, время жил в Стамбуле и работал в мастерской лакца. В Кубачах он в основном занимался золотой насечкой, но увлекался и антикой. В 1905—1914 годах часто ездил в Иран, Азербайджан, Турцию для закупки антикварных изделий. С этими изделиями он 4 раза ездил в Варшаву, Берлин, Париж. Из Парижа привозил шелковые вышитые платки, которые пользовались большим спросом у кубачинок. Эти платки и французские фарфоровые блюда он обменивал на антиквариат. Ездил он и в даргинские селения для закупки антикварных изделий.

Постепенно Гаджи-Расул стал богатым кубачинцем.

Особо хочется отметить, что Гаджи-Расул был удивительно образованным, культурным человеком и большим знатоком истории Кубачей. Он помог Е. Шиллингу в написании истории Кубачей. Встречался и с другими исследователями и членами экспедиций, помогал им. Не менее 15 раз и я бывал у него и по многу часов он рассказывав мне об истории Кубачей, о знаменитых мастерах. Он даже знал то, чего я не знал о своих предках Маммалае и Гаджиюсупе.

Гаджи-Расул был очень щедрым человеком. Моя бабушка Аллиш рассказывала мне, что когда турки собирали азиатские сукна, она ничего не могла дать, т.к. мужа не было, дети были маленькие, а исполнитель Викаллай приходил в день два раза и требовал (от имени истарчина) 8 метров сукна. Она не знала, что делать. Тогда один бедный сосед посоветовал взять сукно взаймы у Гаджи-Расула. С большим стеснением бабушка пошла к нему. Он дал ей сукно, и сказал: «Если сможешь вернуть — вернешь. А не сможешь — требовать не буду».

Умер Гаджи-Расул в 1955 году в 85-летнем возрасте.

У Гаджи-Расула было две дочери и один сын. Сын в 20-летнем возрасте умер. Остались дочери, из которых жива только одна.

Младший сын Гаджи-Муса так же стал хорошим мастером золотой насечки. Иногда делал оружие в серебряной оправе с глубокой гравировкой и чернью. Жил в Дербенте, изготавливал женские украшения, кавказские пояса. У него было пять дочерей. Гаджи-Муса умер в 1952 году в 76-летнем возрасте и похоронен в Дербенте.

Гусан Таилов (1865—1927 гг.).

По преданию, род Таиловых происходит от пришельца — отставшего воина Надир-шаха. В 1736 году Надир-шах низложил Абасса III и объявил себя шахом Персии. Своего брата Ибрагим-хана сделал верховным правителем Дагестана и Азербайджана, а сам отправился в Среднюю Азию. В 1741 году после успешного завоевания Средней Азии Иадир-шах захватил весь Южный Дагестан, разгромил Уцмия Кайтагского в крепости Калакорейш и со 100-тысячной армией готовился к походу против лакского Сурхай-хана.

Надир-шах намеревался захватить и опустошить Кубачи. Совет старейшин послал к Надиру-шаху своих стариков для переговоров. Кубачинские старики встретились с Надир-шахом в Калакорейше и сказали ему: «Мы пришли к Вам с миром не потому, что мы не можем защищаться. Если будем воевать, потери будут и Ваши и наши. В надежде, что мы найдем с Вами общий язык, наш жамигIят (собрание сельчан. — Прим. ред.) послал нас к Вам на переговоры. В знак нашей признательности мы дарим Вам вот этот насеченный золотом кинжал. Если Вы примете наше предложение и уйдете с миром, через два месяца нашим златокузнецом Джапаром будет изготовлена для Вас сабля более уникальной работы, чем этот кинжал».

Надир-шах согласился и дал обещание не вмешиваться во внутренние дела кубачинцев. А кубачинцы попросили Надир-шаха прислать в Кубачи через два месяца двух воинов.

Спустя два месяца появились воины Надир-шаха. Глава Совета старейшин вручил им великолепную саблю, изготовленную Джапаром и его сыновьями. А воины Надир-шаха вручили главе Совета старейшин подарок мастерам Кубачей за их изумительную работу, но просили не раскрывать коробки, пока они не уедут из Кубачей. В честь приезда воинов Надир-шаха в Кубачах был организован почетный прием. После солидного угощения кубачинцы с музыкой и танцами проводили воинов до Калакорейша. Когда воины ушли, старейшины раскрыли коробку — там оказалось два фунта чистого золота. Совет старейшин решил отдать один фунт Джапару, а один оставить в резерве Джума-мечети.

Гусан Таилов был оружейником. Много лет он работал с мастером золотой насечки Абдурагимом в Ингушетии. Они изготавливали кинжалы, шашки, пояса, газыри и женские украшения, модные в Ингушетии. Внук Гусана — Закария рассказал мне историю, которая произошла с его дедом Гусаном и Абдурагимом на ингушской свадьбе.

В одном ингушском селении, где они работали, их пригласили на свадьбу. Во время свадьбы, когда танцевали, ингуши вытаскивали пистолеты и стреляли в воздух. Музыка, танцы, свист пуль, смех, крики молодых ребят придавали свадьбе особый ингушский азарт. Ингуши бывают рады гостям, а ингушские девушки стараются танцевать с ними лезгинку. Когда Гусан танцевал, он, как и ингуши, вытаскивал пистолет и стрелял в воздух. Во время третьего танца он так же хотел выстрелить в воздух, но случайно попал в одного ингуша и убил его.

Гусан испугался, быстро покинул свадьбу, заскочил в дом одного ингуша на окраине села и попросил у хозяина защиты. Хозяин подставил лестницу на чердак, велел Гусану подняться и пообещал, что никого не пустит. Хозяин сдержал слово и не разрешил никому зайти в его дом. В течение трех дней он держал Гусана у себя. На четвертый день ночью он спустил Гусана с чердака и повел его на окраину села, прощаясь сказал: «Вот тебе еда на один день. До сих пор ты был моим гостем, и я не имел морального права не защищать тебя. Теперь уходи и больше не показывайся мне, с этой минуты ты мой враг».

До революции Гусан работал в Темир-Хан-Шуре, изготавливал кинжалы, шашки, пояса и газыри. После революции два года жил в Кубачах, но потом вернулся в Темир-Хан-Шуру. В 1927 году Гусан заболел и умер. Один сын Гусана — Магомед в 1926 году поступил в артель «Кубачинский художник», а два других — Абдулкадыр и Гаджиахмед работали дома.

Магомед со временем стал заведующим производством артели. В одно время работал снабженцем артели. Умер в 1962 году. Остались два его сына Закария и Гусан. Закария долго работал в Уркарахе в Уполминзаге, а последние годы — гальваником на комбинате. Гусан живет и работает в Средней Азии.

Абдулкадыр жил и работал в Левашинском районе.

Гаджиахмед работал в колхозе, умер в 1980 году, у него осталось три сына: Габиб, Гамид и Абакар.

Ахмедхан Шамов (1898—1948 гг.).

Был одним из лучших мастеров резьбы по кости, гравером, монтировщиком, умел производить золотую насечку и многое другое. После Октябрьской революции занимался изготовлением серебряных изделий, кинжалов, кавказских поясов, газырей и портсигаров. Некоторое время работал в артели «Кубачинский художник» художником, потом, по совету Абдул-Джалила Ибрагимова, уехал в Кисловодск и до начала Великой Отечественной войны работал в артели имени Первого мая. Здесь он совершенствовал свое мастерство в резьбе по кости, изготавливал и другие изделия: женские украшения со вставками из кости, шкатулки, портсигары, трубки курительные, мундштуки, настенные часы, обрамленные вставками из кости, вазочки, сахарницы и т. д.

Когда фашисты захватили Северный Кавказ, он с семьей вернулся в Кубачи.

Ахмедхан был грамотным человеком, знал бухгалтерскую работу и некоторое время работал бухгалтером в колхозе имени Тельмана в Кубачах, а потом заведующим гравировочным цехом в артели, был членом правления. Он много сделал для совершенствования качества выпускаемой продукции, обновления ассортимента изделий. За время его работы артель стала выпускать изделия со вставками из слоновой кости. В свободное от работы время он делал из слоновой кости ручки для кинжалов с фигурками кубачинских женщин и воинов. И обрамлял все это кубачинским орнаментом. В музее Кубачинского комбината имеются его работы с резной костью. Он умер в 1948 году.

У Ахмедхана два сына — Юсуп и Ибрагим. Еще в детстве отец научил их кубачинскому мастерству. Они учились в медтехникуме, потом в мединституте, стали прекрасными врачами, докторами медицинских наук, профессорами, а Ибрагим — академиком. Юсуп долгое время работал завкафедрой инфекционных болезней. О них еще будет рассказано.

Юсуп Пагливанов (1870—1940 гг.).

Был известным мастером золотой насечки, хорошо знал монтировку и гравировку, изготавливал кинжалы, шашки, кавказские пояса, газыри. Он открыл свои мастерские в большом селении ХасихIятли (ныне Баксаненок) Кабардино-Балкарии, там у него работали несколько кубачинцев и три лакца. Летом выезжал в Кубачи, а в мастерской поочередно оставались работники. Его помощником и доверенным был кубачинец Сулай. Иногда Сулай отправлялся в Кубачи для приобретения клинков и необходимого сырья.

Юсуп продолжал работать в Кабардино-Балкарии и после Октябрьской революции, в артели работал его старший сын Абакар, а младший сын Мамма после учебы был выбран председателем сельского совета. Период его работы на этой должности совпал с периодом организации колхоза и повсеместным раскулачиванием.

Когда началась Великая Отечественная война, его призвали в армию. В 1944 году он был ранен в ногу и после выздоровления вернулся в Кубачи. Здесь был вновь назначен председателем сельского совета, а позже и председателем артели. Последние годы работал в шабировочном цеху артели, выполнял общественную работу — был председателем родительского комитета школы. В 1969 году скончался.

У него была большая семья — три сына и три дочери. Сыновья — Мисрихан, Юсуп и Далгат.

Старший сын Мисрихан стал доктором искусствоведения и работает в ДНЦ РАН.

Средний сын Юсуп — врач по специальности и мастер.

Младший сын Далгат живет в Баку, работает ювелиром.

Братья Гатамовы Никамагомед (1870—1974 гг.). Закария (1875—1942 гг.). Али (1880—1958 гг.).

Братья Гатамовы были известными мастерами золотой насечки, граверами и монтировщиками.

Никамагомед с антиквариатом выезжал в Петровград, Варшаву, Париж, Берлин и другие города. В период раскулачивания он жил в Кубачах. Вместе с Амиром Амировым, Расулом Магомедовым был арестован и выслан в Сибирь на пять лет. После возвращения жил в Махачкале и занимался ремонтом ювелирных изделий.

Его сын Ибрагим в годы Великой Отечественной войны служил в армии, попал в плен, был осужден, освободился только в 1953 году. Умер в 1963 году. У него был сын Меджид, он умер в 1990 году.

Закария жил и работал в Дербенте, у него остались два сына и дочь. Сыновья Муталим и Гебек живут и работают в Дербенте.

Али работал в артели «Кубачинский художник» монтировщиком. У него был один сын — Магомедрасул, который погиб в аварии в 1963 году.

Аккаевы Гаджибахмуд (1890—1933 гг.). Абакар (1894—1944 гг.). Гаджикурбан (1898—1975 гг.). Расул (1901—1937 гг.).

Гаджибахмуд был оружейником. Мастерству научился у своего отца. Изготовлял шашки, сабли, кинжалы, пояса, газыри. В дореволюционный период несколько лет работал в Екатеринодаре (Краснодар) в мастерской лакца. После Октябрьской революции некоторое время работал в Кубачах, потом в Дербенте, Махачкале, Темир-Хан-Шуре и других городах.

Абакар был известным мастером. Мастерству учился у знаменитых мастеров Гаджисаида Курбанова, Акайлаали Магомедова. До Октябрьской революции работал в Екатеринодаре в мастерской лакца, занимался гравировкой. После революции работал в Кубачах. В 1926 году вступил в артель «Кубачинский художник», там он разрабатывал образцы новых изделий — пудрениц, портсигаров, кувшинов, поясов и т.д., производил их монтировку и гравировку. Много лет был членом правления артели, председателем сельского Совета. У него было много учеников.

Гаджикурбан был мастером филигранных изделий. До Октябрьской революции работал с братьями в Екатеринодаре. После революции жил в Кубачах.

В 1928 году вступил в артель и проработал там до 1931 года, затем до 1950 года работал в селениях Табасаранского и Ахтынского районов, а с 1950 по 1975 годы жил в Кубачах до конца жизни.

Расул мастерством не занимался, учился во Владикавказе в военном училище. Стал офицером. Умер в 1937 году.

Гаджимагомед Гусейнов (1898—1945 гг.).

Это мой отец. Он родился в семье известного мастера Гусейна, сына Гаджиюсупа. Его отец (мой дедушка) рано умер и похоронен во Владикавказе. Три года отец ездил в Нальчик и работал учеником в мастерской Гасангусейна Миркиева. У Миркиева работали и лакские, и кубачинские мастера. На третий год работы ему платили по 3 рубля в месяц. С 1916 по 1919 годы работал в Нальчике с Абдуллой Кациевым. Изготавливали серебряные пояса, газыри, кинжалы, шашки и другие изделия.

В 1919 году вместе с Рабаданом Мамачевым и Гаджимаммой Карижовым воевал в Дербентском районе и в Дербенте против деникинцев под командованием Маленького Мухтара — так партизаны называли отца бывшего Председателя Совмина ДАССР Салама Муктадировича Айдинбекова.

После гражданской войны до 1926 года отец работал в Кабардино-Балкарии в большом селении ХасихIятли (теперь город Баксаненок), там жили его родственники. Дядя отца Магомед Ажаев женился на богатой кабардинке, у них родились две дочери — Нагьа и Сара и сын Салих-Гаджи. Моему отцу они приходились двоюродными. Отец чувствовал себя там как дома. Они любили его как родного брата.

В 1926 году отец приехал в Кубачи, внес в общий котел артели «Кубачинский художник» 10 кг серебра и работал там до 1929 года. Когда серебро кончилось и работы не стало, он с братьями Али и Абдул-манапом уехал в Буйнакск. Там они открыли свою мастерскую. Изготавливали кавказские пояса, газыри, кинжалы, шашки, портсигары и женские украшения.

В те годы в Буйнакске открывали свои мастерские многие кубачинцы. В 1931 году отца вызвали в райцентр Уркарах и как бывшего красного партизана послали в областную партшколу, а потом в один из совхозов Северного Кавказа. В 1937 году он вернулся в район и работал там инструктором райисполкома. В 1939 году его избрали председателем Кубачинского сельсовета, а в 1943 году — секретарем парторганизации аула Кубачи. Это были очень тяжелые годы. Почти все мужчины ушли на фронт, в колхозе остались в основном женщины. Работать приходилось и днем и ночью.

Продали все, что было ценного в доме для оказания помощи армии, и внесли, в так называемые фонды помощи «танковой колонне», «авиаэскадрильи», «займовой компании». Чтобы показать пример, он вносил в 5—10 раз больше, чем другие. Когда жена волновалась и говорила: «У нас для детей ничего не остается, а ты все даешь для фронта и даешь!», он успокаивал ее: «Кончится война, нам государство вернет трехкратно». В 1945 году он скончался, оставив шестерых детей. Самым старшим был я, а мне не было и 15 лет.

Сыновья отца, мои братья Гусейн и Гаджиюсуп, с 1950 года живут в Ташкенте. Они продолжают традиции отца.

Гусейн работает ювелиром. У него есть сын Сиражудин. Он и юрист (по специальности), и мастер ювелирных изделий.

Гаджиюсуп — и инженер (долгое время работал в Ташкентском текстильном объединении), и мастер ювелирных дел, офицер запаса. У него два сына Абдулла и Мурад. Абдулла закончил авиационный техникум. Мурад продолжает традиции кубачинских мастеров.

Гаджибахмуд Магомедов.

Родился в 1928 году в семье потомственного мастера. Учился в Кубачинской неполной средней школе. В те годы в школе ребят учили и гравировке, поэтому наряду с книгами они носили в школу медные тарелки и штихиля. Учителя-мастера делали зарисовки несложных орнаментных композиций, а ребята производили гравировку. Не у всех получалось. У многих штихиля отскакивали и ранили пальцы.

Гаджибахмуд, начиная с 7 лет, гравировал не только в школе, но и дома. С 12 лет он пришел работать в артель «Кубачинский художник» учеником гравировщика. Умалат Умалатов сделал ему резец, Шапи Муллаев и Ахмед Китов делали для него орнаментальные зарисовки. В течение двух месяцев он научился гравировать серебряные изделия, но не ограничился этим, а стал ходить к Бахмуду Тубчиеву учиться мастерству эмальера. У Ахмедхана Шамова учился резьбе по кости. А Курбан Мусаев научил Гаджибахмуда насечке золотом по железу.

Таким образом, благодаря любознательности, старанию и усидчивости, он стал одним из лучших мастеров.

В 1939 году его творческие работы были направлены на Международную выставку в Нью-Йорк. В 1946 году он был награжден орденом «Знак Почета», а в годы Великой Отечественной войны Гаджибахмудом был изготовлен целый ряд уникальных работ — сахарница, графин, поднос и др. В 1950 году он был принят в Союз художников СССР. С 1951 по 1952 годы работал в Тбилиси в артели «Грузпромхудожник». В Грузию он приехал с мастером Ибрагимом Ильяновым. Здесь он познакомился с мастером из селения Гоцатль Магомедом Джамалудиновым. В 1952 году вернулся в Кубачи и снова поступил в артель. В этом же году им была изготовлена большая ваза с портретами Ленина, Сталина, Кирова, Орджоникидзе из резной кости.

В 1954 году награжден Почетной грамотой Президиума Верховного Совета ДАССР. В 1956 году за серию уникальных изделий получил Диплом первой степени Министерства культуры РСФСР. В 1959 году на Международную выставку в Брюсселе были посланы его изделия — кумган, сахарница и другие. За них он был награжден бронзовой медалью.

В 1960 году он был награжден орденом Ленина и бронзовой медалью «ВДНХ СССР» за декоративную вазу и туалетный набор. В 1962 году ему было присвоено звание заслуженного деятеля прикладного искусства ДАССР. С 1960 по 1964 годы им были изготовлены: декоративная тарелка, кувшин, кумган, ваза «30 лет Дагестану», браслет с эмалью, набор ликерный ваза «Нукнус», сахарница, лоточек. В 1964 году и в 1968 году был награжден бронзовой и серебряной медалями «ВДНХ СССР». В 1966 году им была изготовлена тарелка с барельефом Ленина. В 1970 году он был послан на Всемирную выставку «Зкспо-70» в Осако (Япония). В этом же году был награжден медалью «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина». В 1967 году им были изготовлены: чайный сервиз, тарелка, ваза, поднос, ваза «Октябрь», «Мучал», тарелка «Голубь», ваза декоративная, блюдо, кувшин, коньячный набор, новая тарелка и др. В 1971 году он был удостоен Государственной премии РСФСР имени И. Е. Репина и награжден орденом Трудового Красного Знамени.

С 1970 по 1976 годы им были изготовлены: набор для вина, кумган, тарелка, чайник, кувшин «Букет», тарелка «Вращение», набор для вина (кувшин и 6 рюмок), тарелка «Всадник», кумган с эмалевыми вставками, сервиз коньячный из 8 предметов, блюдо, тарелка, блюдо декоративное, пистолет, кувшин, чаша, кувшин для вина, тарелка «Тури», конфетнице, второй пистолет.

В 1976 году ему было присвоено почетное звание заслуженного художника РСФСР, а в 1978 году он был награжден золотой медалью «ВДНХ СССР». В 1984 году ему присвоено почетное звание народного художника РСФСР.

Уникальные высокохудожественные изделия Гаджибахмуда Магомедова экспонировались на Международных выставках и ярмарках: 1956 г. — Осло (Норвегия); 1960 г. — Тунис, Ирак, Австрия, Финляндия; 1961 г. — Иран, Египет, Вьетнам; 1963 г. — Греция, Италия, Кипр; 1964 г. — Австрия, Италия; 1965 г. — Дания, Корея, Турция, Англия, США, Югославия, Польша; 1966 г. — Бельгия, Кипр; 1970 г. — Япония; 1975 г. — ЧССР.

С 1977 по 1989 годы были изготовлены: сервиз винный, кувшин, коньячный набор из 8 предметов, кумган, рог для вина, браслет с эмалями, кинжал, кумган большой, тарелка «Весна», сахарница, тарелка «Гутта», тарелка «Солнце», конфетница, кумган, декоративная ваза, кумган «Счастье», ваза «Миндурма», ваза «Японский мотив».

С 1989 по 1990 годы им изготовлены: тарелка с птичками, декоративная ваза, шашка, несколько браслетов с разными орнаментальными композициями.

С 1991 по 1996 годы изготовлены: шашка, кинжал, ваза, кумган и несколько браслетов с глубокой гравировкой.

В 1980 году Гаджибахмуд Магомедов был избран депутатом Верховного Совета ДАССР.

В 1981 году на Международной выставке-ярмарке в Загребе (Югославия) были представлены 6 его работ — кувшин, поднос, тарелки, коньячный набор, конфетница, тарелка «Гутта».

Гаджибахмуд Магомедов и сегодня полон творческих сил. Его сын Магомед продолжает кубачинские традиции златокузнецов.

Расул Алиханов.

Родился в 1922 году в семье известного златокузнеца Алихана Ахмедова. Учился в Кубачинской неполной средней школе, учебу совмещал с гравировкой на медных подносах. Еще с юношеских лет Расула привлекали орнаментальные композиции ведущих мастеров артели — Ахмеда Кишова, Магомеда Чамсудинова. В девятилетнем возрасте он помогал отцу гравировать серебряные изделия артели, а с десяти лет уже гравировал сам, без зарисовок отца. Пятнадцатилетний Расул сделал художественное оформление книги «От всего сердца», состоящее из множества орнаментальных заставок, с включением райских птиц, горных туров, бегущих джейранов. Кубачинские мастера редко включали сюжетные изображения в орнаментальные композиции, а у Расула этот талант проявился с ранних лет. Ему очень нравились изображения людей, зверей, птиц на каменных памятниках старины, на стенах домов, на старинных литых котлах XIV—XVI веков, на надмогильных стелах.

В 1939 году на Международную выставку в Нью-Йорк были посланы кувшин и рюмка Расула с гравировкой и чернью. Он всегда присматривался к работе ведущих граверов артели и брал для себя многое из их орнаментальных композиций, но делал это оригинально, по-своему, еще более интересно, таковы его композиции «Мархарай», «Тутта», «Москав», «Лум».

В 1941 —1945 годах Расул служил в рядах Советской Армии. После возвращения из армии он становится директором Кубачинской школы ФЗО. В 1945 году его посылают на краткосрочные курсы НИИ художественной промышленности. Эти курсы способствовали дальнейшему развитию его как профессионального орнаменталиста, графически воплощающего свою мысль в новых композициях и сюжетных включениях.

В 1947 году Расул Алиханов участвовал в конкурсе народных мастеров в Москве, представил свою работу — поднос с изображением аула Кубачи. В то время он работал заведующим производством артели «Кубачинский художник».

В 1950 году Расула приняли в Союз художников СССР, ему: было присвоено звание заслуженного деятеля искусств Дагестанской АССР. С 1946 по 1950 годы им были изготовлены: поднос «Кубачи», портсигар «Миндурма», подставка для письменного прибора с гравировкой и чернью. Эти изделия отличались творческим подходом в решении орнаментальных композиций.

В 1951 году за большую работу с мастерами по разработке новых образцов массовых изделий с просечным узором и дополнительней гравировкой его наградили орденом Трудового Красного Знамени.

Все годы он продолжает собирать материал с каменных и деревянных памятников старины и использует их с внесением своих новых орнаментальных композиционных решений. Он старается, чтобы изделия, выпускаемые артелью, не были перегружены мелким орнаментом, а орнаментальная композиция соответствовала бы форме изделия. Он обогащает кубачинский орнамент новыми введениями типа лепестков, бутонов, цветочных розеток и т. д.

В эти годы Расул Алиханов активно общается с ведущими художниками и искусствоведами НИИ художественной промышленности — М. Н. Тоне, Т. М. Разиной, О. С Поповой и другими. По их совету, в ассортименте изготавливаемых новых изделий он использует древние формы медночеканных кубачинских изделий, такие, как «Мучал», «Нукнус». «Кутка», «Кунне» и другие.

Расул совершенствует также орнаментальные композиции, включая барельефные изображения животных, какие мы видим на памятниках старины XIV — XVI веков — олени, лошади, добрые звери, и органически соединяет их с узором сегодняшних дней, соответствующим форме изделия.

Им были созданы уникальные высокохудожественные изделия, такие, как: блюдо «Добрый зверь», двафа «Танец», блюда «Заячий хоровод», «Златокузнец», настенное блюдо «Лезгинка», блюдо «Кубачинка». В эти же годы была создана и ваза «50 лет Октября». Вершиной его творческой фантазии можно считать декоративное блюдо «Искусство принадлежит народу», на котором арабским шрифтом, но по-русски в центре было написано «Ленин». В решении архитектурного пейзажа блюда «Кубачи» совершенно отсутствует графический подход. Автор сумел увязать пейзаж с формой и узором изделия.

Большим творческим подвигом мастера стал выпуск книги «Кубачинский орнамент», очень полезной для многих начинающих художников и мастеров. Читая книгу Р. Алиханова «Искусство Кубачи», понимаешь, что ее автор — это личность, глубоко думающий художник, знающий традиции Кубачей, историк орнаментального искусства, мечтающий сохранять и развивать традиционное кубачинское народное искусство, равного которому нет в мире.

В 1957 году Расул Алиханов участвовал в художественной выставке-конкурсе в Москве, посвященной 40-летию Советской власти. В 1959 году ему присуждена бронзовая медаль на Международной выставке в Брюсселе. В 1960 году присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. В 1961 году он принимал участие в художественной выставке «Советская Россия» в Москве. В 1967 году участвовал в Международной выставке в Монреале (Канада). В 1970 году он был удостоен Государственной премии РСФСР имени И. Е. Репина с вручением золотой медали. В 1970 году участвовал в Международной выставке «Экспо-70» в Осако (Япония). В 1973 году он был награжден орденом Ленина, а в 1974 году избран депутатом Верховного Совета СССР.

В 1974 году ему присвоено звание народного художника РСФСР. В 1979 году он участвовал во Всероссийской художественной выставке «Советская Россия». В 1981 году участвовал во Всероссийской художественной выставке «По родной стороне» в Москве. В 1982 году в Москве состоялась выставка «Декоративно-прикладное искусство», где также экспонировались его изделия. С 1947 года работы Расула Алиханова побывали на 45-ти международных выставках: в Загребе (Югославия), Англии, ГДР, Франции, в африканских странах и др.

Алкханов выступал на всероссийских научно-практических конференциях, прошедших в Махачкале в 1987 и 1995 годах.

В 1996 году Расул отметил свое 75-летие, но он здоров и бодр, работает творчески. У него большая семья. Сыновья продолжают традиции отца и деда. Старший сын Абдусалам — член Союза художников России.

Маннаба Магомедова.

Родилась в 1926 году. Из кубачинских женщин она единственная, которая стала известным мастером-златокузнецом и прославилась не только на Кавказе и в России, но и во многих странах Европы и Азии.

Маннаба — дочь знаменитого мастера-антиквара Расула Магомедова, который не раз бывал не только в Париже, Берлине, Варшаве, но и в Нью-Йорке. Там он продавал свои антикварные изделия. Последние годы он жил в Ленинграде и работал в Государственном Эрмитаже. Умер в годы блокады в Ленинграде.

Маннаба научилась мастерству немного у отца, а многому у Гаджи Кишова, Гаджибахмуда Магомедова и Расула Алиханова. Монтировке изделий она училась у Гаджимагомеда Абакарова. После снятия блокады Ленинграда она переехала в Тбилиси.

Маннаба — заслуженный художник Грузинской СССР, заслуженный деятель искусств Дагестана. Она участвовала во всех грузинских художественных выставках, во всех зональных выставках, которые проходили на Северном Кавказе — в Махачкале, Нальчике, Краснодаре, во всероссийских художественных выставках «Советская Россия-79», «По родной стороне» (1981 г.), «Декоративно-прикладное искусство России» (1982 г.) и во многих других выставках, проходивших в Москве, Ленинграде и т. д.

В 1978 году она организовала персональную выставку в Москве в Музее истории и культуры народов Востока. На открытии этой выставки выступил и я. Выставка прошла очень интересно и с большим успехом.

Маннаба умеет самостоятельно монтировать, гравировать, чеканить, выполнять все операции по изготовлению эмалевых изделий, владеет техникой живописной эмали.

Ее произведения высокопрофессиональны, всегда оригинальны, интересны, разнообразны и отражают коренные традиции Кубачей и всего Кавказа, но в них также проявляются и элементы грузинского искусства. В Москве на одной из выставок она представила необычное изделие «Древо жизни». Бесспорно, Маннаба — своеобразный, большой художник.

Несколько лет Маннаба Магомедова преподавала в Грузинской академии художеств.

С творчеством Маннабы знакомы и за рубежом… В 1958 году она организовала персональную выставку в Праге. Ее персональные выставки прошли также в Японии и Турции. Она принимала участие в международных художественных выставках: 1959 г. — Брюссель (Бельгия); 1967 г. — Монреаль (Канада); 1970 г. — Токио (Япония). Ее изделия экспонировались на 25 зарубежных художественных выставках.

Маннаба Магомедова не прерывает связей с Дагестаном. В течение нескольких месяцев она с мужем занималась художественным оформлением внутренней части нового здания Дагестанского русского драматического театра. Интересные большие люстры театра и другие оформительские элементы были изготовлены и смонтированы ими.

Ее муж Абдулкадыр Изобакаров — заслуженный деятель прикладного искусства ДАССР.

Маннаба и Абдулкадыр имеют двух дочерей. Свои знания и мастерство они передали младшей дочери Лейле, которая с большим вкусом делает изделия с живописной эмалью.

Маннаба Магомедова продолжает жить в Тбилиси, хотя живется ей там сейчас очень тяжело. В Тбилиси живет и ее родной брат Александр, он занимается наукой. О нем будет сказано дальше.

Гаджиабдулла Гаджиламаммаев.

Родился в 1926 году. Он один из лучших монтировщиков изделий и известный эмальер. Монтировке он учился в артели «Кубачинский художник» у лучших мастеров, а производство изделий с перегородчатыми эмалями освоил самостоятельно. Определенное влияние на развитие его творчества оказали Гаджибахмуд Магомедов и другие мастера. Самое главное то, что он старательный и усидчивый мастер и может творчески мыслить и работать. Он изготавливает кинжалы, шашки, сабли, турецкие ножи (къилич), вазы, кувшины, кумганы, мучалы, подносы, женские украшения.

Гаджиабдулла — заслуженный деятель искусств ДАССР, член Союза художников СССР, участвовал во всех художественных зональных выставках, во многих московских выставках. Большинство изделий Расула Алиханова, Абдуллы Абдурахманова и других участников выставок было монтировано Гаджиабдуллой. Для представления на зональные художественные выставки он изготовил кувшины с накладками из перегородчатой эмали.

Более 30 лет он работает в творческой группе с Расулом Алихансвым, Гаджибахмудом Магомедовым, Рабаданом Чутовым, Магомедом Хартумовым, Мусой Даудовым, Али Лабазаыовым. По приглашению НИИ художественной промышленности, Гаджиабдулла и другие кубачинские мастера посещали семинары, которые проходили в Нижнем Новгороде, в поселке Казакове в Павлово-на-Оке и т. д. Во время семинаров они наблюдали за тем, как работают эмалевые и филигранные мастера. Бывал он и в НИИ художественной промышленности, и во многих музеях Москвы. В настоящее время он продолжает работать на Кубачинском художественном комбинате.

Гаджиабдулла имеет сына и двух дочерей. Его сын Гаджимагомед продолжает традиции отца и живет в Махачкале.

Гаджимагомед Абакаров (1906—1990 гг.).

Был одним из лучших монтировщиков, филигранщиков и мастером по изготовлению различной нестандартной оснастки и штампов. Он лучше чем кто-либо монтировал сабли, шашки, пояса, шкатулки, кувшины, вазы, самовары, сахарницы, портсигары, чайницы и другие изделия.

Мастерству учился у своих родителей и лучших мастеров артели, таких, как Мамма Уссаев, Джабраил Тиккаев, Али Гатамов, Викамамма Халатаев и др. Достаточно было сделать простой карандашный набросок или примерно объяснить ему свой замысел, и он мог изготовить изделие любой сложной нестандартной формы и любого размера.

В 1960—1962 годы он работал в Кубачинской средней школе мастером в учебной мастерской, учил ребят монтировке, гравировке и филиграни. В 1961 году ему было присвоено почетное звание заслуженного деятеля искусств ДАССР.

В 1963 году он заболел и не смог продолжать работать в школе, стал работать на дому — производил монтировку шкатулок (ларцов), самоваров, сабель, шашек, кинжалов и многих других нестандартных изделий.

Сегодня Гаджимагомеда нет в живых, но у него есть три сына: Бахмуд, Гаджирабадан и Мамма. Все они продолжают традиции отца. Они прекрасные мастера монтировки изделий, работают на Кубачинском художественном комбинате. Бахмуд, как и отец, изготавливает (монтирует) кинжалы, сабли шашки, шкатулки, вазы, кувшины. Гаджирабадан и монтировщик, и большой мастер гравировки и перегородчатой эмали, Мамма — работает заведующим складом.

Рабадан Чутов (1925—1989 гг).

Выл одним из лучших монтировщиков, филигранщиков, граверов и эмальеров артели «Кубачинский художник». У Али Гатамова он учился монтировке, у Расула Куртаева и Гаджимагомеда Абакарова — филиграни и монтировке уникальных высокохудожественных подарочных изделий, а гравировке и изготовлению эмалевых изделий учился самостоятельно.

В артели работал с 1942 года. Изготавливал изделия широкого спроса: стопки, рюмки, бокалы, портсига ры и т. д. Его изделия отличались высоким качеством и экспонировались на многих республиканских, российских и международных художественных выставках:

В 1967 году — в Монреале (Канада) и «Экспо-70» — в Осако (Япония); 1978 и 1984 годы — «Советский Юг» в Махачкале и в Нальчике; в 1979 году — «Советская Россия» в Москве. К сожалению, не везде указано его имя, т. к. зачастую в каталог вносились имена только граверов, а монтировщики не включались.

В 1974 году Рабадану было присвоено звание заслуженного деятеля искусств ДАССР, а в 1982 году он был принят в члены Союза художников СССР.

В 1990 году он скончался, но его традиции продолжают два его сына, которые работают на Кубачинском художественном комбинате. Они изготавливают изделия с филигранью и перегородчатой эмалью, которые, так же как и изделия отца отличаются высоким качеством.

Умарата Китов (1926—1995 гг.).

Был одним из лучших граверов артели «Кубачинский художник» и Комбината художественных изделий, продолжателем художественных и мастеровых традиций своего отца Ахмеда Кишова.

Умарата принимал активное участие в разработке новых образцов художественных изделий артели и комбината, отражающих традиции древнего куба-чинского искусства и ремесла. Он долгие годы был членом художественного совета комбината и вносил интересные предложения по дальнейшему улучшению качества выпускаемых изделий.

Им было изготовлено несколько изделий на Международную выставку-ярмарку в Загребе (Югославия). Он также изготавливал изделия на республиканские выставки, посвященные 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции и 100-летию со дня рождения В. И. Ленина и на другие.

В 1975 году за успехи в художественно-творческой работе Умарату было присвоено почетное звание заслуженного деятеля искусств Дагестанской АССР. Он систематически повышал свое мастерство, что советовал делать и другим мастерам, оказывал помощь в совершенствовании гравировки молодым рабочим комбината.

Таким же хорошим гравером был и его брат Алигаджи Кишов, который работал штатным контролером ОТК с 1975 по 1990 годы.

Умер Умарата в 1992 году.

У Умарата два сына, которые продолжают традиции деда и отца. У его брата Алигаджи так же два сына, которые тоже продолжают традиции деда и отца.

Мурад Инжиев.

Родился в 1932 году. Член Союза художников России. Один из лучших мастеров поселка Кубачи. Он так же как Магомед Хартумов, Гаджиабдулла Гаджиламаммаев является мастером монтировки уникальных высокохудожественных изделий из серебра. Он умеет выковывать всевозможные формы кувшинов, ваз, шкатулок, конфетниц, сахарниц, чайников, кинжалов, шашек, сабель и других изделий.

Работал в артели «Кубачинский художник» и на Кубачинском комбинате художественных изделий с юношеских лет. На несколько лет выезжал в Среднюю Азию. С 1988 года продолжает творчески работать на комбинате и участвовать в выставках.

Али Лабазанов.

Родился в 1927 году. Один из лучших мастеров. Он и монтировщик, и гравер, и мастер по перегородчатой эмали. С 1943 по 1960 годы работал в артели «Кубачинский художник», с 1961 по 1962 годы — на Кубачинском комбинате художественных изделий. В 1963 году, как один из лучших мастеров, был приглашен в Кубачинскую среднюю школку для обучения учащихся традиционному кубачинскому искусству.

С 1964 по 1990 годы жил и работал в городах Средней Азии, а с 1990 года снова работает на комбинате монтировщиком. Он умеет изготавливать уникальные высокохудожественные изделия — кувшины, вазы, конфетницы, кумганы, кинжалы, сабли и другие изделия. Оказывает молодым мастерам помощь в совершенствовании их мастерства.

Али — заслуженный деятель искусств ДАССР.

Муса Даудов.

Родился в 1930 году. Известный монтировщик высокохудожественных изделий из серебра. С малых лет работал в артели «Кубачинский художник», а затем до 1962 года — в творческой группе комбината.

Монтировал много высокохудожественных изделий, предназначенных для союзных и зарубежных выставок, — коньячные сервизы, кумганы, мучалы, подносы, вазы, кинжалы, шашки и т. д., не говоря уже о многочисленных республиканских выставках. Его творческие работы отличаются новизной, разнообразием форм.

Гаджи Магомед Каннаев.

Родился в 1928 году. Гаджимагомед — сын Гасангусейна Каннаева. Работал с отцом в гравировочном цеху артели «Кубачинский художник». Вскоре стал одним из лучших граверов артели.

В те годы артель изготавливала рюмки, стопки, бокалы, ручки, наперстки, портсигары. Лучшим мастерам, таким, как Гаджимагомед, давали для гравировки подарочные изделия — подносы, кувшины, кинжалы, чернильные приборы, шашки, сабли и другие изделия.

Изделия, выгравированные Гаджимагомедом, посылались на многие республиканские и всесоюзные выставки. В 60-х годах Гаджимагомед с другими кубачинскими мастерами уехал в Среднюю Азию и работал там ювелиром в системе бытового обслуживания.

В 1994 году вернулся в Кубачи и стал работать на Кубачинском комбинате художественных изделий.

Гасангусейн Чабкаев.

г Родился в 1954 году. Сын известного кубачинскоского мастера Мусы Чабкаева. Работал в артели «Кубачинский художник» с 1943 года в гравировочном цеху. К 1950 году Гасангусейн стал одним из лучших мастеров артели. Ему поручалось гравировать уникальные высокохудожественные изделия — кувшины, вазы, кинжалы и подносы. Его творческие работы экспонировались на многих республиканских и всесоюзных выставках. Как лучшему мастеру ему было присвоено почетное звание заслуженного деятеля искусств ДАССР.

В 1975 году Гасангусейн уехал в Среднюю Азию и работал в Душанбе ювелиром в системе бытового обслуживания.

В 1993 году вернулся в Кубачи и стал работать на Кубачинском комбинате художественных изделий.

Абдусалам Алиханов.

Родился в 1954 году. Сын известного кубачинского мастера Расула Алиханова. Среди мастеров Кубачинского комбината художественных изделий отличается интересной гравировкой и своеобразным почерком. Абдусалам — член Союза художников России. В 1981 году в числе лучших мастеров Дагестана он был на Международной выставке-ярмарке в Загребе (Югославия) и демонстрировал процесс гравировки посетителям выставки. Те часами восторженно смотрели, как Абдусалам своим резцом быстро и ловко производил гравировку. И сегодня Абдусалам продолжает традиции деда и отца и производит гравировку подарочных изделий, кинжалов, шашек, кувшинов, коньячных сервизов и многих других изделий.

Он — участник многих художественных выставок, его работы имеются во многих музеях страны.

Ахмед Ахмедов.

Родился в 1957 году. Он молодой, подающий надежды гравер Кубачей со своим оригинальным, непохожим на других мастеров почерком. Его орнаментальные композиции удивительны и неповторимы. В них что-то от каюталаевского, старинного, древного. (Каппалаев — гравер, знаменитый златокузнец. — Прим. ред.)

Магомед Хартумов.

Родился в 1935 году. Его отец Абдулкадыр Хартумов был известным мастером золотой насечки, изготавливал уникальные кинжалы, шашки, пояса, насеченные золотом. Когда Магомед и его брат Гамза были еще школьниками, началась Великая Отечественная война. Отца взяли на фронт, откуда он не вернулся.

В 1952 году Магомед стал работать в артели «Кубачинский художник», а брата Гамзу дядя Шапиза брал в Баку и научил изготавливать золотые женские украшения.

Магомед был очень любознательным и старательным мальчиком. Работая в артели, за короткий срок стал монтировщиком. Как и другие мастера, он изготавливал (монтировал) изделия для массового спроса: рюмки, стопки, подстаканники и т.д., но присматривался к творчески работающим мастерам и старался делать так, как они. Вскоре на него обратили внимание и в 1960 году перевели в цех мастеров творческой группы.

В творческой группе он совершенствует свое мастерство и становится квалифицированным монтировщиком уникальных высокохудожественных изделий. Из-под его молотка выходят интересные серебряные изделия: подносы, вазы, кинжалы, шкатулки, сахарницы, кувшины, кумганы и другие изделия оригинальной формы.

В 1974 году ему присваивается звание заслуженного деятеля прикладного искусства ДАССР. В 1975 году Магомед был принят в члены Союза художников СССР. Он участвовал в зональной выставке «Советский Юг», которая проходила в Махачкале в 1978 году. Через год его изделия были представлены на выставке «Советская Россия» в Москве. В 1984 году он принял участие в зональной выставке «Советский Юг» в городе Нальчике.

Саид Акаев.

Родился в 1954 году. Сын известного мастера-гравера Магомеда Акаева. Учился в Кубачинской средней школе на отлично, еще в годы учебы под руководством мастеров производственного обучения стал хорошим гравером, затем продолжал совершенствовать свое мастерство на Кубачинском комбинате художественных изделий, где производил глубокую и дополнительную гравировку. В последние 5-6 лет — один из лучших граверов Кубачей. Кроме отличной гравировки, он создает орнаментальные композиции и эскизы изделий с сюжетными изображениями танца лезгинки, добрых зверей и т. д.

Им изготовлено большое количество уникальных высокохудожественных изделий, отражающих традиции древнего кубачинского искусства, такие, как шашки, сабли, кувшины и т. д. для предстоящих художественных выставок декоративно-прикладного искусства.

Гаджимагомед Гусейнов.

Родился в 1958 году. Учебу в 9 и 10 классах совмещал с работой на Кубачинском комбинате художественных изделий. На комбинате учился у Абдулкадыра Омарова. Еще будучи учащимся школы, получил удостоверение ювелира-гравера 6 разряда, дважды участвовал в ВДНХ СССР и зарубежных выставках. Награжден бронзовой медалью «ВДНХ СССР».

После окончания 10 класса поступил в Дагестанский медицинский институт. Учебу в институте совмещал с творческой работой по изготовлению изделий с гравировкой и чернью. Участвовал в зональных выставках «Советский Юг» в Махачкале (1978 г.) и в Нальчике (1984 г.), «Советская Россия» в Москве (1979 г.); «Самостоятельные художники России» в Москве (1980 г.); «По родной стороне» в Москве (1988 г.); «Народные художественные промыслы РСФСР» (1989 г.); «Молодость России» в Москве (1980 г.), «Художник и время» в Москве (1989 г.. 1990 г.). Его творческие работы закуплены Музеем ДПиНИ, Историческим музеем, Музеем истории и культуры народов России, Выставочным фондом Союза художников России, Загорским музеем (Москва), Русским музеем (Санкт-Петербург), Музеем ИЗО, Дагестанским объединенным музеем, Дербентским музеем.

В 1994 году участвовал в выставке «Семейные традиции художников НХП России», в 1995 году — в выставке, организованной Дагестанским объединенным музеем, в 1997 году — в выставке, посвященной 850-летию Москвы.

В 1997 году ему присвоено звание заслуженного деятеля искусств Республики Дагестан. В 1996 и 1998 годах в Третьяковской галерее экспонировались его творческие работы с гравировкой и чернью.

Джабраил Гусейнов.

Родился в 1960 году. Когда учился в Кубачинской средней школе, уже участвовал в зарубежных выставках и в ВДНХ СССР. Был награжден бронзовой медалью «ВДНХ СССР». Учебу в школе совмещал с работой на Кубачинском комбинате художественных изделий. После окончания школы поступил на художественно-графический факультет ДГПИ. Будучи еще студентом, участвовал во многих отечественных и зарубежных выставках — в Польше, Югославии, Канаде, в выставках «Советский Юг» (1975 г. и 1980 г.,), «Советская Россия» — 6-я, 7-я, 8-я в Москве, «По родной стороне» — в Москве, «Молодость России» (1986 г.), «Художественные промыслы России» (1989 г.). «Художественны© промыслы СССР» — в Москве (1990 г.) С выставок его работы были куплены многими музеями страны — Музеем ИЗО, Дагестанским объединенным музеем, Всероссийским музеем ДПиНИ, Историческим музеем, Музеем прикладного искусства СССР, Музеем народов Востока, Выставочным фондом Союза художников России.

В 1994 году на выставке в Москве «Семейные традиции художников НХП России» был награжден дипломом и ему была присуждена премия Советского фонда культуры РСФСР «Новые имена», а также премия Министерства культуры Республики Дагестан.

В 1995 году он получал стипендию Госсовета Дагестана.

В 1996 и 1998 годах в Третьяковской галерее Москвы состоялись персональные семейные выставки творческих работ Джабраила и его отца.

В 1997 году он участвовал в выставке, посвященной 850-летию Москвы.

Гаджирабадан Абакаров.

Родился в 1955 году. Выпускник Кубачинской средней школы, продолжатель традиций знаменитого златокузнеца, одного из лучших монтировщиков Кубачей Гаджимагомеда Абакарова.

Гаджирабадан — отличный гравер, хороший мастер по перегородчатой эмали и по монтировке. Может изготавливать высокохудожественные уникальные изделия, такие, как эмалевые ларцы и браслеты, сабли и кинжалы с эмалевыми накладками.

Абдулкадыр Чушов.

Родился в 1956 году. Сын знаменитого мастера по перегородчатой эмали, филиграни, монтировке Рабадана Чушова. Абдулкадыр достойно продолжает традиции отца. Он изготавливает очень интересные изделия с эмалевыми накладками: шашки, кинжалы, браслеты, пояса, шкатулки и т. д. У него свой почерк, свои орнаментальные композиции.

Есть у него и брат, который так же продолжает традиции отца по филиграни и монтировке изделий.

Юсуп Асилалов.

Родился в 1956 году. Его отец был мастером широкого профиля, Юсуп не только продолжает, но и развивает традиции отца. Есть надежда, что он станет самым лучшим гравером Кубачей.

У него интересные композиционные решения, четкое равномерное расположение очень красивых, радующих глаз элементов орнамента. В своих работах он следует традициям знаменитого гравера-златокузнеца Каппалая.

Немного о себе.

Родился в 1929 году. С 1936 по 1943 годы учился в Кубачинской неполной средней школе. С 7 лет начал гравировать. Отец сделал мне резец, и я производил гравировку на небольшом медном подносе. В 1943 году вместе с другими выпускниками школы меня отдали учеником в артель «Кубачинский художник». Моим мастером по гравировке был знаменитый гравер Гаджисаид Курбанов. Другие ребята только учились гравировать, а я все это давно освоил, и Гаджисаид поручал мне гравировать серебряные ложки, рюмки, бокалы. По истечении 3 месяцев мне открыли наряд и перевели мастером, но я продолжал сидеть рядом с Гаджисаидом, восхищался его блестящей гравировкой и мечтал стать таким же хорошим гравером.

Заведующий цехом Ахмедхан Шамов (друг моего отца) так же помогал мне совершенствовать свое мастерство, давал практические советы, подсказывал как, к примеру, сделать на высоком профессиональном уровне орнаментальную композицию «Мархарай», «Тутта», «Лумла накьиш» и т. д. Постепенно я стал хорошим гравером, и к 1945 году мне уже доверяли гравировку портсигаров и другие большие работы. С разрешения завцехом я брал работу домой и вечерами под светом керосиновой лампы гравировал.

В 1946 и 1947 годы я полностью перешел на домашнюю работу. В эти годы мною было изготовлено несколько портсигаров, около 15 охотничьих ножей и более 25 поясов со вставками из слоновой кости. Эти изделия или обменивали на пшеницу, или продавали. Я работал ежедневно, без выходных, до 12 часов ночи, т. к. нужно было прокормить большую семью — мать и пятерых младших братьев и сестер. Не забывал следить за успехами Гаджи Кишова, Шяхвали Мунгиева, Расула Алиханова, Гаджибахмуда Магомедова и других мастеров.

В 1950 году стал работать учителем Кубачинской средней школы, но дома продолжал творческую работу — делал кинжалы, шкатулки, браслеты, охотничьи ножи и пояса. В 1960 году стал завучем, директором школы, разработал учебную программу «Основы кубачинского искусства», организовал в школе обучение учащихся гравировке, монтировке, чернению. Сам также продолжал совершенствовать свое мастерство.

В 1964 году из Москвы приехал сотрудник НИИ художественной промышленности. Он был в восторге от того, что в далекой маленькой сельской школе ведется обучение учащихся традиционному кубачинскому искусству и ремеслу и написал об этом брошюру.

В 1966 году мне присвоили звание заслуженного учителя школы ДАССР.

В 1973 году меня перевели директором Кубачинского художественого комбината. За короткий срок мне удалось обновить весь ассортимент выпускаемой продукции. Кубачинский комбинат стал одним из лучших предприятий республики. Несмотря на занятость организационной работой, я продолжал творческую работу: участвовал в выставках, внедрил в производство четыре своих авторских работы: «Коньячный набор» (поднос и 4 стопки). «Коньячный набор» (6 рюмок и поднос) и два вида подстаканников № 15 и № 16.

В 1975 году меня перевели в Махачкалу директором Дагестанского художественного училища им. Джемала. С этого года я стал самостоятельно производить монтировку изделий из серебра. Выполнял заказы Президиума Верховного Совета ДАССР, Дагобкома КПСС, Совета Министров ДАССР, участвовал во многих республиканских, российских и всесоюзных выставках. С выставок музеи стали приобретать мои изделия.

В 1975 году мне присвоили звание заслуженного деятеля искусств ДАССР.

В 1979 году меня перевели директором Северо-Кавказского филиала ПИИ художественной промышленности.

В 1980 году я был принят в члены Союза художников СССР.

В 1981 году меня назначили директором дагестанского раздела Международной выставки-ярмарки в Загребе (Югославия), и я должен был подготовить для этой выставки дагестанские изделия. На выставке были представлены изделия из Балхар, Унцукуля, Гоцатля, с Кубачинского комбината художественных изделий, с ковровых предприятий республики. Выставка занимала площадь 60 кв. метров. Ее посетили руководители правительств Югославии и многих других стран Европы. Особым успехом пользовался дагестанский раздел. Советскому павильону присудили золотую медаль, а Дагестану — символические золотые ключи от Загреба. Это была большая награда. В адрес Первого секретаря Дагобкома КПСС М.-С. И. Ума-ханова и Председателя Совета Министров ДАССР М. Ю. Юсупова ярмарочным комитетом были посланы благодарственные письма с просьбой поощрить организаторов дагестанского раздела выставки, в частности, меня.

В 1982 году мне было поручено организовать выставку дагестанского искусства в Копенгагене (Дания). И эта выставка прошла успешно.

На югославскую и копенгагенскую выставки были представлены не только мои изделия с гравировкой и чернью, но и изделия моих сыновей.

Я и мои сыновья участвовали в выставках «Советская Россия», «По родной стороне», «Художники России», «Прикладное искусство», «Народные промыслы СССР». «Семейные традиции художников НХП России».

В 1984 году мне было присвоено почетное звание заслуженного художника РСФСР. В 1997 году за участие в выставке, посвященной 850-летию Москвы,

мне был присужден диплом первой степени. Я также награжден золотой медалью ВДНХ СССР, орденом «Знак почета», двумя медалями «За доблестный труд».

В 1996 и 1998 год мои изделия были представлены на соискание Государственной премии. В Третьяковской галерее были организованы выставки моих изделий и изделий моих сыновей из серебра с гравировкой и чернью.

В последние годы я работал в райисполкоме, председателем сельсовета, секретарем парторганизации Кубачей.

Джапар Джапаров.

Родился в 1980 году. Живет в Баку. Много лет работал на экспериментальном участке (цех) Бакинской ювелирной фабрики, изготавливал образцы новых ювелирных изделий из золота со вставками из драгоценных камней. Его образцы ювелирных изделий, женских украшений отличаются новизной формы, оригинальностью, тонкостью решения орнаментальных композиций.

Можно с уверенностью сказать, что Джапар — величайший мастер эпохи. Я бывал на выставках и ярмарках ювелирных изделий в России и за рубежом, но таких изделий, как у него, изготовленных с большим вкусом, где разноцветный драгоценный металл гармонично сочетается с драгоценными камнями, я не видел ни у одного ювелира.

У Джапара два сына — Мурад и Муса. Есть надежда, что мастер передаст им свои традиции. Муса окончил художественно-графический факультет Дагестанского педагогического университета и в настоящее время живет и работает в Баку.

Яхъя Ирганов.

Родился в 1934 году. Сын потомственного кубачинского златокузнеца Ибрагима Ирганова (Име-Кьаде — так называли его в Кубачах). Яхья учился мастерству у отца и у других мастеров-кубачинцев, которые жили в Баку и занимались изготовлением уникальных ювелирных изделий из драгоценных металлов и драгоценных камней. Работал он на Бакинской ювелирной фабрике, изготавливал золотые изделия. Со временем стал одним из лучших ювелиров. Его изделия, так же как и изделия Джапара, пользовались большим покупательским спросом.

Последние 10—12 лет он изготавливает уникальные высокохудожественные изделия из драгоценных металлов — золота, платины со вставками из драгоценных камней — бриллиантов, сапфиров, изумрудов, рубинов, жемчуга и др.

Каждое его изделие — это неповторимое произведение искусства. Яхья достойно продолжает традиции своих предков.

Ибрагим Илъянов.

Родился в 1928 году. Работал в артели «Кубачинский художник» с 1940 года. У отца — известного мастера он научился мастерству, которое потом совершенствовал с помощью известных мастеров Шахвали Мунгиева, Магомеда Чамсудинова, Гасангусейна Каннаева и других. В 50-е годы Ибрагим в совершенстве владел монтировкой и глубокой гравировкой и был в числе лучших мастеров артели. Для гравировки ему давали большие подарочные изделия, такие, как чернильные приборы, кувшины, портсигары, вазы, подносы и т. д. Ибрагим принимал участие в гравировке сабли, предназначенной для И. В. Сталина.

В 1958 году он уехал в Тбилиси, но, проработав там около года, переехал в Баку, где проживает и в настоящее время. Здесь, в Баку, он работал на ювелирной фабрике, в ювелирных мастерских и занимался изготовлением ювелирных изделий из золота со вставками из драгоценных камней.

Изделия, изготовленные Ибрагимом, побывали на многих республиканских и всесоюзных выставках.

Примечание: В Азербайджане, в городе Баку работают замечательные кубачинские мастера — Гамза Хартумов, братья Мурад и Ибрагим Хартумовы, Расул Какабеков, Салам Ниналалов, Гусейн Тушиев, Ибрагим Ильянов, Шапи Маммагаджиев, Магомед Джалалов, Закария Гаджияхьяез, Мамма Акаев и члены Союза художников России — Магомед Шамов, Гаджиабдулла Ибрагимов.

Рабадан Магомедов.

Родился в 1954 году. Сын потомственного кубачинского мастера Имима Магомедова. Живет и работает в Нальчике. Свою учебу в Кубачинской средней, школе он совмещал с работой на Кубачинском комбинате художественных изделий. Еще в 5—6 классах он стал великолепным гравером. Его гравировка нисколько не была хуже гравировки ведущих мастеров. В 7—8 классах он рисовал удивительно интересные орнаментальные композиции. По окончании 10 класса стал замечательным мастером и превосходным орнаменталистом.

В Кубачах много известных мастеров-орнаменталистов, таких, как Гаджиомар Изабакаров, Али Мюллаев, Саид Магомедов, Магомед Алиджанов и другие. Можно с уверенностью сказать, что Рабадан нисколько не уступает им. Свое мастерство он развивал и совершенствовал и тогда, когда учился в Дагестанском медицинском институте. Его интересные зарисовки и оформления с кубачинским орнаментом остались в Кубачинской средней школе, их можно увидеть во многих учреждениях Махачкалы.

Примечание: в Нальчике работают замечательные кубачинские мастера — Илья Кальянов, Гасангусейн Миркиев, Магомед Магомедов, М. Каймарасов и члены Союза художников России Омар Шахаез и Гаджи-абакар Избашев.

Мамма Кулиев. Родился в 1926 году. Сын известного мастера Мусы Кулиева. Один из лучших мастеров. С 1950 года — член Союза художников РСФСР, заслуженный деятель искусств ДАССР и заслуженный художник РСФСР.

С раннего детства до 1948 года работал художником-оформителем в Союзе художников Северной Осетии, а с 1948 года до 1990 — в Союзе художников Дагестана. Был членом правления и членом многих выставкомов.

Как мастер-кубачинец Мамма участвовал во всех зональных выставках «Советский Юг», во многих московских выставках «Советская Россия — 6, 7, 8»,

Он изготавливал уникальные изделия: кавказские пояса, рога, шкатулки, курительные трубки, портсигары и т. д. из серебра с разноцветными эмалями, с гравировкой и чернью.

Гаджимамма Кулиев.

Родился в 1932 году. Несколько лет работал на Кубачинском комбинате художественных изделий, а с 1960 года работает в Махачкале мастером на Махачкалинском комбинате художественных изделий. Здесь совместно с Расулом Каймаразовым он разрабатывал образцы новых изделий из мельхиора, которые пользовались большим покупательским спросом. Изготавливал он и самостоятельные творческие работы, которые экспонировались на республиканских выставках.

Гаджимагомед Багатыров.

Родился в 1931 году. Окончил Красносельский техникум по художественной обработке металла. После окончания техникума несколько лет работал в артели «Кубачинский художник», разрабатывал образцы новых серебряных изделий для внедрения в производство и изготавливал новые высокохудожественные изделия, которые посылались на многие республиканские и российские выставки.

Гаджимагомед изготовил вазу с гравировкой и чернью, которая была закуплена Президиумом Верховного Совета СССР в подарочный фонд, потом руководством страны она была подарена Президенту Франции господину Помпиду. Гаджимагомед разрабатывал также эскизы больших выставочных кувшинов, подносов, ваз и других изделий.

В 1968 году стал заслуженным деятелем искусств ДАССР.

В 1972 году Гаджимагомед переехал из Кубачей в Махачкалу и работал на Махачкалинском комбинате художественных изделий. Здесь он разрабатывал образцы новых изделий: кинжалы, украшения, вазы из мельхиора.

В 1985 году он разработал образцы мельхиоровых браслетов с чернью, которые были внедрены в производство и пользовались большим спросом у покупателей.

В 1994 году стал членом Союза художников России.

 

МУДРЕЦЫ, ПОЭТЫ, ПИСАТЕЛИ

Жизнь, быт, ремесло кубачинцев немыслимы без устного народного творчества. Оно было неотъемлемой частью их незатейливого сельского быта и хранителем народной памяти. Умение хорошо, то есть образно, говорить было для кубачинцев предметом особой, гордости. Этим искусством владели немногие.

Аммала Муса (жил примерно в XVII веке).

Аммала Муса жил в Кубачах. Однако точные даты его жизни и смерти не установлены. Был он беден, не имел за душой,ни гроша, да к тому же прихрамывал, но пользовался огромным уважением сельчан.

В искусстве говорить ему не было равных. Известен такой случай: как-то между кубачинцами и жителями близлежащего села Калакорейш произошла стычка. С обеих сторон были убитые и раненые. Встал вопрос о перемирии. Чтобы узнать о настроении, царящем в Калакорейше, Советом старейшин Кубачей было решено послать туда Мусу. Ранним утром прибыл он в село и сразу же отправился на годекан встретиться со стариками. Почтительно  поздоровавшись, вкратце изложил суть дела.

Один из стариков калакорейшцев обратился к Мусе, намекая на его ущербность: «У вас большое село, где более тысячи дворов, неужели не нашлось более приличного человека, чтобы послать к нам?» На что Муса ответил: «Да, вы совершенно правы, я нищ и убог и вчера у себя на годекане спросил наших стариков, почему они решили послать меня, а не подобрали кого-нибудь поприличнее, но старики ответили мне, что для этих никчемных калакорейшцев я более чем достаточен».

Этот короткий разговор, в котором одной фразой Муса сумел пристыдить калакорейшцев, дал большой эффект, и ситуация благополучно разрешилась.

В умение вести беседу кубачинцы вкладывали многое: и эстетику, и народный образный язык, и юмор, и лаконизм, о чем свидетельствует рассказ об аргъамче (4—5 метровая узкая лента, которая в старину использовалась для крепления на лошадях вязанки дров или пшеничных.тюков и т. д.).

Как-то один кубачинец решил поехать в соседнее село Дибгаши за пшеницей, но у него оказалась порванной аргъамче. Тогда он послал своего сына к соседу с просьбой одолжить на день аргъамче. Сын приходит к соседу и передает ему просьбу отца. Сосед отвечает: «Скажи отцу, что аргъамче завтра нужна мне самому, я должен разложить на ней пшеницу для просушки». Сын возвращается ни с чем и передает отцу слова соседа. Отец ругает сына и говорит ему: «Ты, наверное, его не понял, на аргъамче пшеницу не сушат, это же узкая ленточка. Иди к нему и хорошенько попроси еще раз».

Сын снова идет к соседу: «Отец отругал меня и сказал, что я ничего не понял. Разве на аргъамче сушат пшеницу, ведь это узкая ленточка». На что сосед отвечает: «Если хозяин не хочет дать аргъамче, значит на ней сушат не только пшеницу, но и кукурузу».

Добродушное подсмеивание друг над другом, не переходящее в грубость, не считалось в селе пороком. Люди, владеющие образной речью, как правило, обладали и большой долей самоиронии. Этим качеством отличались и жители села Дацумажила, расположенного в 4 километрах от Кубачей. Девушки из этого села славились своей красотой, и молодые кубачинцы старались засватать их за себя. Как-то один из них отправился верхом на лошади в Дацумажила, чтобы приглядеть для себя невесту. Не доезжая до еела, он встретил девушек, идущих ему навстречу, и обратился к ним с вопросом:

— Куда это вы собрались?

— Да вот решили сходить в лес, — ответили девушки.

— А для чего? — спросил путник.

— А мы узнали, что к нам из Кубачей едет молодец с кривой шеей и решили принести рогатину, чтобы подпереть и выпрямить его головушку.

Вот такое доброе подшучивание скрашивало быт кубачинцев, помогало им жить и выживать.

* * *

Надо заметить, что сама жизнь кубачинцев была пронизава духом упорядоченности, желанием жить правильно, умно, красиво. Для села была характерна многогранная культура быта. Кубачинцы умели не только красиво и образно говорить, но и сочиняли огромное количество сказок, легенд, преданий, пословиц, у них были свои народные певцы, без которых не обходилось ни одно торжество. Кубачинцы дали миру не только златокузнецов ремесла, но и златокузнецов слова.

Мунги-Ахмед (1843—1916 гг.).

Он был современником Омарла Батырая, известным мастером-оружейником.

Мунги-Ахмед рано лишился родителей и воспитывался у дяди Ибрагима. Когда ему исполнилось 10 лет он с дядей уехал в Персию в город Тебриз. Дядя изготавливал широкие женские филигранные пояса-камалы со вставками из поделочных и полудрагоценных камней — бирюзы, алмандина, коралла, сердолика, александрита, малахита и других. Иногда по заказу изготавливал сабли и кинжалы, турецкие ножи — къиличи и т.д.

Когда Мунги-Ахмеду исполнилось 14 лет, он стал хорошим мастером филигранных изделий. В Кубачи возвращились к осени через каждые два года. Еще будучи мальчиком, Мунги-Ахмед хорошо играл на чунгуре и пел песни. Сочинять песни ему помогала соседка Маннаба Алжанова. В Тебризе, когда дядя уходил в гости к кубачинским мастерам, он выходил во двор и играл на чунгуре. Вокруг него собирались соседские девочки. Когда ему исполнилось 17 лет, он влюбился в соседскую девушку, которая часто бывала во дворе, где он жил и работал. Отец девушки был против встреч его дочки с Мунги-Ахмедом. Однажды,, когда Мунги-Ахмед играл на чунгуре в окружении соседских девушек, неожиданно появился отец девушки — бородатый персиянин, вырвал у него из рук чунгур, ударил его о лестницу и увел свою дочку в дом.

Как-то раз Мунги-Ахмед сказал своему дяде Ибрагиму: «А что если эту соседскою девушку похитить и увезти в Кубачи?» На что дядя ответил: «Кубачинцы не женятся на чужих девушках, а тебе вообще рано жениться, не забывай, что ты еще не принят в батыри». Во избежание неприятностей дядя Ибрагим и Мунги-Ахмед в 1862 году вернулись в Кубачи. За эти годы Мунги-Ахмед был принят в батыри и стал известным певцом. Без его участия в Кубачах не проходили ни одна свадьба, ни одно торжество. Он был известен и пользовался большим авторитетом во всех даргинских районах.

В Кубачи часто приезжал известный даргинский поэт Омарла Батырай, и тогда у Мунги-Ахмеда собирались друзья. Оба певца как бы соревновались в исполнении песен. Эти встречи проходили как праздники. Кубачинцы с большим уважением относились к Батыраю и старались приглашать его на свои торжества. Мунги-Ахмед тоже радовался каждому приезду друга. Случалось, что они пели песни и веселились до самого утра.

Мунги-Ахмед в песне обращался к Батыраю:

Урхьу дубла катирай,             На берегу моря посиди,
Гьурхъла бек1ла гьатирай,    На высокую гору поднимись
Маннабачув ватирай,             Или оставайся у Маннабы,
Гьуя хГурхъан Батирай!        Мой урахинскин Батырай!
Батырай отвечал ему:
Урхьнази лайдакIибти            Брошенная в море
Лукьманна халал дабтар,      Лукмана книга стихов,
Х1язb дикили далан,             Кажется досталась вам,
МукIурлиран, ватаба,            Признаюсь, оставь меня,
Гьуя Мунгила Ахмед!            Дорогой Мунги-Ахмед

На даргинском языке эти строки звучат красиво.

В начале XX века Мунги-Ахмед трижды с антиквариатом для продажи побывал в Париже. Первые две поездки были удачные — он привез много денег, подарков, красивых тканей для семьи. А третья поездка оказалась неудачной. Он познакомился с красивыми женщинами Парижа, они вскружили ему голову и он промотал с ними все свои деньги. В Кубачи вернулся благодаря помощи друзей. Об этом он говорит сам в своей песне «Мадам». К сожалению, интересных песен и стихов Мунги-Ахмеда сохранилось мало, так как они не записывались, а передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Предлагаю его некоторые сохранившиеся поэтические произведения.

МАДАМ

Был в Париже я и там
Жил в отеле небольшом.
Как-то раз ко мне мадам Подошла на каблуках.
Показалось: с полотна
Весело сошла ко мне
Полуголая она,
Стройная, как кипарис.
Подмигнула и сама
Руку протянула вдруг.
Долго было ли с ума
Мне от этого сойти?
На охотника и тур,
Говорит «Манжур» она.
Переводит друг. «Манжур»
Это значит «Я— твоя».
Есть на свете своя сцена,
Тут же заказал обед
И потребовал вина.
Ох, и крепок был ликер!
И у пира есть конец:
Все изделия свои,
От браслетов и колец
До булавки, пропил я.
Горек был похмелья час:
Ни копейки за душой,
И гудела в первый раз,
Словно колокол, башка.
Не беда, что должником
Стал у друга своего,
А беда, что с кошельком
Инструменты загубил.
Из московской стали где
Пилки и резцы достать? Чем работать?
Я в беде,
Будто бы лишился рук.
И дорога далека
Из Парижа в Кубачи.
И сверлить взялась тоска
Душу грешную мою.
Белотелую Мадам
Я оставил для Мусье,
Посоветовал друзьям
Ум в Париже не терять.
Есть у нас свои мадам
В Дагестане среди гор.
И любовь не носят там
Для продажи на базар.
ШУТОЧНАЯ ПЕСНЯ
Да погибнет этот мир,
В коем правды ни на грош.
Десять шуб у одного,
У другого — ни одной.
Десять жен у одного,
У другого — ни одной,
Ни одной, как у меня.
Будь он проклят этот мир!
Золото у одного,
Мастерская мастера.
Я ж на медный перстенек
Блеск фальшивый наважу.
РЕЗЕЦ
Друг ты мой с давнишних пор,
Крепкий, как алмаз, резец,
Тонкий наносил узор
Я тобой на серебро.
Сам резцом хотел бы стать!
Что резьба по серебру?
Мне бы счастьем украшать Человеческую жизнь.
Друг ты мой с давнишних пор,
Крепкий, как алмаз, резец,
Ты уже не так остер,
Да и я уже не тот.
В ДЕНЬ СМЕРТИ ОСЛА
Аульчане, горе нам,
Злой судьбы удар тяжел:
Умер, умер в цвете лет
Уважаемый осел.
Вспомним: будучи ослом,
Пел, как соловей, наш друг,
Хоть от голоса его
Камни трескались вокруг.
Столько разных добрых дел
Совершил он на земле,
Сколько тысяч волосков
Есть у камня на селе.
Злых поступков совершил
(По душевной простоте)
Он не больше, чем волос
На ослином есть хвосте.
Жаль, что рано он угас,
Знать, Аллах призвал осла.
Воля божия — закон.
Всемогущему — хвала.
Жизнь соседа моего
Будет пусть весь век светла:
Он подарок мне прислал
В честь умершего осла.
Люди, рассылать дары
Не спешите в скорбный час,
Есть преемник — ишачок
У покинувшего нас.
ПЕСНЯ МОЛОДЫХ КУБАЧИНЦЕВ
В путь-дорогу, молодцы,
Отправляться нам пора.
Молоточки и резцы,
Как всегда, возьмем с собой.
До чужих добравшись мест,
Пустим молоточки в ход,
Вспоминая про невест,
Что остались в Кубачах.
Персиянкам золотых
Мы наделаем колец
И в стамбульских мастерских
Не один скуем браслет.
Нам дойти не мудрено
До французских городов.
Мы в Париже не одно
Ожерелье смастерим
Молоды у нас сердца,
И на весь прославлен свет
Почерк тонкого резца
Кубачинских мастеров.

Маннаба Алжанова (1836—1911 гг.). В Кубачах, недалеко от Мунги-Ахмеда, жила известная в те времена певица Маннаба Алжанова. Маннаба была красивой женщиной. Ее муж Идрис много лет жил в Бухаре, работал у бухарского хана. В Кубачи приезжал через каждые три года, летом привозил много золота, деньги, одежду для жены и сына Курбана, подарки для родственников и соседей. Когда в очередной раз возвращался из Бухары, в Еврейском ущелье, в 15 километрах от Кубачей, три бандита напали на него, убили его лошадь и стали отбирать вещи. Идрис был сильным и мужественным человеком. Началась драка со стрельбой. Идрис убил одного, тяжело ранил другого. Третий бандит ранил Идриса в живот и стал тащить его хурджины. Идрис истекал кровью. В это время подоспели едущие из Кубачей в Маджалис четверо кубачинцев. Увидев их, бандит оставил вещи, спрятался в лесу и стал стрелять в кубачинцев, одного из них легко ранил в ногу. Пока кубачинец, разорвав свою рубашку, перевязывал рану Идриса, трое других пошли искать разбойника, держа наготове пистолеты, но найти бандита им не удалось. Вернувшись к Идрису, они стали думать, как отвезти его домой в Кубачи. Один из кубачинцев, угрожая пистолетом, выпытал у раненого бандита имена и местожительство его товарищей. Они оказались родом из кайтагского селения Абдашхъа.

Прикончив раненого бандита, кубачинцы с трудом поздней ночью привезли Идриса в Кубачи. На четвертый день Идрис скончался. Кубачинцы с почестями похоронили его. С помощью родственников Маннабе удалось подкупить абдашхъинцев, найти и убить бандита, который тяжело ранил ее мужа.

Перед смертью Идрис сказал жене: «Сделай все, чтобы наш сын стал хорошим мастером, а потом отправь его в Бухару». Когда Курбану исполнилось 16 лет и он стал мастером, Маннаба отправила его с дядей в Бухару с сопроводительным письмом к бухарскому хану, в котором просила, чтобы он помог ее сыну занять место отца. Бухарский хан выполнил просьбу матери — помог сыну Идриса и его дяде Магомеду.

Маннаба осталась одна, замуж она больше не вышла.

Омарла Батырай, узнав о знаменитом певце Мунги-Ахмеде пожелал познакомиться с ним и с этой целью поехал в Кубачи. В Уркарахе он сделал остановку у своего знакомого. Пока жена уркарахского кунака готовила хинкал, пока ели, прошло более трех часов, уже стемнело. Уркарахский кунак просил Батырая до утра остаться, но Батырай ответил, что не любит откладывать дела на завтра и отправился в путь.

Ехал медленно, т. к. было темно, да еще и заблудился по дороге. В Кубачи приехал к полуночи. Остановиться было не у кого, и Батырай выехал на базарную площадь. В близлежащих домах не было света, лишь лай бродячих собак нарушал тишину. Батырай вспомнил слова уркарахского кунака, который, просил его остаться переночевать. Вдруг неподалеку ему послышались звуки чунгура, и он подумал, что они доносятся из дома Мунги-Ахмеда.

Батырай подошел к дому и постучал в ворота. Игра на чунгуре прекратилась, через минуту открылось окно, выглянула женщина и мягким приятным голосом спросила: «Кого Вам нужно, кого ищите?» Батырай ответил: «Извините, хозяйка, что потревожил Вас своим стуком. Я Омарла Батырай и приехал познакомиться с Мунги-Ахмедом. У меня в Кубачах нет кунаков и знакомых. Услышав звуки чунгура, я решил, что это дом Мунги-Ахмеда, и поэтому; побеспокоил вас». Женщина ответила: «Это не дом Мунги-Ахмеда — его дом недалеко отсюда. Сейчас все спят, но Вы не беспокойтесь, я спущусь и открою Вам ворота».

Через минуту открылись ворота и появилась красивая женщина с чирагом в руках: «Уважаемый Омарла Батырай! Я много слышала о Вас, заведите своего коня и заходите сами, будьте гостем». Она показала место, куда привязать коня и положить седло, дала коню охапку приятно пахнущего сена и пригласила гостя подняться в комнату. Усадив его на мягкой подушке, она вышла и через несколько минут вернулась с подносом: «Вы с дороги и проголодались, наверное, прошу сделать бисмилла». Батырай немного поел и поблагодарил хозяйку. После ужина она постелила ему постель в кунацкой.

Рано утром женщина пошла за водой. Звон мучала разбудил Батырая. Он вскочил, оделся и вышел на веранду. Возвращаясь, Маннаба увидела Батырая уже на ногах: «Наверное, я разбудила вас. Еще очень рано. Жаль, что так получилось. У нас все женщины рано ходят за водой. Такая традиция. Да, я вчера забыла сказать вам, что меня зовут Маннаба». Батырай ответил: «Большое спасибо, Маннаба, за гостеприимство. Хочу повести коня на водопой к колодцу, что заметил вчера у дороги».

По дороге на водопой он думал о происшедшем и ему было неудобно и стыдно, что волею судьбы он заночевал у этой одинокой женщины. «Видимо, — думал он, — Аллах наказал меня за какие-то грехи, хотя я никому ничего плохого не сделал, кроме того, что пою песни и высмеиваю богачей. За что же Аллах поставил меня в такое неудобное положение? Что я скажу Мунги-Ахмеду, если он спросит меня? А может быть, Аллах прав, может, так и надо. Не буду об этом думать. Лучше поспешу к Мунги-Ахмеду».

Когда Батырай напоил коня, Маннаба пригласила его позавтракать. На завтрак она приготовила испеченный хлеб, сметану и кислое молоко. Батырай поел немного хлеба с молоком и сказал: «Большое спасибо, Маннаба, Ваше молоко очень вкусное, я и дома по утрам ем хлеб с молоком». Маннаба ответила ему: «Дорогой Батырай, Вы очень мало кушаете. Я люблю, когда мои гости или друзья кушают как следует. Прошу не стесняться. Хоть мы и не знакомы, но я много слышала о Вас, давно хотела познакомиться с Вами и послушать Ваши песни».

Батырай рассказал о себе, о своей семье, о сельчанах. Сказал, что давно хотел приехать в Кубачи и познакомиться с Мунги-Ахмедом, что много слышал о нем. Потом Маннаба рассказала о себе, о том, что случилось с ее мужем, о сыне, которого отправила в прошлом году в Бухару с дядей, где когда-то жил и работал его отец, сказала также, что хорошо знает Мунги- Ахмеда.

«Вы хорошо владеете чунгуром, может быть, и поете?» — спросил Батырай. Маннаба ответила, что она действительно хорошо играет на чунгуре и с детства любит петь, что ей приходилось бывать на торжествах сельчан, на свадьбах, но после смерти мужа она не ходит на праздники, потому что нет прежнего настроения. Батырай попросил чунгур, немного поиграл, а потом тихонько запел. В своей песне он очень деликатно заметил, что вечно грустить нельзя. Аллах этого не любит, жизнь должна продолжаться.

Если б полюбила ты
Так, как я тебя люблю,
В самый лютый зимний день
Лед покрылся бы травой.

Слушая песню Батырая, Маннаба немного всплакнула, но согласилась с тем, что он прав. После обеда она повела гостя к Мунги-Ахмеду. Узнав о том, что к Мунги-Ахмеду приехал Омарла Батырай, собрались друзья и соседи. Ахмед принес из подвала небольшие бочонки медовой бузы и кайтагского вина. Начались песни и танцы. Сначала запел Мунги-Ахмед. В своих песнях он пел о красивых узбечках из Бухары, нежных девушках из Тебриза, благодарил Батырая за приятный визит в аул златокузнецов.

Батырай тоже пел свои песни о богатой природе Урахи и Кайтага, о любви… Песни Батырая были интересны и поучительны, в них прославлялись труженики села, высмеивались богачи. Когда время перевалило за полночь, Маннаба обратилась к Мунги-Ахмеду: «Пора завершать веселье, надо отдыхать». Он согласился, но попросил ее в заключение спеть песню и протянул чунгур. Она взяла чунгур и запела одну задушевную песню, в которой рассказала немного о своих горьких переживаниях, но потом вдруг сменила интонацию и закончила песню словами о том, что жизнь все-таки продолжается: «ВакIаллира буиши, арукьяна багьалли». Настроение было хорошее, все радовались приезду известного певца Омарла Батырая. Наконец, разошлись по домам. Возвращаясь с Маннабой, Батырай сказал: «Вчера я был недоволен Аллахом, потому что он направил меня к одинокой женщине. Оказывается, Аллах желает мне добра и направил меня на верный путь — к доброму, хорошему человеку, к Вам, дорогая Маннаба. Я очень рад, что Вы, как и я, любите петь, веселиться, радовать людей. Если Вы не возражаете, я всегда буду Вашим гостем и другом».

Маннаба, улыбаясь, ответила ему: «Всегда приезжайте, дорогой Батырай, и останавливайтесь у меня, я буду рада каждому Вашему приезду. После смерти мужа я долго не могла прийти в себя. А сегодня у меня поднялось настроение. Наверное, и мне Аллах помог».

Батырай стал часто приезжать в Кубачи. У Мунги-Ахмеда собирались друзья и пели до самого утра. Приезд Батырая всегда был праздником. Мунги-Ахмед, подарил поэту серебряный пояс, другой мастер подарил кинжал. В Кубачах Батырай обрел много друзей.

Люди стали поговаривать и о любви Маннабы и Батырая. Одни говорили, что Маннаба любит Батырая, другие, что сам Батырай любит Маннабу, поэтому так  часто гостит у нее, третьи, что она — свободная женщина и хватит ей горевать. Пусть любит. Из дома Маннабы неслись песни Батырая, им тихо вторила Маннаба. И слышались в ее песнях время от времени слова: «Мой дорогой Батырай».

Что было, то было. Царство им небесное. Самое главное, они были хорошие, добрые, веселые люди.

Несколько сохранившихся строк из песен Маннабы:

Песня Маннабы

Дигъ аччибзиб мичилли        Засушливому лугу
Ирила мака дарман,           Полезен обеденный дождь,
Диккалдил диккуб чахли       Страдальца от любви
Еканайла няхъ дарман,        Лечит рука любимой.
Гьай дила шишимала           Пусть мои переживанья
Дикаб ширайла къата,         Перекочуют в Ширинское ущелье
Гьай дила анцIбукьала        Пусть мои страданья
Дикаб гьухъла бикIиже.       Окажутся на горной вершине!
Старинная кубачинская песня, исполняемая Маннабой
Ва чХиясалан, чIижалан,
ЧIижалан чахьад юссе,
ИтIин сарбазе чидзий,
Калхана агва чибзий,
Гъундуй — таб къабтан чибзий,
ХIин асла кIатIе чибзий,
Игьналла чухта вибзий,
Мутилла уцIа видзий,
Асла кулиха чибзий,
Ваглигуб камал вибзий,
Къаллгъус табигае тадзий.
Ила итIин сарбазе,
Ила дукьяжуд палтар
Ила саллидил дутмат,
Ила давлалла матях!
Кидиси кьадар бухмах,
Ицан юхмах, зя юхмах,
У салли кьадар юхмах!
Ила гIяхIгъубза атта
Мискин ухмах, гъаркьухмах,
Шанте тухумла учив
Сав хIурмат акат ухмах,
Ила исбагьи аба
Даимал юхъна юхмах,
Ила юкьязий юцце
Хъяммусса кьадар юхмах,
Ила викузив уцце
Урус салдатли усмас!
Дила дикка дитибжуд
ИтIин шихьла шала дяй,
Дила корцай дулхъунжуд
Жавгьар духайла улбе,
Дила иштIяхI дулхъунжуд
Ила пасихI хасият,
Ила исбагьи хамха,
Ила булхьунзиб бахьре!
Чавалла шалалцила.
У хьунил каегъахат
Зянхъла тIама бакьилле,
Ази дикIанна са чах
Дила бихай сасалат,
Эли у таяхъуте,
Дам бегала кабикуй,
Салам удил гьачитте
УкIе дила шад бихай!
Вай ила шишимала
Дикаб Ширайла къатта,
Вай ила анцIбукьала
Дикаб гъухъла бик1иже!
Мад мутилла ашлапе,
Мад асла ляхIямцIала,
Лут1е букьла цIягъдучче
Абдибзиб бацла шала
Либалле шала дуна
Камьякьмакье у дила,
Гьаммакаб шишимала,
Бакьмакьаб ила укIе,
Е палакат дуналциб.

Ахмедхан Абу-Бакар (1931—1991 гг.). Родился в семье потомственного мастера-зла тс 4 кузнеца. С ранних лет интересовался кубачинским мастерством, помогал отцу. После смерти отца учился в Кубачинской начальной школе и ФЗО. Здесь он научился производить гравировку, самостоятельно рисовать орнаментальные композиции. В те годы в Кубачах не было средней школы. Среднее образование Ахмедхан получил в Уркарахской средней школе, которую окончил в 1949 году. Еще в школьные годы у него проявилась склонность к литературному творчеству. В 1948 году в республиканской газете «Колхозное знамя» было опубликовано его стихотворение «Старик Хасан». После окончания школы он работал ответственным секретарем в редакции районной газеты «Колхозное знамя». Работа в газете способствовала расширению его кругозора. Он продолжал писать и публиковать стихи, басни и т. д.

Ахмедхан понимал, что нужно повышать свое образование и помнил слова отца: «Алмазу нужна шлифовка, человеку — образование». В 1951 году Ахмедхан становится студентом Литературного института имени А. М. Горького. Здесь он знакомится с выдающимися мастерами слова — К. Симоновым, И. Эренбургом, Н. Тихоновым, К. Паустовским и другими. Учеба в Литературном институте способствовала его творческим поискам. В 1951 году в Дагкнигоиздате вышел сборник его стихов «Зарево» (Иян-руч1).

В институте Ахмедхан посещает семинар К. Паустовского и начинает писать рассказы и новеллы, занимается также переводами, интересуется драматургией и кинодраматургией, работает в семинаре драматурга Б. Ромашова. Его дипломной работой стала киноповесть «Темир-Булат».

В 1956 году после окончания Литературного института он поступает на Высшие сценарные курсы при Главном управлении кинематографии СССР, которые заканчивает в 1957 году и создает киносценарий «Тучи покидают небо», экранизированный Свердловской киностудией в 1959 году. Еще учась в институте, он начал работу над повестью «Даргинские девушки» и «Памятник у дороги». В эти годы он усиленно ищет себя. Повесть «Даргинские девушки» выходит сначала на даргинском языке в 1956 году, а затем в переводе на русский язык В. Лукашевича в 1962 году в журнале «Дружба народов». Позже этот же журнал публикует повесть «Чегери». Обе эти повести удостаиваются премий журнала «Дружба народов» в 1962 и 1963 годах.

С этого времени Абу-Бакар прочно входит в литературу со своим необычным почерком и стилем и становится известным писателем.

В 1970 году в журнале «Наш современник» была опубликована повесть Абу-Бакара «Браслет с камнями». Это произведение в какой-то степени было автобиографическим. В 1972 году также в журнале «Наш современник» была опубликована повесть «Пора красных яблок». В 1973 году в «Дружбе народов» — повесть «Белый сайгак», посвященная Ногайской степи, ее людям, их жизни и быту. Повести «Снежные люди», «Браслет с камнями», «Медовые скалы». «Ожерелье для моей Серминаз», «Белый сайгак», «Чегери» получили высокую оценку известных писателей, поэтов, критиков, общественности.

Прозе Ахмедхана Абу-Бакара присущи высокий романтизм и поэтика, она проникнута глубокими чувствами любви к людям, к своей родине, к традициям старины. В ней много поучительного, своеобразного, необычного. А притчи и легенды, пословицы и поговорки обогащают ее и делают особо привлекательной.

Многие произведения Ахмедхана были переведены на другие языки. Журнал «Советская литература», выходящий на английском, немецком, испанском и польском языках, опубликовал повести «Даргинские девушки», «Чегери» и отрывки из повести «Ожерелье для моей Серминаз». Издательство «Прогресс» выпустило повесть «Даргинские девушки» на французском, китайском языках. В ГДР вышли «Браслет с камнями» и «Даргинские девушки» на немецком языке. В Болгарии — «Снежные люди» на болгарском языке. В 1957—1958 годах Ахмедхан работает в Союзе писателей Дагестана консультантом по творческим вопросам, а в 1964—1973 годах — ответственным секретарем. В 1965 году он был избран членом правления Союза писателей РСФСР, а в 1971 году — членом правления Союза писателей СССР.

В 1965 году Абу-Бакар — депутат Махачкалинского горсовета, в 1970 году — Верховного Совета ДАССР.

В 1965 году — его награждают медалью «За трудовое отличие». В 1966 году Совет Министров ДАССР постановил присудить ему премию имени С. Сталького за книгу «Даргинские девушки». В 1969 году Ахмедхану Абу-Бакару было присвоено почетное звание народного писателя Дагестана. В 1967 году он был награжден орденом «Знак Почета», в 1971 году — орденом Трудового Красного Знамени.

Долгое время Ахмедхан Абу-Бакар работал главным редактором газеты «Колхозное знамя», затем главным редактором журнала «Советский Дагестан».

В 1987 году в издательстве «Меридиан» вышел его большой роман «Манана». Действие романа разворачивается на рубеже XIX—XX веков. В основу легла судьба грузинской девочки Мананы, похищенной и попавшей в дагестанскую семью, где ее полюбили и воспитали как родную дочь. Роман «Манана» можно считать вершиной творчества писателя.

Оценивая творчество Ахмедхана Абу-Бакара, С А. Ахмедов пишет: «Абу-Бакар создал свой самобытный художественный мир. Высокая гражданственность автора, стремление к острому сюжету, к ярким и контрастным образам, к фольклорным мотивам, к метафоричности и образности речи — таковы наиболее характерные особенности его прозы.

Творчество Абу-Бакара многогранно: он работает не только в прозе, но и в поэзии, в драматургии, в кино, в публицистике. Оно динамично. Он идет по пути все более глубокого постижения и художественного отображения действительности.

Своеобразен и стиль писателя. Единство стиля прослеживается во всех переводах, что говорит как о самобытности его таланта, так и о мастерстве и добросовестности его переводчиков».

Магомед-Расул.

Родился в 1936 году в Кубачах. Окончил среднюю школу в райцентре Дахадаевского района, а затем филологический факультет ДГУ имени Ленина. Работал сначала учителем, затем директором Кубачинской средней школы, ответственным секретарем районной  газеты, главным редактором журнала «Соколенок». В настоящее время он директор Государственного республиканского книжного издательства. Учился в аспирантуре и успешно защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук, на Высших литературных курсах.

В профессиональную литературу Магомед-Расул вошел в 24 года повестями «Дикарка» и «Горная гвоздика». Большой популярностью как у даргинского, так и у русского читателя пользуются его произведения «Хартум и Мадина», «Без приглашения». «Раненая ласточка», «Отец пророка».

В последние годы он написал несколько пьес, которые были поставлены на сцене Даргинского театра им. О. Батырая и  пользовались большим успехом у зрителя.

Он пишет на даргинском языке и сам успешно переводит на русский. Среди писателей Дагестана и России он пользуется большим авторитетом. Язык его повестей и романов необыкновенно богат и своеобразен, а философские мысли глубоки, точны и интересны. Вот что пишут о нем известные литераторы.

Народный поэт Дагестана Расул Гамзатов: «…чувство меры, взыскательность, подлинная простота» необыкновенное трудолюбие всегда были для златокузнецов главными в их жизни. Сейчас многие кубачинцы пришли в другие сферы —математику, медицину, физику. Пришли они и в литературу. Нужно сказать, что в этих новых для себя областях жизни сыновья прославленного аула работают с честью. Пример тому писатель Магомед-Расул. Имя Магомед-Расула известно по книгам «Хартум и Мадина», «Раненая ласточка», «Без приглашения». Прозе Магомед-Расула присуща сдержанность, серьезность. Он не гонится за украшательством, декоративностью, не делает ставки на экзотичность…».

Чингиз Айтматов: «Я прочитал Вашу книгу «Дикарка» и считаю, что «Юность» сделала хорошее дело, напечатав ее. Присоединяюсь к мнению Р. Гамзатова и поздравляю Вас с успехом. Гульджанат — чудесный образ».

Борис Полевой: «Повесть Вашу только вчера прочел. Вы знаете, она мне понравилась: свежее, оригинальное, доброе произведение. Характеры хорошо очерчены и динамика действия есть. Словом, с удовольствием с повестью этой Вас поздравляю».

Наталья Капиева: «Прочитала Вашу книгу (Отец пророка. — Прим. ред.), за которую Вас благодарю и с выходом которой поздравляю. Довольно долго ходила, как говорится, «под впечатлением», раздумывая о ней. Роман необычен по сюжету, по характеру, по ситуациям, далее причудлив… (имейте в виду, я не вкладываю в это слово оттенка умаления или осудительности, для меня это скорее признак мастерства автора, дерзости его творческого воображения). Очень смело Вы заглянули в тайное-тайных сердечных отношений человеческих… Очень удались Вам обе главные героини романа… Сильно показан удушливый мирок сплетен, пересудов, жадного любопытства до чужих дел…».

Марина Прилежаева: «Я приятно удивилась тому, что молодой писатель так пристально изучает Толстого, гений которого его пленил еще в детстве. Требовательный к себе Магомед-Расул это хорошо понимает. И случай в нашей среде почти небывалый — когда роман выдвигают на Государственную премию РСФСР, а автор снимает свою кандидатуру, считая необходимым продолжать над произведением работу…».

Анатолий Алексин: «Пожалуй, самое трудное в произведении — это воссоздание человеческих характеров. Мне чудится, право же, что юные и взрослые герои Магомед-Расула — мои соседи по дому, хотя живут они «за горами, за долами», в дагестанских аулах и городах».

Ширвани Чаллаев: «Отца пророка» твоего я получил давно и сразу же прочел… Книга мне очень понравилась. В ней есть правда, которую я до сих пор мало или почти не читал у наших прозаиков. В ней есть любовь к людям, о которых пишешь. Многие страницы книги прекрасны, особенно там, где ты уходишь в думы и тайны человеческой души и каких-то странных чувств, попытка понять и описать которые и есть собственно литература… Спасибо тебе, ты написал замечательную книгу».

 

УЧЕНЫЕ И ДЕЯТЕЛИ ИСКУССТВ

Доктора наук

Абдулла Гаджиевич Алиев (1914—1966 гг.). Доктор минералогии, профессор, член корреспондент Академии наук Азербайджанской ССР, сын Гаджиали Ниналалова. С ранних лет его дядя, Закария Нинилалов, взял его к себе в город Баку.

В Баку Абдулла Гаджиевич окончил институт, защитил диссертации кандидата и доктора наук, стал профессором, написал более 15 научных работ, возглавил крупную геологическую лабораторию. С его участием были открыты месторождения нефти на побережье Апшеронского полуострова. За большие успехи в научной работе его избрали членом-корреспондентом Академии наук Азербайджанской ССР.

По просьбе Дагестанского обкома КПСС и Совета Министров ДАССР А. Г. Алиев был переведен в 1960 году ректором Дагестанского государственного университета.

Много труда и усилий вложил он в развитие университета. Было начато строительство новых корпусов научной библиотеки, студенческих общежитий. Лаборатории оснащены современным оборудованием, по новому и более эффективно стала проводиться научная работа, были открыты новые факультеты.

Среди ученых, преподавателей, сотрудников и студентов университета он пользовался большим авторитетом и уважением.

В 1966 году А. Г. Алиев скоропостижно скончался и был похоронен перед зданием биологического корпуса.

Александр Магомедович Магомедов. Родился в 1917 году, сын известного антиквара Расула Магомедова, который не раз бывал в Париже и один раз в США. В довоенный период он работал в Петрограде в Государственном Эрмитаже сотрудником и реставратором.

Александр Магомедович — доктор филологических наук, профессор. Более 40 лет он работает в Академии наук Грузинской ССР. Его знают не только в Грузии. По научным и творческим делам Александр Магомедович часто встречался с учеными ДГУ и ДНЦ. В 1962 году им была написана научная работа «Кубачинский язык». Он автор более 150 научных работ и нескольких монографий, посвященных кавказскому языковедению.

Братья Шамовы.

Ибрагим Ахмедханович. Родился в 1930 году в семье известного златокузнеца, мастера резьбы по кости Ахмедхана Шамова. До Великой Отечественной войны семья Шамовых жила в Кисловодске. В 1942 году они переехали в Кубачи, где Ибрагим Ахмедханович окончил 7 классов. Уже в Махачкале он окончил медицинский техникум, а затем Дагестанский медицинский институт. В 1964 году защитил диссертацию кандидата медицинских наук, а в 1970 году стал профессором и доктором медицинских наук. С 1970 по 1990 годы работал проректором Дагестанского медицинского института.

В 1977 году за большие успехи в научной работе И. А. Шамову было присуждено звание заслуженного деятеля науки, в 1981 — заслуженного врача ДАССР, в 1983 он удостоен Государственной премии.

Из года в год растет количество его научных работ и монографий, их уже более 200. Его научные работы признаны многими медицинскими академиями, он является членом 4-х академий.

Ибрагим Ахмедханович всесторонне развитый человек, он член Союза писателей России. Им написаны книги «Искусство врачевания», «Рассказы Моллы Насретдина» и многие другие.

И. А. Шамов прекрасный врач-практик, добрый,, отзывчивый человек, а потому пользуется большим авторитетом и уважением. Его хорошо знают не только на Кавказе, но и за рубежом.

Не менее известным стал и его брат.

Юсуп Ахмедханович. Родился в 1928 году. У отца научился кубачинскому мастерству. В 1942 году семья Шамовых приехала в Кубачи. В Кубачах окончил 7 классов. С 1943 по 1948 годы работал в артели «Кубачинский художник». В последующие годы окончил медицинский техникум, затем Дагестанский медицинский институт. Защитил кандидатскую, диссертацию, позже докторскую. Стал профессором, заведующим кафедрой инфекционных болезней Дагестанского медицинского института. Юсуп Ахмедханович написал много научных работ, монографий, посвященных развитию медицинской науки. Большую помощь оказывал молодым специалистам. Среди медицинских работников подготовил много аспирантов теперь уже Дагестанской медицинской академии. Юсуп Ахмедханович пользуется большим уважением и авторитетом.

Братья Кишовы.

Магомед Гаджиевич. Родился в 1932 году в семье известного златокузнеца, лауреата Государственной премии ,РСФСР им. И. Е. Репина Гаджи Кишова.

Магомед Гаджиевич окончил Кубачинскую среднюю школу, Дагестанский медицинский институт, стал кандидатом, доктором медицинских наук. У него много научных работ и несколько монографий.

По инициативе Магомеда Гаджиевича в Махачкале были проведены две научно-практические конференции. Магомед Гаджиевич не забывает кубачинских традиций и все свое свободное время посвящает творчеству. Он не только известный ученый, популярный врач, но и прекрасный мастер-златокузнец.

Среди кубачинцев, ученых-медиков республики и России он пользуется большим авторитетом и уважением.

Расул Гаджиевич. Родился в 1945 году. Расул Гаджиевич — профессор ДГУ, работает на кафедре физики. Он защитил кандидатскую и докторскую диссертации, посвященные проблемам физической науки. У него много научных работ и статей, посвященных этой теме.

Свою научную деятельность Расул Гаджиевич совмещает с творческой работой златокузнеца. Он член Союза художников России, участник республиканских и всероссийских выставок. В музеях Дагестана хранятся его работы, закупленные с выставок. Он с успехом продолжает традиции своего отца.

Мисрихан Маммаевич Маммаев. Родился в 1938 году, окончил Кубачинскую среднюю школу. Несколько лет работал в артели «Кубачинский художник», потом окончил исторический факультет ДГУ и работал в Дагестанском филиале Академии наук СССР на секторе искусствоведения. Защитил кандидатскую, а затем докторскую диссертации.

В Дагестане он единственный доктор искусствоведения. Им написано более 150 научных работ и монография «Развитие декоративно-прикладного искусства в Дагестане с древнейших времен». Он принимал активное участие в проведении трех всероссийских научно-практических конференций в Махачкале, посвященных проблемам сохранения и развития народных художественных промыслов в период перестройки и рыночной экономики.

Мисрихан Маммаевич принимал личное участие в проведении многих экспедиций и археологических раскопок.

Сегодня — он ведущий научный сотрудник Дагестанского научного центра и пользуется большим авторитетом среди своих сотрудников. Его хорошо знают ученые Дагестана и Российской Федерации.

Яхья Ибрагимович Апандиев. Родился в 1948 году, окончил Дагестанский медицинский институт, работал в Ташкенте стоматологом, затем учился в аспирантуре, защитил диссертацию кандидата медицинских наук, позже стал доктором медицинских наук по стоматологии.

В последние годы Яхья Ибрагимович работает в Дагестанской медицинской академии. Им издан ряд научных работ, посвященных стоматологии.

Ибрагим Халилович Халилов. Родился в 1942 году, детские и школьные годы прошли в Азербайджанской ССР, потом он приехал в Махачкалу, окончил Дагестанский государственный университет, защитил диссертации кандидата, а затем и доктора наук в Киеве.

До 1998 года работал в Дагестанском политехническом университете. Свою научную работу Ибрагим Халилович совмещает с творческим трудом самодеятельного художника и мастера по изготовлению ювелирных изделий из драгоценных металлов, интересуется, как работают мастера других стран, с этой целью посещает выставки-ярмарки ювелирных работ в Москве и Петербурге.

Амирбек Джалилович Магомедов. Родился в 1949 г. в семье потомственного златокузнеца Джамала Магомедова. Учился в Кубачинской средней школе. В 1972 году окончил ДГУ и по распределению работал в Дибгашинской средней школе. В 1974 году поступил в аспирантуру ДагФАНа СССР, успешно защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук.

Работал в НИИ языка, литературы и искусства ДНЦ РАН, с 1994 года — заведующий отделом истории искусств. Амирбек Джалилович внес большой вклад в изучение и популяризацию дагестанского народного декоративно-прикладного искусства. Его перу принадлежит более 50 научных работ, большое количество статей, посвященных сохранению и развитию традиционных народных художественных промыслов Дагестана.

В 1984 году в соавторстве с другими сотрудниками ДагФАН СССР им была написана книга «История Дагестанского искусства в годы Великой Отечественной войны». Вышли и другие его книги «Город златокузнецов», «Традиции художественных ремесел Дагестана», «Ювелирное дело Дагестана». В 1994 году Амирбек Джалилович стал доктором исторических наук.

Абакар Ибрагимович Абакаров (1926—1988 гг.). Лауреат Государственной премии РСФСР. Более 20 лет проработал главным конструктором завода «Дагдизель» (г. Каспийск), имел более 20 научных открытий и изобретений.

Кандидаты наук

Сайпула Шапиевич Ахмедханов — кандидат медицинских наук, работает в Дагестанской медицинской академии, доцент.
Айшат Абдуллаевна Ахмедханова — кандидат медицинских наук, работает в Дагестанской медицинской академии, доцент.
Рашид Шапиевич Ахмедханов — кандидат экономических наук, окончил аспирантуру Центросоюза (г. Москва), работает в Махачкале.
Магомедрасул Апандиев — кандидат химических наук. Работает, и живет в Махачкале.
Абдусалам Гаджиевич Алибеков — кандидат математических наук, работает в Дагестанском политехническом университете.
Мурад Абдуллаевич Алиев — кандидат геологических наук. Живет и работает в Баку.
Гаджикурбан Таджикурбанович Абдуллаев — кандидат медицинских наук. Живет и работает в Ташкенте.
Фатима Омаровна Абакарова — кандидат филологических наук, работает в НИИ истории и этнографии ДНЦ.
Бахмуд Расулович Бахмудов — кандидат медицинских наук, работает и живет в Дербенте.
Ахмедхан Ибрагимович Ниналалов — кандидат физических наук, работает в Дагестанском политехническом университете.
Ибрагим Ибрагимович Ниналалов — кандидат химических наук, работал в Дагестанском государственном университете на кафедре химии. Умер в 1992 г.
Саид Ахмедханович Ниналалов — кандидат физических наук, работает директором Кубачинского комбината художественных изделий.
Ибрагим (Борис) Гаджиевич Изабакаров — кандидат экономических наук, профессор, работает в Дагестанском государственном университете.
Ибрагим Гаджимагомедович Изабакаров — кандидат медицинских наук, живет и работает в Кисловодске.
Рамазан Алигаджаевич Канаев — кандидат экономических наук, последние годы работал в Дагестанской сельскохозяйственной академии. Умер в 1999 году.
Эмин Абдулмуталимович Канаев — кандидат физических наук, работает в Дагестанском политехническом университете.
Амирбек Джалилович Магомедов — кандидат исторических наук, работает научным сотрудником в НИИ языка, литературы и искусства ДНЦ РАН.
Маннаба Абдуллаевна Магомедова — кандидат исторических наук, работает научным сотрудником в отделе истории ДНЦ.
Таджикурбан Ибрагимович Какагасанов — кандидат исторических наук, работает в отделе истории ДНЦ.
Магомед-Расул Расулович Расулов — кандидат-филологических наук, работает директором Государственного республиканского книжного издательства.
Закария Юсупович Юзбашев — кандидат медицинских наук, живет и работает в Саратове.
Сергей Ибрагимович Шамов — кандидат медицинских наук, живет и работает в Москве.
Руслан Ибрагимович Шамов — кандидат медицинских наук, живет и работает в Москве.
Ахмед Абакарович Шамов — кандидат экономических наук, живет и работает в Москве.
Меджид Гаджибахмудович Шамов — кандидат медицинских наук, работает в Республиканской дет: ской клинической больнице.
Фатима Тамзаевна Мухамедова — кандидат филологических наук, работает в НИИ языка, литературы и искусства ДНЦ РАН.
Гусейн Никамагомедович Гусейнов — кандидат медицинских наук, работает в Дагестанской медицинской академии.
Абдулхалик Таджиабакарович Мунгиев — кандидат медицинских наук, жил и работал в Грозном. Умер в 1975 году.
Патимат Абдулхаликовна Мунгиева — кандидат наук, работает в Дагестанском государственном университете.
Гусейн Гаджиибрагимович Тиккаев — кандидат филологических наук, специалист по арабскому языку, работает в Дагестанском государственном университете.
Ибрагим Гаджибахмудович Касумов — кандидат сельскохозяйственных наук, работает в Дагестанской сельскохозяйственной академии.
Народные художники РФ
Расул Ахмедович Алиханов. Живет в Кубачах. Гаджибахмуд Магомедович Магомедов. Живет в Кубачах.
Заслуженные художники РФ
Абдулла Магомедович Абдурахманов. Работал в Минместпроме Республики Дагестан. Умер в 1993 году.
Мамма Мусаевич Кулиев. Долгое время работал в Союзе художников Республики Дагестан.
Абдулхалик Таджимагомедович Гусейнов (автор этих строк. — Прим. ред.). Заслуженный художник РД, заслуженный деятель искусств РД, заслуженный учитель школы РД, работал директором Кубачинской средней школы, Кубачинского комбината художественных изделий, ДХУ им. Джемала, Северо-Кавказского филиала НИИ. Живет в Махачкале.

Заслуженные деятели искусств РД

Гаджимагомед Багатирович Багатиров. Живет в Махачкале.
Гаджиабдулла Таджимагомедович Гаджиламаммаев. Живет в Кубачах.
Ильяс Таджимагомедович Гаджиламаммаев. Живет в Махачкале.
Гаджимагомед Абдулхаликович Гусейнов. Живет в Махачкале.
Джабраил Абдулхаликович Гусейнов. Живет в Махачкале.
Абдулжалил Ибрагимович Ниналалов. Живет в Кубачах.
Гаджиомар Бахмудович Изабакаров. Живет в Кубачах.
Гасангусейн Мусаевич Чабкаев. Живет в Кубачах.
Абдулкадыр Бахмудович Изабакаров. Живет в Тбилиси.
Абдулла Магомедович Абдурахманов. Долгое время работал в Минместпроме ДАССР. Умер в 1993 г.
Маннаба Омаровна Магомедова. Народный художник РД, заслуженный деятель искусств Грузинской ССР.
Али Рабаданович Лабазанов. Живет в Кубачах.
УМарата Ахмедович Кишов. Жил в Кубачах. Умер в 1986 году.
Абдулгапур Гаджшбрагимович Хурдаев. Живет в Кубачах.
Магомед Абдулкадирович Хартумов. Живет в Кубачах.
Рабадан Чушов. Жил в Кубачах. Умер в 1986 году.
Абдулла Кадиалиевич Кадиалиев. Жил в Кубачах. Умер в 1987 году.
Мяхад Шахвалиевич Мунгиев. Живет в Махачкале.
Алигаджи Канаевич Канаев. Заслуженный деятель искусств Узбекской ССР.

Народные учителя

Ахмедхан Гаджияхьяевич Караев. Народный учитель школы СССР.

Заслуженные учителя

Расул Бахмудович Бахмудов. Заслуженный учитель школы РД.
Муталим Алигаджиевич Канаев. Заслуженный учитель школы РД.
Меджид Ахмедович Ахмедов. Заслуженный учитель школы РД.
Абдулхалик Таджимагомедович Гусейнов. Заслуженный учитель школы РД.

ПРОСТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ КУБАЧИНЦЫ

Я рассказал об известных кубачинских мастерах, писателях, ученых. Кроме них, в Кубачах жили и живут замечательные люди, которые пользуются большим авторитетом и уважением сельчан:

Рабадан Азикаев. Был замечательным каменщиком. Построил дома для своих сыновей и многих кубачинцев. Земляки с уважением относились к нему.

Бахмуд Изабакаров. Один из лучших мастеров. Много лет работал в колхозе и артели «Кубачинский художник». Был хорошим наставником. У него два сына: Гаджи-Омар и Абдул-Кадыр. Они продолжают традиции отца.

Магомед (Ушану) Шихумов. Известный мастер. Много лет работал в артели «Кубачинский художник». Более 15 лет был членом правления артели. Хорошо знал историю Кубачей.

Гаджирасул Ирганов. Большой знаток древней истории Кубачей. Не раз бывал в странах Передней Азии, Париже, Берлине, Риме. Хорошо знает турецкий язык. Много помогал бедным кубачинцам.

Гаджигусейн Изабакаров. Участник Великой Отечественной войны. Много лет работал в колхозе им. Тельмана бригадиром овцеводческой фермы. Хорошо знает Коран. Среди кубачинцев пользовался большим авторитетом и уважением. У него три сына: Гаджимамма, Мажид и Абдулхалик. Они хорошие мастера. Мажид скончался в 1985 г.

Кадиали Кадиалиев. Один из организаторов колхоза в Кубачах. Он и его сыновья Закария и Абдулла в период заготовки сена косили по одному гектару земли. Отец и сыновья были также хорошими мастерами.

Гаджимамма Карижов. Много лет работал председателем сельского совета и колхоза. Был очень энергичным человеком и хорошим наставником. Традиции отца продолжает его сын Гаджиибрагим, много лет проработавший на Кубачинском комбинате художественных изделий.

Алихан Барцов. Был хорошим мастером. Много раз бывал в странах Азии. Долго работал в Тбилиси. Хорошо знал историю Кубачей. Работал садовником в колхозе им. Тельмана и имел большую пасеку. Его сын Ибрагим был хорошим учителем в школе, в 1942 году погиб на фронте.

Ибрагим Ибрагимов (Гаджисаидов). Участник Великой Отечественной войны. Много лет работал в финансовых органах и на Кубачинском комбинате художественных изделий. Большую помощь оказывал школе, был членом родительского комитета, наставником молодежи и активным участником общественной жизни Кубачей. У него есть сын Абдулхалик, который продолжает традиции отца.

Гаджигасан Муллаев. Много лет работал главным инженером артели «Кубачинский художник» и на Кубачинском комбинате художественных изделий. Несколько лет работал секретарем поселкового совета. Был хорошим наставником молодежи и пользовался большим авторитетом и уважением среди кубачинцев. У него есть сын Гаджимагомед, который успешно продолжает традиции кубачинских мастеров.

Расул Омаркадиев. Много лет работал в районе начальником милиции, председателем поселкового совета, был мастером цеха Кубачинского комбината художественных изделий. Его родной брат Кади был одним из лучших учителей Кубачинской средней школы. Он пользовался авторитетом в районе и в республике. У него осталось три сына: Абдусалам, Кади и Магомед. Они продолжают традиции кубачинских мастеров.

Гаджи Алиев. В довоенные годы работал председателем райисполкома, в послевоенные годы — председателем колхоза им. Калинина и бухгалтером артели «Кубачинский художник». Был очень грамотным человеком и наставником молодежи.

Магомед Кациев. Много лет работал начальником почтового отделения в Кубачах, председателем артели «Кубачинский художник» и председателем Кубачинского сельского совета. Прилагал много усилий и стараний в соблюдении порядка и хорошего санитарного состояния в селении.

Гаджиибрагим Хурдаев. Был хорошим мастером и авторитетным кубачинцем. Много лет работал в артели «Кубачинский художник». Избирался членом правления артели. Подавал пример молодым в соблюдении трудовой и производственной дисциплины.

Гаджиомар Ибрагимов, Участник Великой Отечественной войны. Более 30 лет работал бухгалтером в артели «Кубачинский художник» и более 10 лет — начальником планового отдела Кубачинского комбината художественных изделий. Много усилий и стараний прилагал для укрепления финансового положения артели и комбината. Был членом родительского комитета школы. Среди сельчан пользовался уважением. У него три сына: Ахмед. Абдулкадыр и Гаджиибрагим. Все они продолжают традиции кубачинских мастеров.

Магомед Устахмедов. Участник Великой Отечественной войны. Более 40 лет работал в артели «Кубачинский художник» и на Кубачинском комбинате художественных изделий. Его работы отличались высоким качеством исполнения. Был наставником молодежи. Пользовался доверием и уважением сельчан.

Гаджиахмед Касумов. Был глубоко верующим человеком. Хорошо знал Коран. С его участием проходили все похороны в селе. Среди сельчан пользовался уважением.

Гаджи Касумов. Много лет работал в системе Уполминзага. В последние годы работал на Карачинском комбинате художественных изделий. Много раз избирался депутатом поселкового совета. Принимал участие в общественной жизни поселка. У него есть сын, который продолжает традиции кубачинцев.

Рабадан Ганудаев. Много лет работал в колхозе им. Тельмана. Принимал активное участие в общественной жизни села. Хорошо знал Коран. С его участием проходили все проводы умерших. У него несколько сыновей, которые живут в Средней Азии.

Гаджиибрагим Куртаев. Участник Великой Отечественной войны. Попал в плен и около трех лет работал в фермерском хозяйстве немца, куда его передали после плена. До войны и после войны был одним из лучших членов колхоза. Он ежегодно распахивал около 10 га земли, скирдовал сено, ремонтировал колхозные фермы. Пользовался большим уважением. Али Гусейнов. Был известным мастером. Окончил рабфак, В довоенный период работал учителем, завучем в Кубачинской средней школе. В годы Великой Отечественной войны был переведен на работу в Дахадаевский райком КПСС. Работал заворготделом, председателем райисполкома, секретарем райкома. В 1954 году! был переведен в Кубачи председателем артели «Кубачинский художник», где работал до 1960 года. Гаджикурбан Айдиев. Более 30 лет работал в районном отделе сельского хозяйства, затем главным зоотехником сельхозотдела Дахадаевского района. С 1960 года по 1978 год был начальником шаберовочного цеха, гальваником, секретарем парторганизации Кубачинского комбината художественных изделий. Много раз избирался (депутатом 1райсовет»а. Умер в 1991 году. У него два сына: Шапи и Рабадан, которые продолжают традиции кубачинцев.

Гаджигасан Гидаев. Внук известного златокузнеца-оружейника. Много лет работал литейщиком в артели «Кубачинский художник». Позже работал там же бухгалтером, начальником цеха. Был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Много усилий и стараний прилагал к наведению порядка на комбинате и в поселке. Был членом родительского комитета школы. У Гаджигасана осталось три сына: Имима, Наби и Абдулжалил, которые продолжают традиции отца.

Братья Машанаевы — Мирза и Гаджимурад. Они были активными членами колхоза им. Тельмана. Мирза несколько лет работал завхозом в кубачинской школе фотографом. Гаджимурад работал пахарем в колхозе. Среди сельчан они пользовались уважением. У Гаджимурада было три сына: Магомед. Бахмуд и Мурад. Магомед умер в 1973 году.

Асадулла Гаджиалиханов. Потомственный мастер. Долгое время жил и работал в городе Грозный ЧИАССР. С 1990 года переехал в Махачкалу. Отличается гостеприимством. Среди сельчан пользуется большим уважением и авторитетом.

Абакар Бахмулалов. Был известным мастером. Много лет работал в городе Куба. Когда в Кубе организовали колхоз, он стал активным колхозником. Долгое время работал бригадиром молочно-товарной. фермы. В годы войны днем и ночью находился на ферме и старался, чтобы ферма колхоза стала одной из лучших в районе. Сельчане с уважением относились к нему.

Джабраил Тиккаев. Был известным мастером-монтировщиком. Изготовленные им изделия побывали на многих республиканских и всесоюзных выставках. Традиции отца продолжает его сын Гаджиибрагим, который живет и работает в Ташкенте.

Гаджимагомед Апандиев. Был одним из лучших граверов артели «Кубачинский художник». Наряду с Гасангусейном Каннаевым, Магомедом Чамсудиновым, Шахвали Мунгиевым и другими мастерами, он проводил гравировку уникальных изделий, которые побывали на многих республиканских и всесоюзных выставках. Он принимал участие в гравировке шашки, которую И. В. Сталин подарил Иосипу Броз Титу — руководителю Югославской народно-освободительной армии. Его традиции продолжает сын Гаджиапанди, который работал в артели «Кубачинский художник», позже в Ташкентском художественном училище, и в училище культуры в Махачкале.

Братья Юнусовы — Юнус и Мамма. Юнус в годы войны и в послевоенные годы работал в Махачкалинском торговом порту. Умер в 1995 году. Мамма долгое время работал секретарем Кубачинского сельского совета. Последние годы работал в шабировочном цехе Кубачинского комбината художественных изделий. Умер в 1994 году. Братья Юнусовы пользовались уважением кубачинцев.

Абдулла Пашаев. Был известным мастером артели «Кубачинский художник». Работал гравером. Не раз избирался членом правления артели. В период организации артели внес 10 кг серебра. Принимал участие в подготовке специальной серебряной доски постановлением ВЦИК к 15-летию образования ЛАССР. Традиции Абдуллы продолжает его внук Гаджиахмед, который стал известным мастером по гравировке и по перегородчатой эмали.

Магомед Халилов. Внук Магомеда Халилова. Изготовленные им изделия побывали на многих республиканских и всероссийских выставках.

Мамма Мамаев. Много лет работал секретарем и председателем Кубачинского сельского Совета. Участник Великой Отечественной войны. После возвращения с фронта вновь работал председателем сельского совета и председателем артели «Кубачинский художник».

Гаджимамма Кишов. Он был одним из лучших мастеров артели «Кубачинский художник». Работал гравером. Его работы побывали на республиканских всесоюзных выставках. Его традиции продолжают сыновья и внуки.

Магомед Акаев. Много лет был мастером мужской одежды. С 1938 года работал в артели «Кубачинский художник» в гравировочном цеху. Имел 5 сыновей. Гаджиомар работал в органах КГБ. Умер в Свердловске. Габиб — в органах МВД. Абдулгапур и Ахмед — в бытовом обслуживании. Младший сын Саид продолжает традиции отца — он один из лучших граверов Кубачей.

Братья Урганаевы — Мустапа, Гаджи, Абдулла и Гаджибахмуд. Все они прекрасные мастера. Мустапа долгое время работал в артели «Кубачинский художник». В настоящее время он на пенсии и живет в Дербенте. Гаджи много лет проработал на заводе «Дагдизель» в Каспийске. Абдулла и Гаджибахмут работали на Кубачинском комбинате художественных изделий.

Расул Абдуллаев. В годы войны работал бухгалтером колхоза в селении Кудагу. В послевоенные годы работал в Дахадаевском райкоме КПСС инструктором, зав. орготделом, вторым секретарем. В 1974 году его перевели в Дагобком КПСС, где он проработал до пенсии. У него 4 сына: Ахмед, Закария, Абдулхалик и Абдусалам. Расул пользовался авторитетом и уважением среди кубачинцев.

Маммалай Маммалаев. Был активным колхозником. Возглавлял бригаду ремонтных и строительных рабочих. Под его руководством в Кубачах были построены скотоводческие фермы и кошары на кутане. Ежегодно возглавлял бригаду заготовителей сена для колхозного скота. Пользовался большим уважением у сельчан.

Расул Куртаев. Был одним из лучших мастеров-филигранщиков. Долгое время работал в артели «Кубачинский художник». Его работы представлялись на республиканские и всероссийские выставки. Его традиции продолжают сыновья Абдулкадыр, Ахмед, и Абдулхалик.

Абакар Кабукаев. Был портным. В годы Великой Отечественной войны ушел на фронт, но попал в плен к немцам и работал там портным. Возвратился в Кубачи в 1945 году. Абакар отличался трудолюбием. У него четыре сына: Бахмуд, Кабука, Гаджикурбан и Магомед. Все они хорошие мастера. Бахмуд живет и работает в Бухаре. Кабук а— в Ленинграде, Гаджикурбан — в Махачкале, Магомед — в Кубачах.

Шахбан Захраев. Один из организаторов колхоза им. Тельмана в Кубачах, был его председателем. Отличался трудолюбием и честностью. Работал бригадиром овцеводческой фермы.

Али Ибрагимов. Долгое время работал в Азербайджанской ССР. В 1968 году вернулся в Кубачи. Работал начальником монтировочного цеха, начальником ОТК. В настоящее время находится на пенсии.

Гаджимамма Абдуллаев. До 1960 года работал в артели «Кубачинский художник» в гравировочном цеху. В свободное от работы время изготовлял интересные пояса со вставками из слоновой кости. До 1995 года жил и работал в Бухаре. В настоящее время работает зубным техником в Акушинском районе.

Абдурашид Магомедов. После окончания 10 класса несколько лет работал в артели «Кубачинский художник» гравером. Затем уехал в Ташкент, где прожил до 1980 года. В настоящее время проживает в Хасавюрте.

Братья Куцуловы — Омар, Магомед, Абдулла и Ибрагим. Омар инвалид Великой Отечественной войны. Долгое время работал бухгалтером на комбинате художественных изделий. Магомед, Абдулла и Ибрагим были большими мастерами медночеканных изделий. Магомед и Абдулла трагически погибли. Ибрагим и доныне изготавливает традиционную медную посуду.

Братья Шайтановы — Али и Ахмедхан. Оба брата были мастерами художественного литья. Они изготавливали традиционные бронзовые кубачинские котлы. Впоследствии переквалифицировались в мастеров по изготовлению медночеканных изделий. Их сыновья стали мастерами по серебру.

Братья Бахмудовы — Мамма, Расул, Халибрем, Гаджиахмед. Мамма погиб на фронте. Расул вернулся с войны инвалидом и работал директором Кубачинской начальной школы с 1945 по 1950 годы, а с 1950 по 1990 годы — учителем истории. Халибрем проработал на Кубачинском комбинате художественных изделий более 40 лет. Почти столько же лет работает на комбинате и Гаджиахмед. Кубачинские традиции продолжают их сыновья.

Братья Маммаевы — Гаджимамма, Абдулла и Закарья. Гаджимамма более 20 лет проработал в артели «Кубачинский художник», потом уехал в Среднюю Азию. Абдулла все годы работал в артели и на Кубачинском комбинате художественных изделий, а Закарья до последних лет жил и работал в Средней Азии.

Саид Акаев. В годы Великой Отечественной войны работал начальником джурабного цеха, потом уехал в Азербайджан. Он был веселым, открытым человеком. Отличался большим гостеприимством. Кубачинцы любили и уважали его.

Братья Кулпаевы — Магомед и Амирхан. Еще в юношеские годы их дядя Ибрагим Джаваров увез их в Баку, где воспитал и выучил ювелирному мастерству. В 1950 году они переехали в Кисловодск. В 1960 году Магомед скончался, а Амирхан работает гравером. Он очень открытый и гостеприимный человек. Кубачинцы с уважением относятся к нему.

Братья Юзбашевы — Джамалудин и Гаджимамма. В детские годы они жили в Кубачах. После Великой Отечественной войны уехали в Кисловодск. В 1982 году Джамалудин трагически погиб в автокатастрофе. Гаджимамма умер в 1994 году.

Захар Кальянов. Был одним из активных колхозников. В Великую Отечественную войну и в послевоенные годы он выполнял самые тяжелые и ответственные работы. После ликвидации колхоза стал работать гравером в артели «Кубачинский художник». Традиции отца продолжает его сын Ильяс, который живет и работает в Нальчике. Ильяс отличается гостеприимством, Кубачинцы уважительно относятся к нему.

Али Магомедов. Работал председателем колхоза им. Тельмана. Отличался добросовестным отношением к выполнению своих обязанностей, был хорошим мастером. Али погиб на фронте. Традиции отца продолжает его сын Магомед. По специальности Магомед ветеринарный врач, но впоследствии переучился на зубного техника. До 1990 года жил и работал в Средней Азии. В настоящее время живет в Нальчике.

Братья Ахмедхановы — Абдусалам, Абдулла, Шали и Абдулхалик. Из Кубачей они уехали в подростковом возрасте, работали на заводе «Дагдизель» в Каспийске. Потом стали зубными техниками. Абдусалам и Абдулхалик впоследствии жили и работали в Баку, а Абдулла и Шапи — более 40 лет работают в стоматологической поликлинике в Махачкале. Абдусалам умер в 1988 году. Сыновья его Ахмедхан и Магомед продолжают традиции отца. Абдулла умер в 1987 году. Сыновья Абдуллы, Акай и Далгат, продолжают традиции отца и работают стоматологами. Сыновья Абдулхалика, Али и Мурад, живут в Баку, а Ибрагим — в Хасавюрте. В настоящее время Шапи находится на пенсии. Старший сын Шапи— Магомед-Расул живет и работает в Баку, традиции отца продолжает младший сын Назим. Сыновья Сайпулла и Рашид — кандидаты наук, живут и работают в Махачкале.

Гамза Хартумов. В юношеские годы его дядя — Шапи Хартумов увез его в Баку, где он учился и стал ювелиром. Живет и работает в Баку более 30 лет. Часто приезжает в Кубачи. Отличается гостеприимством и уважительным отношением к кубачинцам, и кубачинцы платят ему взаимностью.

Гаджиабакар Юзбашев. Сын известного мастера Юсупа Юзбашева. Гаджиабакар продолжает традиции отца. Он хороший мастер, член Союза художников России, участник зональных и всероссийских выставок. Правда, он редко бывает в Кубачах, но поддерживает творческие связи с кубачинскими мастерами.

Гаджиомар Манжев. Инвалид Великой Отечественной войны. У него два сына: Рабадан и Шапи. Они хорошие мастера, жили и работали в Средней Азии. В настоящее время Рабадан живет в Кубачах, а Шапи в Махачкале.

Братья Алиевы — Али, Магомед-Расул, Муса, Гаджиахмед. Али много лет работал зав. цехом на Кубачинском комбинате художественных изделий. Муса работает монтировщиком комбината. Магомед-Расул работал учителем, директором школы, он также хороший гравер. Гаджиахмед работает зав. магазином в Верхних Кубачах.

Братья Мунгиевы — Махад, Гаджиахмед, Меджид. Сыновья Шихвали Муигиева. Махад работал в артели «Кубачинский художник», на заводе «Дагдизель», учителем школы № 5 в Махачкале, преподавателем ДХУ им. Джемала, несколько лет проработал в Махачкалинском филиале НИИХП и в Махачкалинской инспекции пробирного надзора, в настоящее время находится на пенсии. Гаджиахмед около 30 лет работал в Туркмении. Меджид живет и работает в Кубачах.

Братья Гаджиисаевы — Бахмуд и Гаджииса. В годы Великой Отечественной войны Бахмуд работал в артели «Кубачинский художник», в послевоенные годы жил и работал в Азербайджане, а последние два-три года жил в Дербенте. Умер в 1995 году. Гаджииса много лет жил и работал в Средней Азии. Последние годы живет в Дербенте.

Абакар Шамов и его сыновья. Абакар много лет жил в Дербенте. У него четверо сыновей: Ахмед, Гаджимамма, Магомед, Гаджиабдулла. Ахмед — кандидат экономических наук, живет и работает в Москве. Гаджимамма живет и работает в Махачкале и продолжает традиции кубачинских мастеров. Магомед живет в Дербенте. Гаджиабдулла живет в Махачкале, долгое время работал в газете «Комсомолец Дагестана», корреспондентом ТАСС в Дагестане. Ныне работает помощником мэра Махачкалы.

Гаджи Шамов и его сыновья. Гаджи, в основном, жил и работал в Кубачах торговым работником. У него два сына. Один скончался в 1965 году. Второй, Абдулкадыр, живет в Махачкале, он много лет проработал на Кубачинском комбинате художественных изделий.

Гаджибахмуд Шамов. Был торговым работником. У него три сына — Алихан, Магомед и Меджид. Алихан работал учителем в кубачинской школе. Магомед — член Союза художников СССР. Несколько лет работал в артели «Кубачинский художник». Последние годы живет в Баку, работает на ювелирной фабрике, участник многих выставок. Меджид живет в Махачкале и работает в Дагестанской медицинской академии.

Братья Гаджияхьяевы — Гаджиали и Гаджияхъя. Гаджиали в годы Великой Отечественной войны жил в Кубачах и работал в артели «Кубачинский художник». После войны уехал в Азербайджан. Умер в 1999 году. Гаджияхья умер в 1989 году.

Братья Палачевы — Гаджимагомед и Гаджиали. Гаджимагомед жил и работал во Владикавказе, а Гаджиали — в Буйнакске. Их сыновья живут и работают там же, где жили их отцы, и продолжают кубачинские традиции.

Братья Миммагаджиевы — Ибрагим, Шапи и Маммагаджи. Ибрагим долгое время работал в колхозе бригадиром овцеводческой фермы, потом в подсобном хозяйстве. После ликвидации колхоза работал в артели «Кубачинский художник», а затем на Кубачинском комбинате художественных изделий. Умер в 1985 году. Шапи жил и работал в Баку. Маммагаджи жил в Кубачах, работал учителем математики. Умер в 1997 году. Их сыновья продолжают традиции кубачинских мастеров.

Братья Карамаевы — Гаджимамма и Гаджииса. Их отец — Карамаев Гаджимагомед — погиб на фронте. Гаджимамма хороший гравер и до 1960 года работал на Кубачинском комбинате художественных изделий, потом уехал в Гудермес, где жил и работал до 1996 года. Гаджииса живёт в Дербенте. Он часовой мастер. Сыновья Гаджиисы и Гаджимаммы продолжают кубачинские традиции.

Братья Джаваровы — Ибрагим и Али. Жили в Ташкенте и работали на ювелирной фабрике. Ибрагим и поныне живет и работает в Ташкенте, Али умер, его сыновья живут и работают в Ташкенте.

Гаджиабдулла Маммаев и его сыновья. Гаджиабдулла много лет работал главным инженером в артели «Кубачинский художник». Он хороший монтировщик. В 1958 году Гаджиабдулла переехал в Избербаш. Умер в 1978 году. Его сыновья продолжают традиции отца.

Братья Мухтаровы — Абдулмеджид и Гаджиали. Они работали на Кубачинском комбинате художественных изделий. Абдулмеджид на пенсии, а Гаджиали продолжает работать на комбинате. У Абдулмеджида 5 сыновей: Ахмед, Гаджимагомед, Магомед, Абдулла и Гаджиабакар. Ахмед — зубной техник, остальные сыновья продолжают кубачинские традиции. У Гаджиали 3 сына: Гаджигасан — врач (хирург), Мухтар — зубной техник, Шапи окончил художественно-графический факультет Дагестанского педагогического института, мастер.

Братья Кудановы — Мустафа и Алихан. Мустафа постоянно живет в Дербенте, работает зубным техником, очень гостеприимный человек. Алихан переехал из Дербента в Избербаш и также работает зубным техником. Дети продолжают отцовские традиции и работают по той же специальности.

Братья Ниссаламаммаевы — Яхья, Абдулла и Рабадан. Яхья был колхозником. Абдулла живет и работает в Дербенте. Рабадан все годы жил в Кубачах, работал в цехе дополнительной гравировки и контрольным мастером гальванического участка Кубачинского комбината художественных изделий. Яхья умер в 1950 году. Их дети продолжают традиции кубачинцев.

Гаджиахмед Аммаев. Долгое время работал в кубачинском колхозе. После ликвидации колхоза работал завхозом в школе, шабировщиком на Кубачинском комбинате художественных изделий. Его сын Гаджимамма отлично окончил школу, стал хорошим гравером, а ныне, после окончания Дагестанского медицинского института, работает врачом на Украине.

Рабадан Хурдаев. Работал на Кубачинском комбинате художественных изделий в шабировочном цехе. Он накладывает чернь и шабирует уникальные изделия из серебра. Хорошо знает Коран. Пользуется уважением у сельчан.

Гаджирабадан Каммагаджиев. Живет и работает в Кубачах гравером. Гаджирабадан хорошо знает Коран, Среди кубачинцев пользуется уважением. Его сыновья отлично учились в школе и стали хорошими мастерами.

Братья Амировы — Амир и Магомед. Амир был раскулачен и выслан в Сибирь. В Кубачах до сих пор стоит их большой, в несколько этажей дом, сложенный из тесаного камня. Амир умер в 1956 году. Магомед с 20-х годов жил в Дербенте, умер в 1997 году.

Братья Изабакаровы — Али и Яхъя. Али после окончания школы несколько лет работал в артели «Кубачинский художник». После учебы, в Дагестанском медицинском институте уехал в Среднюю Азию и работал там до 1995 года. Брат его, Яхья, также после учебы жил и работал в Средней Азии. Ныне он живет в Махачкале и работает в Дагестанской медицинской академии. Их дети продолжают традиции кубачинцев.

Братья Магомедовы — Шапи и Имима. Шапи после окончания школы несколько лет работал в артели «Кубачинский художник». Затем переехал в Самарканд, где жил и работал до 1990 года. Умер в 1990 году. Имима с ранних лет до 1990 года жил в Бухаре, затем переехал в Кубачи. Их дети живут в Средней Азии и продолжают традиции родителей.

Братья Куртаевы — Магомед и Бахмуд. Магомед был членом колхоза. Бахмуд работал в колхозе ветфельдшером. Магомед умер в 1955 году, Бахмуд — в 1972. Сын Магомеда — Гаджикурбан работает на Кубачинском комбинате художественных изделий, а сын Бахмуда — Мурад после окончания Дагестанского медицинского института работает в России.

Рабадан Алибеков. Жил и работал в Каспийске. В 50-е годы уехал в Черкесск и работал там зубным техником. Почти каждый год летом приезжал в Кубачи. Умер в 1993 году.

Гаджиахмед Мусаев. Был одним из лучших мастеров-инструментальщиков Кубачинского художественного комбината. Он изготавливал штампы для вырезки орнаментальных композиций на подстаканниках и браслетах. Изготовил мельницу для помола черни. Производил ремонт прокатных станков, прессов и т. д. Гаджиахмед хорошо знал Коран и был глубоко верующим человеком. Совместно с А. Хартумовым и А. Гаджихаликовым на собранные кубачинцами средства перекрыл оцинкованным железом крышу Джума-мечети. В 1987 году Гаджиахмед скончался. Свое мастерство он передал сыновьям.

Расул Каймарасов. Работал в артели «Кубачинский художник» инструментальщиком, изготавливал латунные и карцевальные щетки и т.д. Умер в годы Великой Отечественной войны. Его традиции продолжили сыновья. Гаджимамма в 50-е годы уехал в Ташкент. В 1985 году он вернулся в Кубачи и работал на Кубачинском комбинате художественных изделий монтировщиком. Амирхан также работал монтировщиком. Умер в 1984 году.

Алихан и Шахбан Хартумовы. Они были сыновьями знаменитого оружейника Абдурахмана Хартумова. Алихан жил и работал в Дербенте. Он изготавливал инструменты, волочилки и многое другое. Умер в 1986 году. Шахбан окончил Дагестанский педагогический институт и работал учителем в Кубачинской средней школе. Ныне находится на пенсии.

Имима Бугаев. Был каменщиком и строил дома многим кубачинцам. Умер в 1968 году. Его сын Магомед был и строителем, и мастером медночеканных изделий. Умер в 1999 году. Второй сын — Абдулла жил и работал в Нальчике. Умер в 1996 году. Сыновья Магомеда продолжают традиции отца в изготовлении медночеканных изделий.

Рабадан Бугаев. Работал монтировщиком. Его старший сын Алихан работал до 1950 года в артели «Кубачинский художник», потом уехал на заработки в Среднюю Азию. Младший сын Имима некоторое время проработал на Кубачинском комбинате художественных изделий, а затем переехал в Среднюю Азию. С 1992 года живет и работает в Каспийске.

Юсуп Ирганов. Был мастером медночеканных изделий и работал в артели «Кубачинский художник». У него два сына — Мамадал и Гаджиали. Мамадал до 1994 года жил в Средней Азии, а затем переехал в Кубачи. Младший сын Гаджиали также жил в Средней Азии, в 1988 году переехал в Махачкалу. Оба сына стали хорошими мастерами.

Меджид Ахмедов. До 1978 года работал учителем, завучем, директором Кубачинской средней школы. С 1978 года по 1993 год работал ответ секретарем республиканского общества «Знание», а с 1993 года — в Госкомтруде. В настоящее время находится на пенсии. Его сыновья — Алихан, Набиюлла, Тимур и Гаджи-Магомед — стали хорошими мастерами и продолжают кубачинские традиции.

Мурад Ахмедов. Много лет работал учителем русского языка в Кубачинской средней школе. В 1982 году его назначили директором школы. У него два сына — Ахмедхан и Ильяс. Ахмедхан окончил Дагестанский государственный университет, а Ильяс — Дагестанский медицинский институт. Оба живут и работают в Махачкале.

Яхъя Каймарасов. Работал в Уркарахе директором детского дома. Окончил областную партийную школу. С 1960 по 1964 годы работал директором Кубачинского комбината художественных изделий. С 1964 года по 1968 год работал директором Художественного училища имени М. А. Джемала. С 1968 года по 1985 год был инструктором Совета Министров ДАССР. В 1985 году ушел на персональную пенсию. Умер в 1992 году. У него были братья Каймарас, Расул и Гаджилаабакар. Каймарас работал зубным техником. В 1991 году трагически погиб. Расул некоторое время работал в артели «Кубачинский художник», потом перевелся на работу на Махачкалинский комбинат художественных изделий, где проработал до 1992 года. Гаджилаабакар жил и работал в Средней Азии. У Яхьи, Каймараса и Расула есть сыновья, которые продолжают кубачинские традиции.

Братья Иммаевы — Габиб, Расул и Абуба. Габиб много лет работал секретарем Кубачинского поселкового Совета депутатов трудящихся. С 1970 года до ухода на пенсию работал начальником снабжения Кубачинского комбината художественных изделий. Умер в 1997 году.

Расул долгое время работал главным бухгалтером районного отделения Госбанка. Потом главным бухгалтером Кубачинского комбината художественных изделий, с 1973 по 1978 годы — главным инженером комбината. С 1978 года по 1985 год работал председателем Кубачинского поселкового Совета. С 1985 года по 1990 год работал зав. мельхиоровым цехом комбината, затем снова председателем поселкового Совета. С 1991 года по 1994 год находился на пенсии. Умер в 1995 году.

Абуба работал водителем в артели «Кубачинский художник», затем в СМУ Министерства местной промышленности. С 1992 года работает водителем на Кубачинском комбинате художественных изделий.

Братья Иммаевы пользовались большим доверием и уважением кубачинцев. Их сыновья продолжают традиции кубачинских мастеров.

Братья Ожаровы (Ашнаевы) — Гаджиабдулла, Паша, Абдулхалик, Магомед. Они жили в Кубачах и в городах Северного Кавказа.

Гаджиабдулла в основном жил в Кубачах и занимался сельским хозяйством. У него не было детей.

Паша жил и работал в Дербенте. Погиб на фронте. У него осталось три сына — Гаджиибрагим, Умарата и Расул. Они жили в Дербенте. Умарата умер в 1985 году. Расул некоторое время жил в Кубачах и работал в торговле. Сейчас работает в музее.

Абдулхалик был известным гравером, работал в артели «Кубачинский художник». У него было два сына — Абдулкадыр и Омар. Абдулкадыр был одним из лучших граверов Кубачинского комбината художественных изделий. Умер в 1980 году. У него осталось три сына. Один из них — Магомед-Расул живет и работает в Махачкале.

Магомед был известным мастером. Жил и работал в Лабинске. Умер в 1960 году. У него остался сын Меджид. Он работал в артели «Кубачинский художник» гравером. Ныне живет и работает в Ташкенте.

Шахбан Катикаев. Живет и работает в Дербенте зубным техником. У него два сына — Юнус и Меджид. Они также продолжают традиции отца.

Гаджиомар Мазгаров. В довоенные годы работал в артели «Кубачинский художник» монтировщиком. Потом переехал в Дербент. Умер в 1973 году. У него был сын Гаджиомар, который жил в Дербенте и работал зубным техником. Умер он раньше отца — в 1970 году. Его сын Мазгар несколько лет жил и работал в Средней Азии, сейчас живет и работает в Дербенте.

Гаджимагомед Киблаев. Был известным мастером. В годы войны жил в Буйнакске. В послевоенные годы — в Азербайджане. Умер в 1965 году. У него два сына. Один живет в Баку, другой — в Махачкале.

Гасан Киблаев. Жил в Каспийске, работал в системе Даггаза. Умер в 1996 году. У него осталось три сына — Магомед, Ильяс и Сергей. Магомед живет и работает в Каспийске строителем. Ильяс — в Таллине. Сергей — во Владикавказе зубным техником.

Абдулкадыр Каймарасов. Жил в Кубачах и работал заведующим Нижним Кубачинским магазином. Умер в 1993 году. У него 4 сына, которые живут и работают в Средней Азии.

Братья Юзбашевы — Магомед и Абдулкадыр. Они сыновья известного кубачинского мастера-гравера Гаджи Юзбашева. Магомед жил в Махачкале и работал зубным техником, умер в 1999 году. Абдулкадыр работал на Махачкалинском художественном комбинате.

Братья Гаджисаидовы — Гаджи и Магомед. Они сыновья знаменитого мастера Гаджисаида Курбанова. Жили и работали в Кисловодске. Оба скончались. Гаджи — в 1982 году, Магомед — в 1990 году.

Ахмед Захаров. В течение многих лет работает начальником производственно-технического управления связи Дагестана (ныне Дагсвязьинформ). Много сделал для организации и развития телефонной связи в Дагестане. Пользуется большим авторитетом.

Анатолий Ажамаев. Сын Гаджи Ажамаева, который жил и работал в Крыму. Анатолий в 60-е годы работал директором Дагестанского финансового техникума. В период его работы техникум стал самым лучшим техникумом в стране. Сам Анатолий пользовался большим авторитетом. В 1984 году он скоропостижно скончался.

Расул Канаев. Долгое время работал директором нефтебазы сначала в Буйнакске, затем в Дербенте. Ныне находится на пенсии и проживает в Махачкале.

Братья Мунгиевы — Мурад и Манап. Оба стали медицинскими работниками. Мурад жил в Хасавюрте, был глазным врачом. Пользовался большим авторитетом. Умер в 1997 году.

Манап живет Махачкале, работает стоматологом.

Магомедов Абдулжалил был известным гравером. С 1944 года работал в Кубачинском художественном комбинате. Последние годы работал контрольным мастером. Его традиции продолжают сыновья — Амирбег, Ахмедхан и Гаджирабадан. Амирбег — ученый, Ахмехдан — врач, Гаджирабадан — художник.

* * *

В Кубачах жили и живут замечательные женщины» которые продолжают древние традиции Кубачей.

У знаменитого мастера-антиквара Расула Магомедова родились две дочери: Маннаба и Фатима Магомедовы.

Маннаба — замечательная мастерица ювелирных изделий. Она заслуженный деятель искусств РД и Грузии. Автор трех книг.

Фатима — кандидат филологических наук, автор книги «Кубачинский фольклор».

Гаджинина Пашаева — около двадцати лет работала, в Дахадаевском райкоме КПСС завотделом по работе с женщинами. Была обаятельной женщиной.

Маннаба Ибрагимова — дочь известного мастера-орнаменталиста Саида Магомедова. Работала фельдшером с 1943 года. Вылечила многих и спасла не одну жизнь.

Маннаба Ахмедова — работала учительницей, председателем артели «Кубачинский художник».

Маннаба Алибекова — работала учительницей, председателем колхоза в Кубачах.

Хадижа Ибрагимова — более 40 лет работала учительницей в Кубачинской средней школе.

Патимат Кальянова — более 10 лет работала учительницей, а более 15 лет — бригадиром в кубачинском колхозе.

Галимат Миркиева, Патимат Юзбашева, Аминат Кабукаева — были первыми учительницами и многое сделали по ликвидации безграмотности.

* * *

В Дагестане и во многих городах России живет и работает много кубачинцев, которые продолжают традиции знаменитых мастеров художественной обработки металла. О них мой следующий рассказ, а значит и новая книга.

ПОГИБШИЕ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Абдуллаев Абдулхалик, 1915 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Абдуллаев Гаджи-Курбан, 1915 г., призван в 1941 г., умер в тюрьме после войны (как военнопленный).
Абдуллаев Рабадан, 1915 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Абдуллаев Абдулхалик, 1910 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Абдуллаев Рабадан, 1918 г., призван в 1942 г., пропал >без вести в 1943 г.
Абдуллаев Рабадан, 1920 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Абакаров Сапиюлла, 1916 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Абакаров Ибрагим, 1921 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Абакаров Гаджимагомед, 1915 г., призван в 1939 г., пропал без вести.
Абакаров Джабраил, 1920 г., призван в 1941 г., погиб в 1943 г., похоронен в Славянском районе Краснодарского края.
Абдалов Гаджи-Курбан, 1913 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Абдалов Абдуразак, 1916 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Абдалов Гаджи, 1913 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Абдалов Абдуразак, 1918 г., призван в 1939 г., пропал без вести.
Абдуразаков Расул, 1920 г., погиб в 1942 г. во время бомбежки.
Адуев Абакар, 1917 Т., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Адуев Гаджи, 1914 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Адуев Таджирабадан, 1920 г., призван в 1939 г., пропал без вести.
Акаев Расул, 1919 г., призван в Махачкале, пропал без вести в 1942 г.
Акаев Алигаджи, 1912 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Акишиев Гаджимагомед, 1924 г., призван в 1943 г., погиб в 1943 г., похоронен в Брянской области.
Акутаев Гаджи-Курбан, 1917 г., призван в 1938 г., погиб в 1943 г. в Псковской области.
Алилалов Абдулкерим, 1910 г., призван в 1942 г., похоронен в Севастополе.
Алиханов Ибрагим, 1913 г., призван в 1941 г., похоронен в Сочи.
Алиханов Гаджи, 1908 г., призван в 1941 г., погиб в 1942 г. в г. Алексеевске Харьковской области.
Алиев Абакар, 1907 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Алиев Магомед, 1916 г., призван в 1941 г., умер от ран в 1942 г., похоронен в Сочи.
Аммаев Ибрагим, 1897 г., призван в 1939 г., погиб в 1942 г., похоронен в г. Малгабек ЧИ АССР.
Аппасов Гаджи-Магомед, 1912 г., призван в 1942 г., пропал без вести.
Апантев Бахмуд, 1905 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Апандиев Шапи, 1916 г., призван в 1942 г., пропал без вести в 1945 г.
Асилаев Абдулла, 1918 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1943 г.
Ахмедов Гужа, 1913 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Айдиев Расул, 1911 г., призван в 1941 г., погиб в 1944 г.
Еагагаджиев Гаджи-Али, 1913 г., призван в 1943 г., пропал без вести в 1943 г.
Багаев Гаджимагомед, 1915 г., призван в 1942 г., пропал без вести.
Барцов Ибрагим, 1911 г., призван в 1941 г., умер от ран.
Басаев Гаджибахмуд, 1903 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Гаджиатаев Гаджи, 1905 г., призван в 1939 г., погиб в 1943 г., похоронен на х. Скилеватий Краснодарского района Луганской области.
Гаджиатаев Рабадан, 1916 г., призван в 1941 г;, умер от ран в 1944 г., похоронен в г. Днепропетровск.
Гаджиатаев Ибрагим, 1920 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1944 г.
Гаджиисаев Гаджи-Абдулла. 1913 г.,. призван» в 1942 г., пропал без вести в 1943 г.
Гаджиев Магомед, 1917 г., призван в 1945 г., пропал без вести.
Гаджиев Магомед, 1917 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1941 г.
Гаджиев Магомед, 1918 г., призван в 1942 г., погиб в 1943 г., похоронен в с. Починки Екимовского района Смоленской области.
Гаджиев Джабраил, 1917 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1941 г.
Гаджиев Имма, 1910 г., призван в 1942 г., погиб в 1944 г.
Гакачиев Рисуя, 1916 г., призван в 1941 г.,.прр.-пал без вести.
Гамзалаев РабадаН, 1916 г„, призван в 1941″ г., пропал без вести в 1942 г.
Гасанов Азика, 1914 г., призван в 1939 г., погиб и похоронен в г. Колпино Лениградской области.
Гасанов Шапи, 1907 г., призван в 1944 г„ пропал 0ез .вести.
Гаджиахмедов Гаджи, 1921 г., погиб в-1942 г. в Краснодарском крае.
Гаджиахмедов Абакар, 1915 г., призван в 1939 г.», пропал без вести в 1942 г.:
Гаджиахмедов Гаджи, 1915 г., призван в 1942 г., погиб в 1944 г:
Гаджиюсупов Каде, 1920 г., призван в 1939. г., пропал без вести в 1941 г.
Гаджиюсупов Абдулманап, 1906 г. призван в 1942 г., погиб в 1942 г., похоронен в с. Верхний Курп, Южный скат, высота 488 м Терского района КБ АССР.
Гинтаев Гаджи-Ахмед, 1918 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Гужаева Салихат — умерла в трудовой армии в Махачкале.
Гужаев Мажид, 1914 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Гужаев Гужа, 1915 г., призван в 1942 г., погиб в 1943 г.
Цжавлалов Магомед, 1917 г., призван в 1939 г., пропал без вести.
Захраев Гаджи-Атта, 1917 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Закаръяев Ибрагим, 1919 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Ибрагимов Гаджи-Ахмед, 1917 г., призван в 1941 г., погиб.
Ибрагимов Абдул, 1921 г., призван в 1942 г., пропал без вести в 1943 г. в районе ж/д Сусея Орловской области.
Ибрагимов Ибрагим, 1913 г., призван в 1941 г.,. пропал без вести.
Ибрагимов Расул, 1912 г., призван в 1941 г., погиб.
Ибраев Амир, 1915 г., призван в 1943 г., пропал: без вести.
ИЗигаев Магомед, 1918 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Иммаев Абдукерим, 1914 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Иммаев Имма, 1916 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Иммаев Кадыр, 1921 г., призван в 1943 г., погиб в 1945 г.
Имиев Гаджи-Курбан, 1926 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Ирганов Ибрагим, 1926 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Инжиев Саид, 1910 г., призван в 1939 г., пропал без вести.
Исаягаев Абдулла, 1923 г., призван в 1942 г., погиб в 1943 г., похоронен в братской могиле п. Горно-Веселое, Крымского района Краснодарского края.
Кадиев Гаджи, 1914 г., призван в 1941 г., погиб в 1943 г.
Кадиев Гаджи-Омар, 1920 г., призван в 1942 г., пропал без вести.
Кадиев Гаджи-Рабадан, 1908 г., призван в 1944 г.. погиб в 1945 г.
Кадиев Магомед, 1919 г., призван в 1944 г., погиб в 1945 г.
Карамаев Гаджи Магомед, 1910 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Караев Магомед, 1918 г., призван в 1940 г., пропал без вести в 1943 г.
Канаев Гаджи-Абакар, 1911 г., призван в 1944 г.. погиб.
Касумов Гаджи-Магомед, 1908 г., призван в 1939 г., погиб в 1943 г.
Китиев Гаджи-Омар, 1920 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Кишов Мамма, 1909 г., призван в 1941 г., погиб.
Кичбаев Ибрагим, 1920 г., призван в 1943 г., пропал без вести.
Куссаев Расул, 1914 г., призван в 1939 г., погиб в 1942 г., похоронен в Харьковской области.
Кяр Гаджи-Абакар, 1909 г., призван в 1942 г., пропал без вести.
Кялкусов Расул, 1910 г., призван в 1941 г., погиб.
Магомедов Гаджи-Али, 1913 г., призван в 1942 г., пропал без вести в 1943 г.
Магомедов Бахмуд, 1906 г., призван в 1940 г., погиб в 1942 г., похоронен в с. Безымянный Алексеевского с/с Харьковской области.
Магомедов Ибрагим, 1912 г., призван в 1941 г., погиб в 1942 г., похоронен в с. Безымянный Алексеевского с/с Харьковской области.
Магомедов Гаджи-Омар, 1920 г., призван в 1941г., погиб в 1944 г.
Магомедов Гаджи, 1907 г., призван в 1941 г., погиб в 1943 г., похоронен в д. Березовка Хотинецкого района Орловской области.
Магомедов Али, 1898 г., призван в 1939 г., погиб в 1942 г., похоронен в с. Арик Терского района КБ АССР.
Магомедов Закарья, 1906 г., призван в 1941 г., погиб в 1943 г., похоронен в лесу д. Овсищи Спас-Деменского района Калужской области.
Малла Гасан, 1905 г.. призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Маллаев Гасан, 1922 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1943 г.
Маллаев Абакар, 1917 г., призван в 1941 г., погиб в 1942 г.
Маммаев Рабадан, 1912 г., признан в 1941 г., пропал без вести.
Маммаев Муса, 1909 г., призван в 1941 г., погиб в 1942 г.
Маммаев Меджид, 1918 г., призван в 1942 г., пропал без вести в 1943 г.
Маммаев Рабадан, 1911 г., призван в 1942 г., пропал без вести в 1943 г.
Маммаев Гаджи-Курбан, 1919 г., призван в 1939 г., пропал без вести.
Маммаев Абакар, 1917 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Маммаханов Гаджи, 1910 г., призван в 1941 г., умер от ран в 1943 г., похоронен в братской могиле г. Гагры в Абхазии.
Манжов Гаджи-Али, 1903 г., призван в 1942 г., погиб в 1944 г. на Украине.
Мацаев Абакар, служил в трудовой армии, умер в 1942 г.
Машинаев Абакар, 1909 г., призван в 1941 г., погиб.
Манапов Гаджи-Али, 1906 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Мисриханов Абдул-Кадир, 1905 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Мисриханов Д&лгат, 1922 г., призван в 1941 г., умер от ран в 1943 г.
Мисриханов Абид, 1925 г., призван в 1941 г., погиб в 1944 г..
Мячай Абакар, 1909 г., призван в 1941 г., пропал обз вести
Мухтаров Гаджи-Магомед, 1918 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Назиров Гаджи-Курбан, 1921 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Никаев Гаджи-Иса, 1907 г., призван в 1940 г., погиб в 1943 г.
Никаев Гаджи-Гасанх: 1918 г., пропал без вести в 1944 г.
Ниналалов Али, 1918 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Ну паев Мамма,.1918 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Нисалламаммаев Магомед, 1919 г., призван в 1939 г., погиб в 1942 г.
Нуров Бахмуд, 1910 г., призван в 1942 г., пропал без вести в 1943 г.
Нуратдинов Гаджи-Ибрагим, 1918 г., призван в 1942 г., погиб в 1943 г., похоронен в г. Туапсе, вые. 725 м Краснодарского края.
Нухов Алтае, 1917 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Омаров Шахбан, 1920 г., призван в 1943 г., пропал без вести.
Омаров Тагир, 1919 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1943 г.
Омаров Паша, 1896 г., призван в 1941 г., погиб в 1943 г.
Палачов Гаджи-Абдулла, 1906 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Папузов Кадыр, 1916 г., призван в 1940 г., погиб в 1941 г., похоронен в с. Подгорное Елнинского района Смоленской области.
Сабгиев Магомед, 1905 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Сулейманов Гаджи, 1912 г., призван РВК, погиб в 1944 г., похоронен в пос. Требухов Браварского района Киевской области.
Таилов Ибрагим, 1920 г., призван в 1942 г., погиб в 1943 г., похоронен на ст. Шапсугская Абинского района Краснодарского края.
Тамазаев Саид, 1898 г., призван в 1941 г., погиб в 1943 г. около Ростова.
Тампаев Гаджи-Курбан, 1899 г., призван в 1941 г.,. умер от ран в 1942 г., похоронен в г. Тбилиси.
Тубчиев Шапи, 1917 г., призван в 1942 г., пропал без вести.
Туллиев Гаджикасум, 1920 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Турусов Гаджимамма, 1915 г., призван в 1941 г. пропал без вести в 1942 г.
Тушиев Гаджи-Касум, 1920 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Урганаев Закарья, 1921 г., призван в. 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Уцамаев Джабраил, 1910 г., призван в 1942 г., пропал без вести.
Хадживалиев Мамед, 1916 г., призван в 1941 г., умер от ран в 1944 г., похоронен на русском кладбище, могила № 3 в г. Днепропетровск.
Хакачиев Расул, 1903 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Хартумов Кадир, 1896 г., призван в 1942 г., пропал без вести в 1943 г.
Хусруев Расул, 1918 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1943 г.
Хяпуев Магомед, 1919 г., призван в 1939 г., пропал без вести при обороне Москвы.
Хяпуев Шапи, 1915 г., призван в 1941 г., умер от ран.
Чабкаев Гаджи-Гасан, 1911 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Чахшева Нина, погибла в 1942 г. на трудовом фронте.
Чушов Магомед, 1910 г., призван в 1941 г., пропал без вести.
Шайтанов Абдулла, 1920 г., призван в 1941 г., погиб в 1943 г.
Шайтанова Хадижат, умерла в Махачкале в трудовой армии.
Шахбанов Омар, 1908 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Шахбанов Омар, 1907 г., призван в 1941 г., погиб в 1943 г.
Шахаев Вахмуд, 1898 г., призван в 1941 г., погиб в 1942 г.
Шахаев Гаджи-Абдулла, 1908 г., призван в 1942 г., пропал без вести.
Шихумов Мажид, 1919 г., призван в 1939 г., погиб в 1942 г. на Украине.
Шихумов Гаджи-Мамма, 1905 г., призван в 1941 г., пропал без вести в 1942 г.
Шишов Гамза, 1897 г., призван в 1941 г., погиб в 1942 г. на Украине.
Юсупов Ахмед, 1907 г., погиб в 1943 г.
Юхаранов Гаджимагомед, 1918 г., призван в 1942 г., пропал без вести.
Язьяев Гаджимагомед, 1910 г., призван в 1939 г., пропал без вести в 1942 г.
Яхьяев Гаджиабдулла, 1909 г., пропал без вести в 1943 г.
Яхьяев Гаджимагомед, 1916 г., пропал без вести в 1943 г.
Яхьяев Гаджимагомед, 1919 г., пропал без вести в 1942 г.

 

УЧАСТНИКИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Абакаров Магомед (Ч1абче Мумяд)
Абакаров Азика
Абдуллаев Гаджи-Курбан — умер после войны в лагере
Абдуллаев Паша
Абдурахманов Абдуразак
Абдурахманов Абдулла — вернулся в 1944 г.
Ажамаев Рабадан — вернулся инвалидом
Аккаев Мамма — вернулся инвалидом
Алиханов Расул (ХIябиба Расул)
Арсланов Гаджиабакар — служил в Иране
Апандиев Багаудин — вернулся инвалидом
Ахмедов Гаджимагомед — вернулся инвалидом
Бахмудов Расул — вернулся инвалидом
Бахмулалов Юнус — вернулся инвалидом
Билалов Джамалутдии
Битаев Ибрагим — вернулся инвалидом
Бугаев Гаджимамма
Гаджиламаммаев Асхаб — вернулся инвалидом
Гатамов Ибрагим (Хала Име)
Ибрагимов Ибрагим (Гаджисаидов)
Ибрагимов Гаджиомар — вернулся в 1942 году
Ибрагимов Абдулкерим — живет в Чеченской республике
Изабакаров Гаджи-Гусейн (ХIяжусан)
Иммаев Мамма (Имма Мямма)
Инжиев Саид
Ирганов Юсуп — вернулся инвалидом
Кабукаев Абакар
Кадиев Гаджи-Закария
Какагасанов Ибрагим
Канаев Ралгазан
Канаев Ибрагим
Канаев Муталим
Канаев Абдулхалик
Канаев Гасаигусейн
Канаев Расул
Куканов Мамма
Куртаев Гаджиибрагим
Куртаев Расул
Купулов Омар
Магомедов Гаджи (Труд Гаджи)
Маммаев Мамма — вернулся инвалидом
Маммаев Магомед — вернулся инвалидом
Манжов Гаджиомар — вернулся инвалидом Манчиев Магомед
Миркиев Магомед — вернулся в 1944 году
Мусаев Курбанали – вернулся инвалидом
Мухумаев Мустапа
Муккапов Мамма
Мунгиев Алихан
Мунгиев Гусейн
Мюллаев Али — вернулся инвалидом
Ниналалов Абдусалам — вернулся инвалидом
Ниссалимаммаев Яхъя — вернулся инвалидом
Палачев Гаджи-Али
Палачев Гаджимагомед
Пассаев Али
Тушиев Гаджиабдулла
Уссаев Собги
Устахмедов Магомед
Уцамаев Гаджиали
Хартумов Шапи
Хартумов Гаяжимамма
Чабкаев Гаджирабадан
Шамов Гаджиата
Шамов Атти
Юхаранов Мамма

, раздел: История

Автор: Абдулхалик Гусейнов, книга "Кубачи и кубачинцы"
1

Поделиться

01 Янв 1991 г.

Комментарии к статье

  • Ахмед Алиханов

    Абдулхалик Гусейнов был моим учителем много лет.Он был очень грамотным человеком и историком,по совре енным меркам,доктором наук.Однако истор кнаписал книгу о кубачах и кубачинцах ,как писал Дюма свои романы.вПусть на меня не обижаються его родственники ,но я обязан сказать,что в книге масса неточностей и вся информация опираеться на легенды,а не на факты.

    24.07.2019 в 15:45

  • Войти с помощью: 
    Чтобы ответить, вам необходимо

    Похожие статьи

    Авторизация
    *
    *
    Войти с помощью: 
    Регистрация
    *
    *
    *
    Пароль не введен
    *
    Войти с помощью: 
    Генерация пароля